Мэфис продолжал делать вид, что не видит их и не слышит. Он кое-как выпрямился и злобно глянул вниз, на Кэт.

– Смотри, девочка, ты еще пожалеешь об этом дне! – процедил он сквозь зубы. – Еще никому не удавалось сделать дурака из Саймона Мэфиса.

Один из мужчин опять рассмеялся:

– Сдается мне, Мэфис, что ей только что это удалось. Уноси-ка ноги, а то она изрисует тебя оставшейся краской!

Мэфис обратил свой зловещий взгляд на мужчин, и те сразу замолчали, беспокойно переминаясь с ноги на ногу. Мэфис резко развернулся и пошел по бечевнику, осторожно перебирая ногами.

– Как вы, мисс Кэтрин? – спросил один мужчина. – Он вас не обидел?

Глядя в спину Мэфису, Кэт натянуто ответила:

– Нет, со мной все в порядке. Спасибо за беспокойство, сэр.

– Дело скверное, – сказал другой. – Саймону нельзя спускать такое. Хотите, мы приведем констебля?

– Нет! – отрезала она, развернувшись к ним всем корпусом. – Мы, канальеры, можем сами за себя постоять, верно? И потом, ни к чему поднимать шумиху. Чем быстрее это забудется, тем лучше.

– Одно плохо. Саймон Мэфис – человек злопамятный. Он пригрозил, что не оставит это так просто.

– Ничего, я могу о себе позаботиться, – твердо сказала Кэт. – Вы сами в этом только что убедились.

Она пошла обратно в свою каюту, слыша, как один сказал другому:

– Видел размалеванную рожу Саймона? Вот умора! – Оба опять расхохотались. – Если кому рассказать... Саймона Мэфиса одолела худенькая девчонка да еще и разрисовала его желтой краской. Ох, держите меня!

Кэт знала, что слух об этом разлетится по всему Эри-каналу со скоростью наводнения. Саймон Мэфис надолго станет предметом насмешек. Как бы ей хотелось, чтобы этот случай остался без свидетелей! Самое неприятное то, что придется обо всем рассказать Мику. Рано или поздно он все равно об этом услышит, и кто знает, какую глупость он может вытворить, если напьется?

В ведерке еще оставалась краска. Кэт докрасила каюту и прибралась к приходу Мика и Тимми. Отец пришел пьяный, еле держался на ногах, и она решила отложить разговор до утра.

Пока она рассказывала о случившемся, лицо Мика багровело от ярости. Дослушав до конца, он встал и заходил по палубе.

– Клянусь всеми святыми! – взревел он, сжимая крепкие кулаки. – Я изобью мерзавца до смерти!

– Ты не сделаешь этого, – резко сказала Кэт. – Зачем? Будет только хуже. Да и куда тебе, Мик, тягаться с Саймоном Мэфисом? Он разорвет тебя на кусочки и выбросит в канал.

Отец удивленно уставился на нее.

– Ты хочешь сказать, чтобы я сидел сложа руки? Этот негодяй пытался обесчестить мою единственную дочь, а я буду сидеть сложа руки?

– Да, именно это я и хочу сказать. Он же не обесчестил меня, а только пытался.

– Но, Кэтрин, я должен хотя бы заявить о нем в полицию. Согласен, самому мне с ним не справиться, – сказал он с горечью в голосе. – Сейчас я уже не тот, что был раньше.

– В полицию? Да они ничего не сделают! – презрительно заявила Кэт. – Ты же знаешь их мнение о людях канала. Скажут, что мне поделом, вот и все.

– И, наверное, будут правы, – пробормотал Мик, отводя глаза.

– Что ты сказал?

Он посмотрел ей прямо в лицо.

– Ты девушка, а девушка не должна работать на канале. Ты должна жить в хорошем доме, носить хорошую одежду, а не мои обноски. Должна выйти замуж за приличного парня и родить мне внуков.

Кэт раздраженно вздохнула.

– Мик, сколько можно долбить одно и то же? Мне не нужны хороший дом и приличная одежда, и я не хочу выходить замуж за приличного парня. Меня устраивает моя работа, я здесь счастлива и не собираюсь уходить с канала. И все, хватит об этом! – отрезала она.

На том история и закончилась, если не считать тех редких случаев, когда пути их барж пересекались, и Мэфис буравил Кэт злобными взглядами. Слух о ее победе над «королем» обошел весь Эри-канал, над Мэфисом долго потешались, а потом, как водится в таких случаях, благополучно забыли. Не помнил уже про тот случай и отец.

Но Кэт знала, что Саймон Мэфис ничего не забыл, и молила Бога, чтобы ей никогда не пришлось остаться с ним наедине.

