Последняя картинка удивила: коробка в праздничной обертке, с красивым бантом из зелено-синей ленты, лежавшая на его кровати.

«Ты приготовил мне подарок?»

«Не должен был? У тебя день рождения».

«Через два с половиной месяца у тебя. Понятия не имею, что дарить».

«Я имею. Есть что-то, что хочу стереть из твоей памяти и устройств. Будет лучший подарок».

И он показал, что именно. Все, связанное с нашим общением с Деймосом: каждая минута, улыбка, смех, разговор, впечатление. И его сегодняшний подарок — розу.

«Нет, Нир. Я не хочу. Он сделал это из-за тебя. Из-за меня. Мы оба подвели его к черте. Лучшим выходом будет договориться с ним до того, как начнется разбирательство».

«Зачем? Он потеряет все. Мы же, возможно, практически ничего».

«Я сейчас о справедливости».

«Я тоже».

Я ощетинилась гневом, попыталась закрыться. Не вышло, Тэпп легко сломал все барьеры.

«Его слишком много в твоей голове, Мия! Я все равно сотру все. Однажды ты мне позволишь».

«В задницу тебя! Твое однажды может не настать».

Неожиданно накрыло его удовлетворением, теплой, тихой нежностью, восхищением. Чужие эмоции сладостью растеклись по жилам, расслабляя, преображая мои, волнуя.

«Меня заводит, бесит и покоряет твой отпор. Подумал бы, что ты специально, если бы не знал каждое твое намерение до донышка… Скучал по тебе».

«И я по тебе».

«Точно? — он смеялся. — Не ты ли несколько минут назад назвала нас извращенцами?»

«А мы не извращенцы, по-твоему? Ты только что едва не взял меня в сортире. А сейчас мы сидим на унитазе, прилипнув друг к другу… Ты что делаешь?»

Странный жар прокатился по шее, груди, животу, давил и разрастался между бедер, путая мысли, томя, заставляя задыхаться, теряться в этом наслаждении.

«Я хотел тебя, ты — меня. Мне все равно, где было бы слияние. Тебе тоже», — он даже этой мыслью, шелестящей, схожей с откровенным прикосновением, ухитрялся ласкать, распалять меня.

«Прекрати», — больше было похоже на разрешение, чем сопротивление.

«Позволь себе чувствовать. Проживи это до конца. Узнай».

Соблазн, внушение, просьба, желание — все сразу. И я поддалась.

Мы целовались, касались друг друга… И физические ощущения, смешанные с мыслеобразами, эмоциональным потоком, взаимным желанием, окрашенные чувствами, которые не удалось бы облечь в слова, стали столь ярким воплощением эротизма и чувственности, что не выдержали, взорвались, распались на искры сумасшедшего обоюдного ментального оргазма.

Очнулась от того, что Тэпп коснулся уха, возвращая на место ди-чип. Полное психическое удовлетворение, граничащее с прострацией, констатировало с ноющей тяжестью внизу живота. О да, физический контакт дал бы полную разрядку.

Но не чувствовала себя готовой к сексу. Ведь есть то, что лучше и мощнее этой странной возни ради непонятного удовольствия…

— У тебя уже было такое с кем-нибудь? — спросила хриплым шепотом, разнеженная, бессильная. Безвольные руки обнимали его плечи, нос уткнулся в шею, вдыхая взрывной аромат перца, жара и сладости.

Если он скажет да, свихнусь от ревности.

— Нет. — Он поцеловал меня в висок, провел теплыми ладонями по плечам. — Ты единственная, с кем мне захотелось это испытать. Вообще единственная.

— И что? Понравилось? Остался доволен?

— Нет.

Я села прямо, воззрилась на него испытующе, недовольно. Потемневшие глаза удовлетворенно оглядели мое лицо, остановились на губах.

— Мне мало, Мия, — заявил жестко.

Я проказливо улыбнулась.

Пора бы покинуть это место. Пошевелилась, тряхнула головой, сбрасывая наваждение и расслабление, помассировала коловшие легкой болью виски, лоб. Сосредоточилась.

— Так, давай начнем этот день заново. Хочу получить свой подарок.

Осторожно встала на ноги, не доверяя собственным мышцам, которые сейчас больше напоминали студень. Иоданир поднялся следом, обхватив за талию, прижал спиной к своей груди, поцеловал в шею.

