- Джерминаль, дочка, выходи, - проговорил папка, и голос у него был странный, будто неживой.

***

Двое мужчин одного возраста стояли у колодца недалеко от харчевни. Первый - бедный шарманщик в кожаных штанах, затертом жилете - хоть и был выше собеседника, сутулился, опираясь на каменную кладку, опускал голову, и седые космы падали на смуглое морщинистое лицо с трехдневной щетиной. Второй - гладко выбритый, роскошно одетый граф - напротив, выпрямился и вздернул подбородок, словно пытаясь возвыситься над бедняком. Если бы прохожий обладал тайным зрением, то увидел бы слабые светящиеся нити, опутавшие шарманщика. Потоптавшись на месте, он проговорил, сверкая глубоко посаженными глазами:

- Она уверяет, что не ходила за дверь и даже не открывала ее! Пощадите! - сутулый повернулся к богатому и уронил себя на колени, сложил руки в молитве. - Она - все, что у меня есть! Мы только играем и никому не делаем плохого!

Граф скривил рот, накрыл эфес меча ладонью, затарабанил по нему пальцами.

- Ну-ну. Не убиваем, не грабим. Всего-навсего заставляем посетителей расставаться с денежками, так ведь?

- Пощади! - губы бедняка задрожали.

Граф смотрел на него, с трудом сдерживая брезгливость.

- Ты знаешь, что ее ждало бы, будь на моем месте маг из ордена Справедливости?

Просящий совсем поник, кивнул, мотнув седой гривой. Потом вскочил, бросился к графу, протянул ему мешок с монетами и воскликнул, сверкая глазами:

- Вот, возьми! Это все что у нас есть, только пощади ее!

Богатый сжал эфес и отступил на шаг, торжественно произнес:

- Меня зовут граф Айро Дельфи, я хозяин этих земель и покорный вассал бэрров Зонн, мне не нужны деньги. Успокойся, я не причиню зла ни тебе, ни твоей дочери, если ты поведешь себя правильно. Встань же наконец!

Шарманщик поднялся, отряхнул колени от белой пыли и снова ссутулился, прячась за длинными космами, как за ширмой, представился:

- Эдорий, вольный человек.

Граф продолжил:

- Как давно у нее пробудился дар?

- Она не ходила за дверь, - снова забормотал шарманщик, но граф прервал его:

- Верю. Иногда... очень-очень редко у девочек пробуждается дар, даже если они его не выбирают...

Шарманщик выдохнул шумно, будто бы испытал облегчение. Граф сказал:

- То что маги ее еще не нашли - чудо. На что ты рассчитывал, таская ее по людным местам? Ваше счастье, что ни у кого не было защитного медальона, который предупредил бы хозяина об опасности... Да-да, любое насильственное магическое воздействие опасно и жестоко карается.

Шарманщик осмелел и затараторил:

- Думал заработать, купить земли, построить дом... Не в селе - в лесу. Или на севере, чтобы нас не нашли...

Граф пожевал губами, посмотрел на шарманщика и махнул рукой:

- У тебя не получилось бы, потому что ты - лгун и пропойца. Разве не ты собирался продать девочку, когда она подрастет? Но потом она начала приносить деньги, и ты передумал.

Шарманщик совсем поник, закрыл лицо рукой. Его собеседник продолжил:

- Продай ее мне, даю два золотых, на это ты купишь два дома, скотину и возьмешь молодую жену, а про девочку забудешь навсегда. Все равно с тобой она скоро погибнет. Клянусь, что я не причиню ей зла, мне нужен ее талант. Ее музыка облегчит страдания тяжело больного человека. Я буду держать девочку в замке, там ее точно не найдут.

Шарманщик успокоился, спросил:

- Зря ты так плохо думаешь обо мне, я люблю ее. Ты, точно, не обидишь мою малышку?

- Если ты заметил, то я поклялся.

Шарманщик нахмурился. Он слышал, что клятву можно обойти, да, граф пообещал, что не причинит зла Джерминаль, но вдруг с его согласия это сделает кто-то другой? Вспомнилось, как она кружилась в новом платье, как прижималась и говорила, что любит, и слезы навернулись на его глаза.

- Два золотых, - напомнил граф.

Шарманщик представил, что он уже не бедный бродяга, а хозяин богатого хозяйства. Вот его новый сруб, еще пахнущий сосновой смолой, с новыми резными ставнями и жестяным флюгером. Вот Эдорий распрягает вороного жеребца и направляется к порогу, навстречу распахивается дверь, и ноздри щекочет запах свежего хлеба, испеченного в печи, тянет теплом, хочется переступить порог и окунуться в позабытый уют родного очага.

