Джеймс осторожно двигался к фасаду здания и главной лестнице. Первый этаж встретил его кучей ненужного хлама и мерзостным, не поддающимся описанию зловонием. Помимо этого, здесь ничего не оказалось. Он уже начал было сомневаться, что выбрал нужное здание, и подумал, что Мэгги если и находилась где-то поблизости, то, видимо, все-таки не в этом доме. Строение казалось пустым и погруженным в мертвую тишину, напоминая могилу.

На секунду он замер, затем выругал себя за это сравнение. «Мэгги здесь нет», — уверял он себя. Он ни за что не поверит, что ее смерть является причиной того, что место это кажется столь холодным и безлюдным. Мэгги жива. Он бы почувствовал, будь это не так. Мир стал бы другим, иначе и быть не может. Он ведь стал другим с того дня, как она вошла в его жизнь.

Джеймс остановился у ведущей наверх лестницы и вгляделся в кромешную тьму. Он и правда уже начинал думать, что Мэгги в одном из двух других зданий, и в какой-то момент ему даже захотелось оставить этот дом и присоединиться к остальным. Но затем он передумал. Надо хотя бы проверить здание. Другие проверяются Джонстоном и его людьми. Джеймс не мог позволить себе проводить поиски, руководствуясь исключительно мимолетными порывами. Дело в том, что он хотел сам найти Мэгги, а в душе у него зарождалось тревожное ощущение, что времени для этого все меньше и меньше. Она — в серьезной опасности. Если напавший на нее человек, который поджег ее дом, и есть тот, в чьих руках она сейчас находится, он убьет ее — Джеймс ни на миг не сомневался в этом.

Поэтому лучше проверить все до конца здесь, а уж затем присоединиться к Джонстону и молодому Джимми в соседнем здании. На том и порешив, Джеймс начал подниматься по лестнице, как можно плотнее прижимаясь спиной к стене, дабы избегать скрипа ступеней.

И вот, поднявшись по лестнице и имея возможность осмотреть лежащий перед ним коридор, Джеймс увидел свет. Он просачивался из двух комнат, находившихся в самом конце коридора. Сердце Джеймса замерло, затем забилось быстрее. Колебался он недолго; рука его легла на дуэльный пистолет, который он прихватил из библиотеки своей тетки. Оружие внушало уверенность, и, распрямив плечи решительно двинулся вперед.

Уже на полпути он услышал голоса. Они доносились из одной из комнат, однако Джеймс не мог определить, откуда именно. Но зато он моментально узнал голос Мэгги. Пытаясь не создавать лишнего шума, он рил шаг.

Затаившись у одной из дверей, Джеймс сделал глубокий вдох и, резко наклонив голову, бросил взгляд за дверной косяк. Он увидел, что в комнате пусто — единственной мебелью был поломанный стул и маленький столик, — и перевел дыхание. Свет исходил от лампы на столе, где лежала колода карт, стояли металлическая кружка и полупустая бутылка какой-то дряни. Джеймс полагал, что в этой комнате ожидал похититель Мэгги. Одна кружка предполагала наличие лишь одного человека — возможно, человека со шрамом. И это было бы идеально.

Джеймсу не терпелось встретиться с этим животным. У него чесались руки сойтись с ним с тех самых пор, как он увидел израненное лицо Мэгги после пожара. Он жаждал вернуть ему этот долг и не упустил бы возможности убить негодяя.

Прислушиваясь к голосам из соседней комнаты, Джеймс снова взглянул на стол. Темы разговора он по-прежнему не улавливал, но судя по тому, что голоса звучали спокойно, время у него еще было. Возможно, он мог бы услышать что-нибудь важное, прежде чем ворвется туда и спасет Мэгги. Ибо, делая это, он хотел быть во всеоружии, не желая совершить роковой ошибки.

Обстановка комнаты мало что добавляла к оценке ситуации. Один стул, одна кружка — значит, охранник всего один. Карты означали, что мужчина кого-то ждал — возможно, того, кто его нанял. Джеймс тут же решил, что и этого человека ему стоило бы заполучить. Тихо выйдя из первой освещенной комнаты, он приблизился к открытой двери во вторую. До него долетели слова:

— И вы послали кого-то за…

Это был голос Мэгги. Джеймс издал тихий вздох облегчения, услышав спокойный, невозмутимый голос девушки. «Похоже, она не пострадала», — подумал он, не уловив в ее голосе ни малейших ноток боли или даже слабости. Но потом услышал, как ей ответили:

— Да.

