Мужчина поднялся из-за стола, подошёл к ней, присел рядом погладил по голове. Магда отвернулась и низко опустила лицо, чтобы он не увидел слёз.

— Пойми, нам нужно твоё искреннее раскаяние, — сказал он. — А ты всего лишь говоришь слова, которые, как думаешь, я хочу услышать.

— Но я не знаю, в чём должна рас-каяться! — воскликнула она сквозь слёзы. — Я ничего плохого… Никому! Отпустите меня! Пожалуйста…

— Я ведь уже сказал, тебе нужно всего лишь подумать, и ты всё поймёшь. Мы ведь тебя даже не бьём и в целом обращаемся как с госпожой. (Она судорожно всхлипнула). Но наше терпение может закончиться.

Он вновь позвал конвоира.

…

В следующий раз за ней пришли не скоро. К тому времени она уверилась, что уже умерла — есть только оболочка, которая ещё дышит и даже переставляет ноги, но всё это временно. Еду ей приносили, но так мало и редко, что от слабости Магда не могла ходить. Так что на допрос её едва ли не несли на руках.

Вновь та же комната, тот же мужчина за столом.

— Магда колдунья, — заговорил мужчина своим странным, будто не принадлежащим ему голосом. — Родилась в Азаре. Мать работала прачкой, отец знал грамоту, был писарем в Хранилище. Погиб, упав со стены в Реку.

Магда даже с каким-то интересом прислушивалась к его словам. Та, о ком он говорил, была ей знакома.

— Отцом была в раннем возрасте обучена грамоте, — продолжал зачитывать мужчина. — С пяти до семи лет воспитывалась тёткой. Затем была отдана в помощницы к травнице. По её рекомендации поступила в Орден колдунов, но была изгнана за непригодность к чародейству.

— Неправда, — с удивлением услышала Магда свой слабый голос. — Она хорошо училась… Была одной из лучших.

Мужчина поднял голову и посмотрел на неё через всю комнату таким взглядом, что слова замерли на языке. Он вернулся к книге.

— По возвращению в Элсар, говорила всем, что занимается травничеством. А сама в это время вошла в сговор с Рекой! — его голос загремел, пригвоздив её к полу. — Согласно показаниям свидетелей, каталась на спине рыбы Саэк и лакомилась мясом Ооно.

— Нет… только хотела… Найти способ… — мысли путались, слова вязли на языке.

— Способ погубить жителей славного Азара? — спросил он, поднимаясь, и его тень заполнила всю комнату, легла на плечи Магды тяжёлым саваном. У неё подкосились ноги. Упав на колени, дрожа всем телом, она пыталась сказать хоть слово в своё оправдание, но голос отказал.

— Варила ли ты зелье «Выводил»?

Она затрясла головой. Надо сказать, что выводил добрый. Но она не могла выдавить ни слова.

— Ну ладно, хватит уже, — раздался вдруг незнакомый мужской голос. — Устроили тут Вилл знает что.

Справа колыхнулся светлый плащ, и Магда с изумлением увидела, что кроме неё и Хранителя в комнате есть ещё один человек. Незнакомец был немолод, лыс, с доброй улыбкой и мягким голосом.

— Я обещал вам не вмешиваться, — сказал он Хранителю. — Но быть безмолвным зрителем этих издевательств выше моих сил.

Он подошёл к Магде, снял с себя плащ и укрыл её плечи.

— Видано ли, так обращаться с девицей, — добавил он и бросил суровый взгляд на Хранителя. Магда переводила взгляд с одного на второго, решив, что ей всё это привиделось. Незнакомец сел рядом на корточки, взял её мокрое от слёз лицо в свои ладони и ласково сказал:

— Меня зовут господин Окато. Я врачеватель в Лечебнице, так что мы с тобой занимаемся по сути одним делом.

Магда плохо понимала его слова, ей просто нравилось слушать его мягкий голос, напоминающий шорох листьев в Лесу.

— Я не хотела плохого азарцам, — всхлипнула она.

— Я знаю, — улыбнулся он, глядя ей в душу. — Ты хотела всем помочь, всех спасти.

Она торопливо закивала. Наконец-то нашёлся человек, понимающий её! Праматерь, как же она любила его в этот миг! Самого доброго, справедливого!

— Ты одинока, Магда, — продолжал господин Окато. — Тебе не справиться с напастью, которая охватила Азар. Это слишком непосильная для тебя ноша.