— Сейчас? Сбор группы через десять минут, — усмехнулся.

— Сволочь, — выругалась я, разблокировав дверь. — Ты намеренно издеваешься, нисколько не сомневаюсь в этом.

— То же самое могу о тебе сказать. — Он отпустил меня, шлепнул пониже спины.

— Вдвойне сволочь, — прошипела сердито и предупреждающе.

… По плану стояла совместная тренировка, но ее не получилось. Что-то изменилось в группе, в настроении членов, будто даже в самой иерархии и ролях. В поведении Волка и Боруты чувствовалась настороженность, скованность, подозрительность. Казалось, каждая инструкция и приказ Тэппа тщательно ими анализировались, взвешивались, выполнялись с осторожностью или просто не выполнялись до конца. Трик вовсе был заторможен, погружен в себя, Иоданир выгнал его в медблок. Деймос с ядовитым сарказмом критиковал все, что лидер произносил, и с вызовом смотрел ему в лицо, ожидая чего-то…

Последнее его замечание о синхронизации позиций разозлило даже меня. Неосознанно запустила в Густова водяной шар с раздраженным криком:

— Хватит уже! Остынь!

Придурок расхохотался, стряхивая с драйтона майки и лица капли воды:

— Мия, какая ты лапочка. Бросилась в бой ради своего беззащитного парня. Просто героиня моих грез.

Давление ментальной силы ощутил каждый присутствовавший, все невольно застыли. По моей спине прокатился ледяной поток адреналина. В страхе быстро повернулась к Тэппу: бесстрастное, отрешенное лицо, бесцветно-серые холодные глаза всматриваются в лицо Деймоса, уголок рта приподнимается в жесткой полуулыбке.

Нет. Только не снова!

Я метнулась к Садисту и, встав перед ним, обхватила лицо ладонями, заставила очнуться и посмотреть на меня.

— Нир, все. Не надо. Слышишь, не надо. Успокойся, — шептала скороговоркой, дрожа и замерзая от охватившей меня паники. — Оставь их. Пойдем в вирт со мной. Пожалуйста.

Тэпп моргнул, сфокусировав на мне взгляд. Выдохнул и осторожно убрал мои руки, привычно собранный и жесткий. Обвел взглядом застывших парней.

— Если сегодня вас всех мало заботит личный рейтинг и отметки в личных делах, то свободны, — обронил сухо.

До Волка, кажется, дошло, в каком дерьме группа сейчас очутилась, дискредитируя главу за смешные недели до выпуска. Он спал с лица, дернулся:

— Первый, мы…

— Ты, Ярош, — снисходительно-издевательским тоном поправил Тэпп. — Говори только за себя. Группы сегодня я не увидел. Возможно, увижу ее завтра.

— А группы никогда и не было, Иоданир, — парировал веско Деймос. — Всегда был ты и твои игрушки для реализации амбиций и планов.

— Тогда тем более, Элдор. Царствуй, ты же этого хотел, — Тэпп сделал приглашающий жест рукой, а после развернулся, схватив меня за руку, зашагал к выходу из зала.

— Ага, на обломках, — выдал ехидно Густов за нашими спинами.

Пока натягивали костюмы для вирта, Иоданир молчал, был хмур и задумчив. Я чувствовала его досаду и щиты жесткого контроля, тоже не считала нужным говорить.

Обдумывала идею написать Деймосу или подкараулить его в нашей каморке на техническом этаже и пыталась не беситься от мысли, что и то, и другое больше невозможно. По разным причинам, не только из-за непримиримости Тэппа, но и собственного злобного разочарования.

Увы, эту связь все же придется убить, она приобрела уродливые и мерзкие последствия и может вылиться в настоящий катаклизм. И превращение чего-то хорошего и многообещающего во что-то грозное и страшное случилось даже не сегодня, а давно. И, может быть, сама в этом виновата.

А через полчаса после начала полигонки в вирте пожалела, что вытащила Нира сюда. Гад выпил из меня все соки. Меньшим злом было бы, заверни он мозги одногруппникам. И плевать на последствия!

Я доползла до барьера, означавшего конец полосы препятствий, и села, прижавшись к нему спиной, пытаясь отдышаться. Тэпп опустился рядом через мгновение, дразня, пихнул мое плечо своим.

— Боже, ненавижу тебя, — просипела, проведя рукой по мокрому лбу.