– Чего веселого? Лицо как апельсин и будто стеклянное… А ниже ты почти совсем прозрачный – просто красный стеклянный скелет!
– Ты выглядишь нисколько не лучше. Вот потеха! И мослы у тебя вперед коленками, словно присел, и руки вперед… Выпрями ноги.
– Нет, не могу.
– И я не могу. Словно присел и не могу разогнуться…
– Руки у тебя очень длинные, Дэн. Они и так длинные, а когда кости – еще длиннее. Опусти их.
– У меня в руках что-то есть, Лео. Я могу это сжимать, но когда сжимаю, мне тяжело и трудней говорить.
– Мне тоже… гораздо трудней. И все вокруг расплывается. Ничего, Дэн, я потерплю. А ты нажимай. У тебя в руках управление катером…
Леонид почувствовал, что погружается в красную мглу. Глубже, глубже и глубже, и красное становится все темнее, темнее, а потом начинается черное, и дышать уже почти невозможно… Но это быстро проходит, и черное раскаляется до жаркой красноты, и снова туда погружаешься, но уже с другой стороны, и так погружаться значительно легче, хотя дышать по-прежнему трудно. Черное несколько раз возвращалось, но уже не такое широкое – просто большими тяжелыми гладкими валунами, и гладко накатывалось, сжимая дыхание…
Потом в ушах прорезался вой. Леонид с огромным трудом приподнял тяжелые веки, и ему показалось, что в сером пространстве туманно светят огни. Надоедливый непрекращающийся вой заставил его прийти в себя окончательно. В рубке светились приборы. На экране переднего обзора судорожно вспыхивали отсветы зеленых зарниц, мельтешили зеленые искры. Катер трясло и подбрасывало, как на ухабах проселочной дороги, руки на подлокотниках ощущали вибрацию, надрывно и жутко выло в ушах, и к вою примешивался отдаленный гул…
В скафандре было до невозможности жарко. Леонид приподнял стекло, но тут же захлопнул – воздух в рубке был удушающе жаркий и с резким, неприятным запахом…
– Дэн! – позвал Леонид.
Ответа не было. Катер трясло и швыряло из стороны в сторону, голова Леонида тряслась в шлеме. Ему стало страшно. Тряска и вой… Но больше его испугало молчание Дэна.
– Дэн!.. Ты меня слышишь?!
Ответа не было. Закованное в скафандр тело пилота покачивалось в кресле, руки лежали на подлокотниках, и Леониду вдруг показалось, что Дэн без сознания. Несмотря на жару в скафандре, Леонида прошиб холодный пот. Что-то нужно было делать… Что-то нужно было делать немедленно!..
На пульте, прямо против левого подлокотника, сияла красная кнопка. Последнее средство… Леонид отстегнул плечевые ремни, потянулся к пульту. До кнопки он дотронуться не успел. Дэн перехватил его руку, резко отшвырнул в сторону и снова вцепился в рукоять управления. Леонид почти без сил откинулся в трясущемся кресле.
– Застегни ремни! – прорычал Дэн.
Леонид застегнул. Катер трясло и швыряло, вой нарастал, гул, жара, перегрузки, вибрация, но с Дэном было все нормально, и Леонид ощутил огромное облегчение.
– Я ничего не понимаю, Дэн, – сказал он. – Где Рой? Что, наконец, происходит?
Ответа не было. Экран заливало полыхание зарниц, мелькали искры. Казалось, в такой кутерьме ничего разглядеть невозможно, однако едва под верхним обрезом экрана возникла зеленая мутная точка, Леонид сразу остановил на ней взгляд. Дэн странно крякнул, шевельнул рукояткой, и мутная точка, дрожа и покачиваясь, вышла на центр. Леонид услышал в наушниках шорох и звонкий щелчок, Дэн хрипло произнес:
– "Мастодонт"-шесть, «Мастодонт»-шесть! Я – «Тайфун»-двадцать пять. Вошел в атмосферу. Выйти не в состоянии. Принимайте в режиме экстренной посадки. Разогрев корпуса предельный. Примите меры предосторожности.
Леонид подался вперед и сжал подлокотники до хруста в пальцах. Точка в центре экрана расплывалась мутным продолговатым пятном. Сквозь завывание, шорох и треск был слышен чей-то далекий голос: «Принимаем вас, принимаем… Понял вас хорошо. Принимаем. Держите пеленг. Удачной посадки!»
Леонида грубо швырнуло назад и вдавило в сиденье. Перед глазами поплыли цветные круги… Когда он опомнился, катер била тяжелая дрожь и Леониду вдруг показалось, что накалившийся корпус не выдержал. Он снова вцепился в свои подлокотники и с замиранием сердца вслушался в грохот и вой, с надеждой, что корпус все-таки выдержит. Раздался скрежет… Леонид зажмурил глаза, но его так встряхнуло сильнейшим ударом, что лопнули плечевые ремни.