Навстречу идет молодая светловолосая жена, на пороге заключает его в крепкие объятия, с радостными криками бегут обниматься его нерожденные сыновья. Картинка отдаляется, становится хрупкой, и снова Эдорий стоит, склонив голову. Из меркнущего будущего и сыновья, и жена и даже вороной жеребец на привязи смотрят на хрупкую девочку в голубом платье, с тряпичной куклой в руке. Она - их погибель, и его погибель, и своя собственная.

Граф прав, Эдорий - простой бродяга, и не сможет защитить Джерминаль от магов. Если продать ее, может, она проживет не пару месяцев, а десять, двадцать лет... Вот только будет ли она рада такой жизни? Как посмотреть ей в глаза и сказать, что он отрекается от нее ради себя, да и ради нее тоже?

- Со мной четверо моих людей, - напомнил о себе граф. - Я мог бы забрать девочку силой, а тебе перерезать горло, но я предпочитаю поступить честно и хочу, чтобы она не боялась меня, ведь нам предстоит жить под одной крышей. Итак, твой ответ...

- Да, - кивнул шарманщик, упал на колени, поднимая с дороги брошенные деньги, улыбнулся, попробовал на зуб один золотой, затем - второй.

- Идем, представишь нас друг другу.

***

Неживой папкин голос так напугал Джерминаль, что она не спешила покидать кибитку, замерла, поджав ноги и беззвучно шепча молитвы. Откинулся полог, и появился папка, живой и невредимый, Джерминаль улыбнулась, бросилась к нему обниматься, но остановилась в середине кареты, ощутив исходящий от него льдистый холод. Нет-нет, папка был живой, но почему-то его губы сжались в нитку, и он смотрел в сторону, будто в чем-то провинился, а за его спиной маячил тот самый маг из харчевни и незнакомые люди.

Предчувствие беды пронзило иглой, и Джерминаль попятилась, мотая головой.

Папка обернулся, залез в карету и сел на лавку, опустив голову и сцепив руки в замок. Он выглядел таким потерянным, что Джерминаль встала перед ним на колени и заговорила первая:

- Папочка, - погладила его по руке. - Этот колдун сделал тебе что-то плохое?

Папка мотнул головой, накрыл шершавой ладонью ее руку и заговорил, все так же не глядя в глаза:

- Дочка... Ты понимаешь, что нас рано или поздно найдут маги, нам нельзя появляться на людях...

- Да. Маг нас уже нашел. Он хочет убить меня, я ведь ведьма... Но почему я еще живая? - Джерминаль развела руками, она больше не боялась за свою жизнь - то ли маг внушил ей, что все будет хорошо, то ли безумно обрадовалась, что папка цел.

- Он не желает тебе зла, но... Ты пойдешь с ним. Он спрячет тебя, а я не смогу... Не смогу тебя защитить!

Джерминаль судорожно вздохнула, папка посмотрел ей в глаза, вскочил и принялся трясти ее за плечи:

- Да пойми ж ты! Я. Не. Смогу. Тебе. Помочь! А он тебя спрячет! Только так ты сможешь выжить!

Папка сгреб в объятия, вытащил из кибитки - Джерминаль так оглушили его слова, что она не сопротивлялась. Она понимала, что умрет скорее рано, чем поздно, взглянуть в глаза собственной смерти было уже не настолько страшно. То, что случилось сейчас, страшнее смерти - ее предал единственный родной человек, и она все еще не могла в это поверить. Отдал чужому дядьке. Отрекся. И ей предстоит долгая жизнь с пониманием, что даже любимые люди... Как с этим смириться?

Колдун взял ее за руку и повел за собой, прошептал примирительно:

- Я подарю ему дом, ты будешь приходить к нему в гости и нянчить младших братьев и сестер...

Ноги Джерминаль словно вросли в землю, она посмотрела на сгорбленную папкину фигуру, жалкую и одинокую. Нет-нет, он не мог так с ней поступить! Маг заколдовал его, заставил!

- Папочка! - закричала она. - Мне страшно, я не хочу с ним идти!

Но папка даже не посмотрел на нее. Силы враз покинули Джерминаль - зачем бороться, когда отец сам отказался от нее? Мама так никогда не сделала бы.