Она молчала, не понимая, что ему нужно.

— Ты ведь скажешь мне рецепт «выводила»?

— Выводила? — удивлённо переспросила она

— Да.

Что-то похожее на сопротивление колыхнулось у неё в душе. Выводил принадлежал только ей. Пару раз элсарцы спрашивали, как она его делает, но Магда отмалчивалась или отшучивалась. Каждый раз у неё было ощущение, будто они хотят забрать её дитя. К тому же, если рецепт узнают другие, она уже не будет подобна Праматери.

— Магда, — напомнил о себе Окато.

Она перевела на него умоляющий взгляд:

— Пожалуйста, не просите меня об этом!

— Магда, никто не отбирает у тебя звание создательницы выводила, — заговорил Окато, и его голос уже не напоминал шелест листвы. Он стал напористым, давил, будто каменная плита. Магде хотелось выбраться из-под него. Вот только некуда было выбираться.

— Но нужно поделиться, — продолжал Врачеватель. — Ты понимаешь меня?

Перед ней вдруг возникла фигура Хранителя. Он молчал, но то было молчание, наполненное угрозой.

— Рецепт, Магда, — сказал Окато.

Понимая, что уже готова сдаться, она робко спросила:

— Вы же отберёте его у меня его совсем?

Мужчины переглянулись, затем Окато с улыбкой повторил:

— Рецепт, Магда.

И она призналась. Говорила, и чувствовала, что предаёт свой труд и саму себя. Но что есть она? Разве не осталась в холодном каменном мешке, забытая людьми и Праматерью? Кто она теперь? Существует ли вообще?

Получив рецепт, её отвели обратно в камеру, вернули одежду, которая оказалась велика. В платье теперь могло войти две Магды. Затем принесли еду: исходящее ароматным паром варево и кусок хлеба. Она взяла было дрожащими пальцами ложку, поднесла ко рту, как её скрутило от боли в животе. Расплескав варево себе на руки, Магда упала на пол. Видно, это её наказание за слабость, за любовь к себе, которая не позволила вынести холода и голода. Никогда уже не будет ей прощения…

Рези прошли, но съесть тогда она смогла не больше пары ложек.

Через некоторое время Магда услышала, как в Башне что-то происходит. В коридорах и на лестницах раздавались приглушённые шаги, стук. Наверное, наверху они были громкими, но у неё в камере больше напоминали эхо жизни.

Когда страж — такой же здоровый и плосколицый, как остальные — вновь принёс еду, Магда осмелилась спросить, почему её не отпускают.

— Не до тебя сейчас, — отмахнулся он.

Она вопросительно смотрела на него снизу вверх.

— Не знаешь, что происходит? — спросил он и, доброжелательно усмехнулся: — А, до тебя же тут никакие звуки не долетают. Сегодня день Благодарения Праматери, на Площади будет казнь с помилованием одного из преступников.

— День Благодарения, — прошептала Магда. — Сколько же я здесь провела?

Она опыталась подсчитать, но сбилась.

— А у нас совсем некстати своя казнь, — продолжал с досадой страж. — Говорят, плохая примета. Праматерь может обидеться.

— Какая ещё своя казнь? — спросила Магда.

— Бунтовщиков пора порешить. Раньше не могли, Великий Хранитель был в отъезде, а дальше ждать опасно: они еле живые. Может статься, завтра и казнить будет некого.

Бунтовщики? Вспомнился встреченный в коридоре мокрозяв. Тогда стражи тоже говорили про бунтовщиков.

— Так, может и не надо, раз без того скоро, — негромко заметила она.

Он посмотрел на неё с улыбкой и, сев рядом, положил руку на плечо:

— Глупая ты баба, хоть и учёная. Как жеж не надо? А другим наука? Я, знаешь ли, сам из мокрозяв вышел, законы знаю. Если каждый начнёт по-своему воротить, тут семнадцатый год наступит. А он для нас ничем хорошим не закончился.

Магда ничего не поняла из его последних слов, только удивлённо переспросила:

— Ты тоже мокрозяв?

— Бывший. Мы, стражи Башни, все из мокрозяв. Кого охранять-то приходится? А вода в Башне не откукренная. Ферштейн, чем это грозит?

— Ферштейн, — угрюмо повторила Магда незнакомое слово, догадавшись, что оно означает «поняла».