— Прилетели.

Осмотревшись, парень встал и размялся.

Фауст вышел из флаера и с тяжелым сердце отправил сообщение Каре.

Она была ещё в столице, поэтому приехала незамедлительно.

Воздушное такси опустилось возле высочайшего поместья во всей столице. Из него выбежала плачущая женщина.

Фауст встретил Кару внутри, обнял её и провёл к комнате, куда поместили Алана.

Они оба скорбели. Кара оплакивала сына, Фауст оплакивал брата. Как бы не сложились обстоятельства, они были самой настоящей семьёй, какая только могла быть у Фауста.

Виктор заметил это, грустно улыбаясь. Он понимал, что чужой человек для сына. Да что говорить, Фауст даже не знает об отце. Он пока не догадался, ведь не видел укрытые шляпой волосы. Когда парень отойдёт от шока и горя, он обязательно сопоставить два и два. Что будет дальше, Виктор не знал.

Возможно они не станут идеальной семьёй. Возможно он последний раз видит его так близко. Возможно Фауст отречётся от него и будет прав. Но если Виктор не попытается, он не простит себя.

Да и нет других вариантов, Фауст единственный, кто может продолжить род.

В любом случае, это будет его решение.

— Корвус, вызови пожалуйста завтра утром всех юристов семьи.

— Что вы собираетесь делать? — на правах члена семьи спросил Инаин.

— Я собираюсь поменять своё завещание.

Фауст вырвался из сна, словно очнувшись от долгой болезни. Сознание прояснилось, вчерашние кошмары уже не казались такими ужасными.

Приняв вертикальное положение, Фауст посмотрел по сторонам.

Он не помнил, как оказался здесь. Воспоминания возвращались по мере пробуждения. Корвус что-то говорил о том, что они передали тело Алана в городской муниципалитет, где его определят в морг. Процедура типовая, сами её провести не могли. Они прилетели в поместье Гранта, где его проводили до комнаты, а потом он лёг в кровать и вырубился.

Комната выглядела стерильно чистой. Стены отделаны редким деревом, на полу каменная плитка.

Ноги в протезах ударились о пол. Фауст поднялся, чтобы совершить утренний ритуал, почистить зубы и освежиться в душе.

Первая пара шагов выдалась на удивление трудной. Ноги будто окаменели, он еле переставлял их, словно в полу был магнит.

— Что происходит, Рег? — равнодушно спросил он.

— Импланты разряжены, — ответил ИИ. — Ты идёшь на своих двоих.

В прошлом подобное заявление вызвало бы у Фауста шок, но не сегодня. Раны в сердце ещё свербели, смерть Алана надолго выбьет его из колеи.

Расстегнув протезы, Фауст вылез из них и пошёл, осторожно и неуклюже, будто вылупившийся птенец, делающий первые самостоятельные шаги.

Шаг, другой, затем ещё один…

Ощущения были потрясающими. Он замер посреди комнаты, лишь спустя минуту осознав, что чувствует тепло, исходящее от плитки на полу. Чувствует его ступнями. Это было чудесное ощущение, Фауст хотел бы испытывать его вечно.

Тем не менее первое удивление прошло и реальность напомнила о себе полным мочевым пузырём.

Фауст посетил ванную, сделал всё необходимое и вышел.

Это заняло несколько минут, но он успел безумно устать. Ноги ещё не адаптировались.

— Я не думал, что вообще смогу стоять первое время, — признался он Регулусу.

— У тебя уже много раз возникал период ремиссии. Я снижал нагрузку на протезы, чтобы подготовить ноги к реальной работе. Нам ещё далеко до идеала, но мы к нему придём.

Взгляд Фауста наткнулся на лежащую у кровати сумку.

Это сумка из военного лагеря у границы. Неужели они её захватили?

Поискав капсулу для перезарядки, Фауст сменил расходники в протезе и включил его.

С удовольствием надев свои латы, Фауст снова встал. Усталость пропала.

— Установи вариативную нагрузку, я хочу, чтобы мышцы ног получали нагрузку.

— Хорошо, — откликнулся ИИ.

Кроме прочего, у кровати стоял небольшой столик со стопкой одежды. Сверху на ней лежала записка. Фауст прочитал её.

