Рене за эти три недели не только научилась скрытничать и думать прежде чем говорит, но и здорово продвинулась в технике катания, Отто несколько раз брал ее с собой в горы, да и раньше она охотно училась кататься, поэтому на красных трассах ей было скучновато, она уехала на черную вместе с Евой и отжигала уже там. Ева была с ней в сходном положении — подружка популярного и успешного красавчика-спортсмена, тоже известного любителя красивых девушек. Флориан Хайнер уже пару лет царил в скоростных дисциплинах на пару с Эйсом, был его заклятым соперником при полной видимости хороших отношений. Фло было 25 лет, он был очень честолюбив и ревнив к чужим успехам, и Отто тоже его нервировал. И все же, подчиняясь неписанному, но строгому спортивному кодексу поведения, Флориан не опускался до открытой неприязни к кому-либо из соперников. Новая подружка была с ним уже неделю, они не жили вместе, а только встречались — эта поездка была полностью инициативой Евы, которой очень хотелось укрепить свои позиции. Рене подумала, что, несмотря на то, что это была уже ее третья поездка с Отто и на то, что она постепенно привыкла надеяться, что они достигли определенной стадии близости, когда людей связывает уже не только секс, ее позиции так же зыбки, как и были с самого начала. Когда Артур кричал на нее в лобби Вальдхауса и когда Клоэ вывернула тарелку каши Отто на голову. Тогда про Рене говорили, что она — подстилка Ромингера. Теперь ее считают его девушкой, все уверены, что у них все серьезно, ее положение с виду более прочно, чем даже Клоэ до нее, но вчера она начала сильно в этом сомневаться. Ее настроение было вообще каким-то очень зыбким в зависимости от его милостей. Он был с ней нежен — и она преисполнялась уверенности, что он ее любит, что у них все будет хорошо, даже что их отношения — это что-то твердое и постоянное. В следующий момент он грубил — и она понимала, что строит замки на песке. А вчерашняя ссора доказала, что она для него — никто.
Или все же…
Рене вспомнила, как Отто умеет выбрасывать из головы все прочие вопросы, едва оказываясь на трассе. Ей казалось, что сейчас, когда она рассекает по черным трассам, она становится ближе к нему, может быть, становится чуть-чуть ближе к пониманию того, что он за человек и почему он именно такой. И почему она так сильно его любит, а он ее — нет. Хотя… именно это объяснить она не могла. Как может человек не любить кого-то, кто обожает его? Разве можно не отвечать на такую любовь?
Раньше она каталась неплохо, но как-то слишком осторожно, что ли. Вполсилы, аккуратненько, боясь разогнаться и упасть. Но за эти почти три недели она научилась не бояться сбалансированного риска — и сегодня рисковала вовсю, и ей все удавалось. Она просто летала, так, что Ева, которая на лыжах стояла всю жизнь и даже участвовала в каких-то местных соревнованиях, не могла ее догнать. Несколько раз Рене оказывалась не в состоянии справиться со своими лыжами — ее полуэкспертные «атомики» не прощали ошибок, хотя и были намного мягче, чем профессиональные, экспертные «Россиньолы» Отто. Несколько падений, но все достаточно мягкие, без травм. Отто говорил «Если ты катаешься без падений — ты не прогрессируешь. Кто учится, не может никогда не падать».
Они катались до двух часов дня, устали и проголодались как звери. По договоренности с Сабриной и Ивонн, они вернулись на станцию той шестиместной канатки, на которой поднимались утром, и, громыхая по дощатому полу тяжелыми горнолыжными ботинками, прошли в деревянный затейливо украшенный домик, в котором находился ресторан, нагрузили подносы едой и вышли на открытую террасу, с которой открывался изумительный горный вид. Сабрина и Ивонн ждали их — даже успели поесть, потому что времени было уже без двадцати три, есть хотелось жутко, к тому же «попробовали бы вы сидеть тут, нюхать, смотреть и ни черта не есть при этом!» — как сказала Ивонн.