И тут Джеймс застыл. Голос был женским!

За все время, что он ожидал от Джонстона новостей, ему ни разу не пришло в голову, что во всем этом могла быть замешана женщина. Он не сомневался, что речь идет о ком-то, кому Маргарет навредила и кого, возможно, уничтожила одной из своих статей. Но женщина… такая вероятность не приходила ему в голову ни разу!

Джеймс так изумился своему внезапному открытию, что рука его невольно дрогнула, и сжимаемый в ней пистолет легонько ударился о стену. Звук был тихим, но в повисшей в воздухе мертвой тишине казался громким как никогда.

— Что проис… — услышал он голос женщины, который внезапно оборвался; послышалась возня, и почти сразу последовал выстрел. Звук этот заставил его замереть, однако испуганный возглас «Миледи!» вывел из оцепенения. С пистолетом наготове Джеймс ворвался в комнату.

Первое, что он увидел, были спины людей: большого, широкоплечего мужчины и великолепно сложенной женщины. Однако, помимо них, он увидел и Мэгги. То, что предстало его взгляду, одновременно привело его и в ужас, и в бешенство. Мэгги сползала на пол, прислонившись спиной к стене, с бледным от страха и шока лицом и кровью, вытекавшей из-под прижатых к груди пальцев. Джеймс в отчаянии проследил взглядом, как она сползла вниз, затем в ярости посмотрел на парочку, стоявшую рядом. Поначалу он думал, что оружие у мужчины, а потому, увидев, что пистолет держит женщина, удивился. Однако это не изменило его намерений.

Ринувшись вперед, Джеймс выхватил пистолет из ее рук. Затем принялся бить им мужчину по лицу. От неожиданности громила отступил назад, а Джеймс продолжал наносить удары теперь уже обоими пистолетами, взмывавшими в воздух и опускавшимися на голову бандита. Так продолжалось до тех пор, пока негодяй не потерял сознание.

Тяжело дыша, Джеймс выпрямился и повернулся к женщине, однако, как оказалось, лишь для того, чтобы обнаружить ее отсутствие. Она убежала, пока он занимался ее подельником. Джеймс сделал шаг к двери, но раздавшийся с пола стон остановил его. Бэнкс сидел рядом с хозяйкой, одной рукой придерживая се, а другой прикрывая рану, будто не желая дать крови вылиться на грязный пол, в уже и без того внушительных размеров лужу.

— Прошу вас, не умирайте, миледи, — простонал слуга; слезы лились по его старческому лицу. Он тихонько потряс ее.

Джеймс рванулся к ним и опустился рядом. Бэнкс поднял на него полные горя и боли глаза:

— Она истекает кровью, милорд. Все очень плохо. Боюсь, она не выживет — Черта с два! — вскричал Джеймс. Подхватив Мэгги на руки, он понес ее к выходу, надеясь, что старик сам сможет подняться на ноги. Он быстро прошел по коридору, а Бэнкс поспешил следом, придерживая руку на ране Мэгги, пока они спускались по лестнице. Невзирая на неудобства, которые это причиняло при спуске, Джеймс не пытался его остановить. Он сомневался, что действия Бэнкса облегчают страдания его хозяйки, но понимал, что старику, по-видимому, требовалось сознавать, что он хоть что-то делает.

Приблизившись к Джонстону, Джеймс даже не обратил внимания на то, что тот придерживает стрелявшую в Мэгги женщину.

— Что вы хотите, чтобы я с ней сделал, милорд? — осведомился он у спешившего к нему Джеймса.

— Сверните ей ее проклятую шею! — холодно бросил Джеймс.

Джонстон вздрогнул и отступил, увидев мертвенную бледность Мэгги, потом заметил ее рану. Он быстро последовал за ними, с тревогой глядя на Джеймса и волоча за собой блондинку.

— Что произошло?

— Эта стерва ранила Мэгги, — процедил Джеймс сквозь зубы и остановился около экипажа. — Ее подельник, этот ублюдок со шрамом, там, наверху. Сейчас он без сознания, но не знаю, надолго ли.

— Джек! — крикнул Джонстон, подзывая своего человека.