Не бывает ничего совершенного. Во всём должен быть изъян.

Она вновь обошла куб, прощупала каждую стену, закрыв глаза и доверившись осязанию прохладного гладкого стекла под пальцами. Хоть бы один бугорок или вмятина. Но — нет. Совершенная ровность… Миру охватил гнев. Не бывает ничего совершенного! В этом чёртовом, грёбаном кубе должен быть изъян! И она найдёт его! Пусть даже после этого куб рассыплется на миллиард осколков, и она погибнет в безвоздушной пустоте. Она готова умереть ради доказательства, что совершенства нет!

Мира прижала обе ладони и лоб к стеклу. Там по-прежнему простиралась тьма. Без проблесков света, без отражений. Абсолютная, совершенная тьма… Опять это совершенство!

— Ненавижу! — прорычала она и ударилась лбом о стекло.

Звука удара не последовало, только голова отозвалась болью. Первое человеческое чувство. Краем глаза она уловила справа свет. Повернув голову, всмотрелась во тьму. Нет, показалось. Она снова ударилась лбом о стекло. Ещё и ещё. Почувствовав на лбу влагу, дотронулась до головы. Под пальцами было горячо. Ноги подкосились, и Мира сползла по гладкой стене на пол. В голове толчками пульсировала боль.

«А грёбаный куб так и не удалось разбить», — казалось, эту мысль подумала не она, а кто-то рядом. Она чувствовала, как её затягивает липкий, плотный туман.

— Она приходит в себя! — радостно воскликнула рядом Алька.

Алька?!

Мира открыла глаза, но тут же зажмурилась от яркого солнечного света.

В груди ломило, как бывает, когда наглотаешься воды, тело сковала сильная слабость. Тяжело было даже приподнять руку.

— Может, всё-таки «скорую» вызвать? — взволнованно спросил незнакомый женский голос.

— Не надо, — будто со стороны услышала Мира саму себя.

Она физически почувствовала, как в воздухе сгустилась растерянность, затем всё тот же женский голос удивлённо произнёс:

— Ещё и командует!

Алька нервно захихикала.

— Я пойду, — донёсся голос Гая. — Подружке передай, — ещё раз увижу на перилах, уши надеру.

Гай живой?!

Мира открыла глаза. Сильно закружилась голова, подкатила тошнота, и она снова зажмурилась. Шум машин, писк чьего-то мобильника. В висках билось: Гай сейчас уйдёт!

Руки коснулись чьи-то горячие, подрагивающие пальцы, голос Альки спросил:

— Ты как?

— Не опускай его! — прошептала Мира.

— Что она говорит? — спросила женщина.

— Не знаю, — растерянно ответила подруга. — Наверное, я всё-таки вызову «скорую».

Мира заставила себя открыть глаза. Встретилась взглядом с Алькой. Подруга выглядела так же, как в день, когда они стояли на мосту, только туш с ресниц потекла и глаза покраснели. Мира лежала на площадке рядом со ступенями, ведущим к реке. Мутная вода набегала на камни, будто хотела добраться до неё, и тут же разочарованно отступала. Рядом стояла полная женщина в цветном платье и с большой белой сумкой, которую она прижимала к животу с таким видом, будто там собраны все её сбережения. Лицо женщины показалось Мире смутно знакомым. Гая не было. Мира вцепилась в руку подруги:

— Где он?

— Парень, который тебя выловил?

Она судорожно сглотнула:

— Да! Останови его! — горло перехватило, и она закашлялась.

— Побудьте с ней, — попросила Алька женщину и побежала вверх по ступеням.

Мира проследила за ней взглядом.

— Есть ещё в наше время хорошие ребята, — с чувством сказала женщина, глядя вслед подруге.

— Угу, — промычала Мира. Поддерживать разговор не было ни сил, ни желания. Необходимо обдумать произошедшее: итак…

— И что вас понесло на эти перила? — вклинилась в ход её мыслей женщина. Мира тяжело вздохнула.

— Не представляю, как можно быть такой безответственной! — продолжала женщина. — Ведь не ребёнок уже. Я в ваши годы уже техникум закончила, на заводе работала, дочь воспитывала. А они по перилам лазают! Это всё от компьютеров и сотовых телефонов!

Телепортировать бы эту тётю к островным. Вот бы у них праздник наступил.