«Доброе утро! Мы подготовили для вас комплект одежды. Мерки были сняты во время сна. Приятного использования».

Видимо, персонал поместья Гранта. Иначе кто будет к нему так обращаться? Сам Виктор? Вот уж вряд ли.

Фауст без раздумий облачился в чистое.

На комме уже ждало сообщение от Кары и несколько пропущенных вызовов. Ей сообщили о смерти Алана.

Фауст сглотнул. Он не знал, как смотреть матери в глаза.

Посидев в комнате ещё несколько минут, он, наконец-то, собрался с мыслями и покинул её.

Коридор с золотой лепниной и картинами по всему пути до винтовой лестницы, ведущей в холл. Вот что увидел Фауст, когда вышел из комнаты.

В доме Лафае было что-то похожее. Наверное, все богачи заказывают безвкусный дизайн у одного и того же дизайнера-недоучки.

Спускаясь по лестнице, Фауст наткнулся на стоящую у её подножия служанку дома Гранта.

Девушка лет двадцати пяти, волосы убраны под чепчик, на лице минимум косметики и максимум доброжелательности. В руках поднос, на подносе два сэндвича, какой-то соус и кружка кофе.

— Господин строго приказал, чтобы вас не выпускали без завтрака, — пропела она чарующим голосом.

— И что ты сделаешь? — холодно спросил Фауст, обходя её по кругу.

Служанка оторопело уставилась в одну точку.

Когда ей сказали, что господин привёз своего дальнего родственника, она даже не представляла, какой он. Затем поползли слухи среди персонала. Все, кто видел парня, сходились на том, что он деревенщина.

Она воображала его едва блеющим подростком, но сейчас все её представления рушились.

Фауст тем временем сделал десяток шагов, но неожиданно остановился. Развернувшись, он подошёл к служанке.

— Прости, — сказал он. — Трудная неделя.

Он взял чашку с кофе в одну руку, в другую — сэндвич и пошагал к выходу.

— Н-н-н-ичего страшного, — донеслось ему вслед.

Откусив от сэндвича, Фауст невнятно попросил Регулуса вызвать такси, а сам пошёл к краю платформы, на которой располагалось поместье Гранта.

Дом богача, приютившего Фауста, был самым высоким во всём Хай-Тане.

Иронично, Фауст использовал знак молота на турнире в родном городе, в то время как молот является гербом его родного отца.

Отец… Фауст покатал это слово на языке.

Жуя сэндвич, он механически пил кофе, глоток за глотком, пока тот не закончился.

Подобравшись к краю платформы, он посмотрел на столицу. К сожалению, вид был никаким, большую часть города закрыли низкие облака.

Бросив кружку в ближайшую клумбу, Фауст махнул серебристому флаеру со знаком такси, летящему прямиком к поместью.

Таксист завис на краю платформы, не решаясь опуститься на газон. Площадка для флаеров была дальше, но юный господин явно не желал до неё идти.

Поняв сомнения пилота, Фауст властно кивнул, указывая вниз, и старенький флаер грузно приземлился, сминая дорогущую траву.

Забравшись в салон, Фауст устроился на переднем сидении, рядом с занервничавшим мужчиной.

— В центр, к отелю Грейс, — устало сказал он.

В салоне витал запах сигарет. Фауст покосился на водителя, затем нажал на панели кнопку со значком вентиляции. К шуму двигателей прибавился шум высасывающей грязный воздух турбины.

Флаер плавно опустился на рабочую высоту и направился в сторону отеля, где остановилась Карен.

Фауст меланхолично наблюдал за картой, чем сильно нервировал таксиста.

Карта воздушных путей пестрела жёлтыми линиями, изредка были видны красные отрезки, которые, видимо, обозначали какие-то работы, аварии или временно закрытые воздушные участки. Навигатор постоянно советовал то набрать высоту, то сбросить.

Когда флаер опустился у тротуара, Фауст быстро вышел.

Тренькнуло уведомление о списании денег.

Фауст вдохнул и выдохнул перед входом в отель. Пока он настраивался, в него кто-то влетел и удушающе обнял, заливая плечо слезами.