Конечно, Моргану Кейну она не стала обо всем этом рассказывать, а просто сказала:

– Мы старательно избегаем друг друга. Видимся только, когда наши баржи проходят мимо, как сегодня.

– И много девушек работает на канале?

– Думаю, нет. Работают в основном мужчины. Они живут на своих судах, иногда с женами и детьми. – Она взглянула на него с любопытством. – Скажите, мистер Кейн... Недавно вы говорили, что не знаете, так ли вас зовут. Вы до сих пор ничего о себе не помните? Кто вы? Почему бродили вчера ночью по Кату? Или хотя бы почему на вас напали? – Из того, что вы рассказывали мне о Сайд-Кате, ответ на последний вопрос напрашивается сам собой. Напали с целью ограбить. А что касается остального...

Он помолчал, глядя в сторону, потом медленно произнес: – Боюсь, я действительно ничего не помню о своем прошлом, мисс Карнахэн. Даже не знаю, кто я такой.

Мик Карнахэн возился на камбузе. Настроение у него было прескверное. Мучило тяжелое похмелье: голова раскалывалась на части, во рту стоял жуткий привкус, а когда до его ноздрей долетал запах жарившейся яичницы с ветчиной, к горлу подкатывали волны тошноты. Его желудок восставал против запаха пищи. Сейчас ему меньше всего хотелось есть. Он отдал бы душу (если она у него еще осталась, с горечью подумал Мик) за бутылку виски. Но он отлично знал, что на барже нет ни капли спиртного.

Дочка твердо стояла на своем.

– На барже спиртного не будет, Мик! – заявила она. – На суше напивайся, там я не могу тебя остановить, но на «Кошечке» я это категорически запрещаю! Найду бутылку – вышвырну за борт!

Что ж, придется ждать, пока они причалят к берегу на ночь, и страдать целый день. Но к этому-то он привык, и не в этом была главная причина его плохого настроения.

А причина крылась в незнакомце, которого Кэт подобрала вчера ночью. И где – в Сайд-Кате! Кто знает, может, он вовсе и не был жертвой нападения бандитов, а пострадал в воровской разборке? Конечно, одежда на нем была поприличнее, чем та, что носили обитатели Ката, но одежду он мог и украсть. Кэт уж чересчур проворная девочка, зря она привела этого типа на баржу.

Мик жалел о своей загубленной жизни, особенно о тех годах, которые последовали за безвременной смертью жены Кэйти. Но о чем ему никогда не приходилось жалеть, так это о своей дочери. Она была тем единственным, что Мик еще любил в этой жизни. Как же он ею гордился! Ему, конечно, хотелось, чтобы его дочь жила, как подобает настоящей леди, но в душе он восхищался тем, как умело она водит баржу, хотя иногда и ворчал на нее за это. Кэт управляла румпелем лучше, чем иной мужчина. Бог видит, как им повезло, что хоть кто-то умел это делать, иначе они давно бы пропали. В последние годы Мик был уже ни на что не способен.

Мик отлично сознавал свои недостатки. Сколько раз он давал себе зарок исправиться, но в глубине души понимал, что не исправится никогда – для этого он слишком слаб. Когда-то он был гордым человеком, жизнь которого озаряли три любви: баржа «Кошечка Карнахэна», жена Кэйти и дочь Кэтрин.

Карнахэн пришел на Эри относительно поздно и не совсем обычным путем. На канале работало много ирландцев, большинство которых принимало участие в его строительстве. Но Мик был не простым рабочим. Можно даже сказать, что он прежде был своего рода джентльмен, учитель по профессии. Однако в его характере жила непоседливость, и после рождения Кэтрин ему наскучила жизнь учителя. У Мика было отложено немного денег, и он слышал, что на Эри-канале можно заработать целое состояние, имея добротное судно и пару крепких мулов.

Он посоветовался с Кэйти, от которой Кэтрин унаследовала сильный характер и страсть к приключениям. Жена согласилась рискнуть. В первые годы все было хорошо. Мик пил очень мало и быстро утвердился в работящей вольнолюбивой среде канальеров. Они зарабатывали неплохие деньги, и вдруг, как гром среди ясного неба, стряслось это несчастье – утонула Кэйти. Мик считал себя отчасти виновным в ее смерти. В тот момент он сидел где-то в пивной, а Кэйти, глупышка Кэйти, которая за всю жизнь так и не научилась плавать, развешивала на палубе мокрое белье, оступилась и упала за борт. Кэтрин в это время была на берегу, в гостях, и единственным свидетелем трагедии оказалась старуха с соседней баржи.