– Как уйти из долины не через северный перевал? На карте, которую нам заботливо дал Вармазей, всё южнее цепочки руин обозначено аномалиями. Они вправду там есть? Можно их обойти? Или, может, на скалы забраться? – вопрошал Кэррот у Фириэли. Та внимательно огляделась по сторонам.
– Выведу вас, – заявила она после кратких раздумий. – Пойдём южными тропами.
– То есть завтра с утра сможем выбраться из долины?
– Не с утра. Через дол часа четыре брести. Аномалии посветлу обойдём, но потом будет поле борщей. Днём его не минуешь.
Кэррот с Костиком перебросились взглядами. Ядовитые борщи считались самыми жуткими сорняками в обитаемых краях. Говорят, семена этих вредных растений принёс из Плохих Мест дурно пахнущий ветер, и теперь из многострадальной сизийской земли каждый год появлялись недобрые всходы. Их давили везде, где могли, но в безлюдной глуши борщи разрастались и властвовали безраздельно. Главной опасностью этих растений был едкий сок – при свете дня он разъедал живую плоть аж до самых костей. В темноте же его злая сила не действовала. Поэтому выкашивали борщи, как правило, безлунными ночками. Ну а днём поле этого сорняка было непроходимым препятствием.
Кёрт спросил у Наумбии, могла бы она их телепортировать за пределы долины, но та наотрез отказалась даже обсуждать такие попытки, сославшись на семейное проклятье.
– Ладно, – уступил окончательно утомлённый Олясин. – Тогда здесь ночуем обычным порядком, а завтра пойдём эльфийскими тропами…
– Да-да, Кёрт, так и сделаем, – вежливо перебил его Костик, изнывающий от любопытства. – Фириэль, а ты видела демона Дзоркатта? А грибные леса Оркании? А в Восточье ходила? А в Затемнение?
– Не всё сразу, будь добр, – посмеиваясь, отвечала эльфийка. – Древняя голова уже кругом от ваших вопросов! Не пора ли на боковую?
Изваров, опомнившись, огляделся. В долине темнело. Если завтра им предстоял длительный переход, стоило выспаться. Но ужасно хотелось узнать столько разных вещей!
– А руины? Если это научные центры… Может, завтра посмотрим, что уцелело? – с надеждой спросил он Наумбию.
– По подвалам здесь только не лазьте впотьмах, – предупредила Фириэль, указав в сторону здания. – Там провалы такие, что камень кидаешь – стук через минуту приходит. И в углах что-то шепчется.
– Опасное? – вслушиваясь в шелест листвы, боязливо уточнил Батлер.
– То неведомо, – развела руками эльфийка.
Глухой ночью, когда остальные ушли в царство сна под надзором сурового троллина, Фириэль и Наумбия Шноррел забрались на крышу строения. С высоты простирался захватывающий вид на долину – в бледном сиянии звёзд матово блестели далёкие скалы, на поросших травою лугах темнели извилистые овраги, и высокие кроны деревьев торжественно колыхались на лёгком ветру. Отовсюду слышались тихие шорохи, стрёкот насекомых, голоса ночных птиц. Жизнь кипела в этом заколдованном месте, жутковатая, странная, необычайная. Волшебница думала, что не смогла бы здесь жить постоянно, но хоть раз побывать в таком месте ей стоило. Да, не зря она вышла из лавки! Здесь же всё по-другому, всё новое. А всего-то два дня пути… Это и есть настоящее волшебство, а не стулья телекинезом разбрасывать.
Эльфийская дева стояла, перенеся вес на одну ногу, и всматривалась в западную часть долины, где сияли в ночи жёлтые огоньки.
– Там дома? – недоумевая, спросила Наумбия.
– Там деформы ютятся… Славное племя. Глупые, но незлобные.
– Ты общаешься с ними?
– Отчасти. В своё время мешок тупиноровых клубней им даровала, они и поныне их взращивают. Правда, то было много поколений назад, – она говорила спокойно, с ленцой, но что-то заставляло её хмуриться. – Молодые деформы уже и не помнят…
– А могла бы стать их божеством, – улыбнулась Наумбия.
– Кажись, был знакомый, который пытался так править над хоблами. Стать кумиром для трупоедов… худо кончилось.
– Что, съели его?
– Уже и не помню, – призналась Фириэль. – Тревожит иное.
– Что же? – волшебнице понемногу передавалась эта неведомая тревога.