Внезапно она вспомнила, где видела эту женщину. Та несколько раз заходила в блинную, где Мира работала, и донимала официанток нравоучительными беседами. Своей семьи у женщины не было, зато имелись в огромном количестве племянницы — родные, двоюродные и внучатые. Все, как одна, неблагодарные эгоистки, которым непонятно за какие заслуги достались любящие родители. Но! В этот момент женщина с сумкой обычно разрезала воздух карающей дланью и патетически восклицала:

«Судьбу не обмануть!»

Поэтому, несмотря на всю заботу и любовь, племянницы организованной толпой бросались в пропасть блуда, пьянства и наркомании. И да, она всегда приходила с этой огромной сумкой, заполненной непонятно чем. С лёгкой руки Миры среди официанток ходила байка, что тётка держит в ней засушенные головы падших племянниц. Просто поразительно, что именно эта нудная, мерзкая бабища оказалась рядом, когда Миру выловили. Тётка бесила её в блинной и уже начала бесить сейчас.

На лестнице показалась Алька. Рядом с ней шёл симпатичный загорелый парень лет двадцати трёх в бейсболке и в мокрой одежде. Но это же не Гай! Миру охватило отчаяние. Опираясь на руку, она села, потеряно наблюдая за тем, как они спускаются.

А, может, Гай? Подстригся, побрился, помолодел… Бред конечно! Но ведь она слышала его голос! Она не могла ошибиться: Гай был здесь! Мира поймала себя на том, что ищет в незнакомце сходство с Гаем.

Он приблизился, становился, глядя на неё вопросительно и выжидающе.

— Аля сказала, ты просила меня вернуться, — начал он, так и не дождавшись, пока Мира заговорит первой.

— А Гай где? — угрюмо спросила она.

Алька изумлённо моргнула:

— Кто?

— Гай. Он был здесь, выловил меня. Я слышала, как он говорил, что мне нужно уши оторвать.

Все трое переглянулись.

— Ты что?! — воскликнула женщина с сумкой. — Этот же тебя и спас! А других здесь не было.

Мира упрямо мотнула головой:

— Вы все мне зачем-то врёте, — холодно произнесла она и перевела взгляд на подругу: — Хотя бы ты признайся: где Гай?

Алька смотрела на неё со страхом.

— Ты всё же врачу подружку покажи, — заметил с усмешкой незнакомец и ушёл.

— Почему вы мне не верите? — упрямо спросила Мира. — Гай был здесь. Я слышала его!

Мимо них по реке промчалась парочка на гидроцикле. Поднятая волна хлынула на набережную, окатив ноги женщин. Они с визгами отпрянули назад, и только Мира осталась сидеть, повторяя:

— Почему вы мне врёте? Вы все. Почему?

…

Поддерживаемая под руку Алей, Мира побрела домой. Её не покидало ощущение нереальности происходящего. Асфальт ускользал из-под ног, словно она шла по беговой дорожке, мысли путались. С одной стороны, всё более чем понятно: она сидела на перилах моста, упала в реку и немножко утонула. От нехватки воздуха привиделся странный мир, в котором Мире отводилась роль фильтра для очистки воды. И отношение к ней местных было соответствующее: кого, в самом деле, беспокоит душевное состояние фильтра? Он всего лишь выполняет свои функции, а когда засоряется, его выбрасывают и заменяют новым. Правда, как происходит процесс очистки, она так и не поняла.

Но! Тот чел с жабой появился до того, как она упала с моста. Получается, ей привиделся и он. Или? А голос, сказавший за спиной «Мокрозявы не хотят кукрить»? Это было утром, за несколько часов до падения. Вспомнив, что Гай заставил её вытащить пирсу, она дотронулась до брови. Пирсы не было. Значит… Но как?! Может, просто потеряла?

Надо расспросить у Альки, что произошло на мосту, когда они были вместе. Но сейчас спрашивать неудобно: рядом шла женщина с сумкой. Она вызвалась сопровождать подруг до дома, и всю дорогу с упоением о чём-то рассказывала — занятая мыслями, Мира не прислушивалась.

Проходя мимо дома Монферрана, Мира краем глаза заметила, что с эркером что-то не так. Повернув голову, увидела, что он опутан цеплючом. Толстые белые стебли закрыли высокие окна и тянулись на крышу. У Миры закружилась голова. Если бы не придерживающая её Алька, она упала бы на мостовую.