Рене и Ева с огромным удовольствием умяли каждая по огромной тарелке штоквурст[3] с картошкой фри и выпили по кружке пива. Рене совершенно забыла, как утром никак не могла осилить маленький круассан, так переживала из-за ссоры с Отто. Сейчас она на полном серьезе обдумывала возможность взять еще какой-нибудь десерт, но все же решила не брать.
Она полагала, что на этом après-ski заканчивалось, но ничего подобного. Через час они уже располагались на шезлонгах в спа-центре в каком-то фешенебельном отеле, похожем на Райндль. Рене была рада, что догадалась утром взять с собой достаточно денег. К тому же, ей пришлось прямо в этом отеле пойти в бутик и купить себе купальник для бассейна — серебристый бикини. Рене побаивалась, что ей не хватит денег, поэтому она заказала себе самый дешевый комплекс услуг, в который входило пользование бассейном, сауной, простой массаж, пилинг, маска для лица и для тела и увлажнение кожи.
— Я понимаю, чем ты его так зацепила, — сказала Сабрина, с откровенной завистью разглядывая Рене, когда та появилась в бикини перед бассейном. — Какая фигурка, правда, девочки?
Ева, которая тоже была весьма недурна, согласилась более охотно, чем пухленькая Ивонн.
Рене до сих пор понятия не имела, что такое спа. Теперь выяснила — и время для нее пронеслось совершенно незаметно. Прохладная вода бассейна, теплая джакузи, ароматная парная, массажи разных видов, новая грань чувственного удовольствия, с которой она не могла познакомиться в постели. До сих пор она успела познать великолепный секс с сильным и опытным мужчиной, но не имела ни малейшего понятия о том кайфе, который может подарить профессиональный уход за своим телом. Мягкий, очищающий ароматный пар, благоухающие шелковистые наощупь субстанции, которые чьи-то профессионально-ласковые руки втирали в ее кожу, пушистые полотенца, просто чудо что такое! Лежа на массажном столе, Рене жмурилась и почти вслух мурлыкала от удовольствия, как кошка, которой чешут шейку. Она никогда еще не казалась сама себе такой лелеемой, ухоженной и драгоценной. Отто умел заставить ее чувствовать себя прекрасной и желанной, но это было ощущение несколько иного порядка. Отто… она вспомнила о нем, и все же не удержалась и невольно издала чуть слышный стон. Отто, мой любимый… ей хотелось подарить ему себя такую, ухоженную и разнеженную, с благоухающей, нежной кожей, будто окутанную каким-то драгоценным флером. Хотелось вплыть в его объятия невесомым ароматным облачком. Отто понимал толк в наслаждении — он оценит…
После завершения процедур ей страшно не хотелось надевать термобелье и горнолыжный комбинезон — как жалко, что она не может долететь до номера в Райндле в шелковом халатике. Но, хотя даже по меркам Гармиш-Партенкирхена до ее отеля отсюда было рукой подать, пришлось и одеваться полностью, и идти довольно торопливо — на улице было -9. Она заказывала самый короткий комплекс спа-процедур, поэтому освободилась раньше остальных девушек. Было уже почти семь часов вечера, давным-давно стемнело, Отто наверняка давно уже вернулся и потерял ее, и она решила не ждать остальных — попрощалась с расслабленной, розовой Сабриной, попросила передать остальным ее извинения, договорилась встретиться утром за завтраком и убежала.
Поднимаясь на лифте на третий этаж, она провела губами по внутренней стороне своего запястья, наслаждаясь мягкостью и тонким чувственным ароматом своей кожи. Сейчас, сейчас… Отто встретит ее, обнимет, сразу увидит и почувствует волшебные перемены, и настанет время наслаждения, страсти… может быть, даже он поймет, что она — это его настоящая… Разбушевавшееся воображение опять уносило ее дальше, чем следовало, но Рене не стала себя одергивать — не хотелось, чувствуя себя такой драгоценной и любимой, думать о грустном.
Но действительность, как обычно, не имела ничего общего с мечтами. В номере никого не было. Рене включила свет и растерянно огляделась. Портье не передал ей сообщение, на столике не было записки. На вешалке висел черный комбинезон Отто, его шлем, очки и перчатки лежали на тумбочке в коридоре. Он вернулся — и снова ушел один.