– Деформы огня не используют. Боятся открытого пламени.
Наумбия кашлянула. Огоньки будто бы разрастались.
– Тогда что там творится?
– Не знаю, горит что-то, – отозвалась эльфийская дева.
Кэррот спал неспокойно. Двойственная ситуация, в которой они оказались, вызывала у него нервное напряжение. Ночью снова гудела земля под долиной, словно кто-то урчал в глубине исполинским желудком. Он взял с остальных слово бдительно следить за эльфийкой – вдруг она всё-таки окажется шкуроплясом. Но его изводило и что-то ещё. Приняв ответственность, как он её представлял, за целый отряд, безответственный Олясин внезапно почувствовал себя уязвимым. И ему это очень не нравилось.
Он сомкнул глаза в полуночной тьме, а когда через миг открыл их, уже было утро. Клубился туман. Тёплый свет наискось заливал травяную лужайку. Рядом ровно посапывал Костик. Накрывшись плащом с головою, тихо спала Наумбия. Дежуривший последним Батлер сонно покачивался у дерева в отдалении.
Тело затекло. Кёрт с трудом поднялся на ноги, потянулся и услышал какой-то отрывистый звук. Время словно замедлилось. Сфокусировав взгляд, он увидел стрелу. Сразу понял, что это, хотя раньше её не разглядывал с этого ракурса. Стрела метила прямо в него, наконечник сверкал в свете раннего солнца, древко медленно изгибалось, а короткие чёрные перья трепетали в полёте. Он резко отдёрнулся – стрела с тихим шелестом прошла перед лицом и воткнулась в багряную кочку у края лужайки.
– Тревога! Напали! Подъём! – взревел Кэррот, отпрыгивая за дерево. Увидев, как остальные очумело вскакивают с земли, он скомандовал:
– И пригнитесь!
Олясин ожидал града стрел, но его не последовало.
– Ты дурачишься, что ли? – подозрительно спросил его так ничего не заметивший Батлер. На всякий случай он тоже пригнулся. Кэррот указал ему на стрелу.
– Наша эльфийка не та, за кого себя выдаёт!
Пока остальные силились проморгаться спросонья и понять, что происходит, со стороны руин донеслось шуршание сапог по траве. К ним шла лёгкая на помине Фириэль, одетая в ассимметричное зелёное платье поверх светло-серой рубахи. В горсти эльфийка несла лесные орехи, один из которых как раз ловко раскусила на ходу.
Кэррот выхватил меч из ножен и взглянул на Констанса, а тот на Наумбию.
– Ты стреляла?! – обратился к эльфийке Олясин, понимая: вопрос звучит глуповато.
Фириэль бросила взор на торчащую из земли стрелу с чёрным оперением. Лука при ней не было, но компактный колчан висел за спиной.
– Не промазала бы, – бесстрастно сказала она. – Стрелы другие.
Перья стрел, торчавших из её колчана, были белыми, серыми, сизыми, только не чёрными. Эльфийская дева вгляделась в лесную чащобу и высказала:
– Настоящий ваш оборотень шныряет поблизости. Надысь видела. Обликом человек, но свободно в ночи ориентируется. До сих пор подобного не умею.
– Трёхглазый в долине, – вспомнил Констанс, убирая топор в поясную петлю.
– А ты чувствуешь что-нибудь? – спросил его Кэррот. Костик сосредоточился:
– Слышу шорохи, трески… кто-то в лесу!
Гудж утробно заворчал, вглядываясь в чащобу. Рогатина в его руке покачивалась, будто в ожидании цели.
– Собирайте манатки… – распевно проговорила эльфийка. Теперь шорох услышали все. Он как будто бы приближался. За деревьями что-то мелькало. Тревога ледяною водой окатила искателей приключений, враз лишив их остатков сонливости.
– Берём вещи и сваливаем! – скомандовал Кэррот. Они похватали плащи и котомки. Впопыхах всё валилось из рук, а ещё нужно было готовить оружие!
Из цветных зарослей с шумом и топотом показались корявые. Десяток, два, больше. Дикари размахивали копьями и дубинами, хрипло крича и щёлкая языками. Лица, похожие на клубни растений, были искажены яростью. Пригибаясь, прихрамывая, они надвигались, полукругом охватывая пришельцев.
– Что им… – вякнул Батлер и сразу осёкся, закрывшись щитом.