Наступила неясная тишина. Тряски не было. Что-то лопнуло очень близко и оглушительно, металлически загрохотало и стихло, и Леонид, наконец, догадался, что это посадка и Дэн отстрелил боковой люк.
– Быстрее, быстрее! – хрипел Дэн и тащил его за руку. В рубке стоял зеленый туман.
Они протиснулись в люк, наткнулись на невидимые в тумане поручни. Дэн тащил его за руку дальше, и они скатились вниз по металлическим ступенькам трапа. Сквозь клубы тумана жарко светилось что-то багровое. Потом откуда-то со стороны ударили лучи прожекторов, зашевелились голубыми дымящимися столбами.
– Быстрее, быстрее!.. – хрипел Дэн, не выпуская руки Леонида. Они бежали под слепящий свет прожекторов.
Дэн быстро нашел отверстие кессона, ударом плеча втолкнул туда Леонида, впрыгнул сам, и отверстие с гулом закрылось.
Они стояли, тяжело дыша, Дэн все еще держал Леонида за руку. Леонид попробовал освободиться. Дэн его отпустил. Кессон был освещен, но сквозь плотный туман они почти ничего не видели. Где-то далеко провыла сирена, и пол внезапно ушел из-под ног. Взмахнув руками, они повалились друг на друга. Леонид сел и ощутил через пол еще одну судорогу, но послабее.
– Вот и все!.. – произнес Дэн. Было слышно, как он облегченно вздохнул. Потом он добавил уже с огорчением: – Хорошая была машина…
– Взорвалась? – спросил Леонид.
– Нет, – сказал Дэн. – Это было бы слишком… Просто вышвырнули ее отсюда. На всякий пожарный случай. – Он хлопнул Леонида по плечу и хрипло рассмеялся. – Счастливчики мы с тобой, Лео! Не нащупай мы вовремя «Мастодонт» – болтались бы в средних слоях атмосферы и ждали спасателей… Здешние ребята молодцы, справились великолепно. Знаешь, чем они рисковали?
– Представляю…
– То-то. – Дэн помолчал. – А Ютавр показал нам свое дружелюбие… Век не забуду. Ловко он мне мозги затуманил…
– Дэн, я ведь насчет дружелюбия в шутку сказал. Ютавр, конечно, штуковина сложная. Но ждать от него дружелюбия или враждебности, все равно что сделать попытку… ну, скажем, рассмешить станцию «Мастодонт».
– О, станцию мы уже рассмешили! По крайней мере – ее экипаж. Скоро откроют кессон, и будет все так, как ты рассказывал мне о спасателях… Ладно, Лео, самое страшное позади. Все-таки мы его поймали! Прайд оказался не так уж неуловим.
– Нет, – оказал Леонид. – Еще не поймали. Но поймаем. И, может быть, даже приручим.
– Слушай, Лео… Ты понял, что он там нам показывал? Грибы, шары, желтые льдины…
– Ничего он нам не показывал, Дэн. Просто он переваривал какую-то информацию, и мы случайно кое-что подсмотрели. Возможно, он переваривал информацию о Юпитере… Это уже хорошо. Мы сумеем найти надежный и безопасный способ подсматривать дальше…
Туман рассеялся. Беседуя, они сидели рядом, обхватив руками колени. Туман осел на стенах и потолке, и сверху капало. Гермошлемы блестели от влаги.
– Ну, все, – сказал Дэн, – кессон открыли.
Он тяжело поднялся и, прихрамывая, побрел на выход. Следом тяжело поднялся Леонид.
Встречающих было много. Собрался едва ли не весь экипаж. Шумное оживление. Мешая друг другу, стащили с неожиданных гостей скафандры, отвели в душевую, прополоскали как следует, переодели. Вопросы, нескончаемый поток вопросов. «Как самочувствие?» – «Великолепное». – «Никто не ранен?» – «Нет, обошлось». – «Как вас угораздило провалиться в Юпитер?» – «Сами удивляемся». – «Вам повезло. Мы сегодня подняли станцию на двадцать километров выше». – «У нас сегодня сплошное везение». – «Что нового в Дальнем?» – «Дальний празднует». – «Как проходят праздники?» – «Мы и сами не прочь бы это узнать…» – «Вам у нас нравится?» – «У вас прелестно!» – «Тогда мы вас соблазним, и вы перейдете работать в наш Проект!» – «Не раньше, чем мы провалим свой окончательно». – «Вы знаете, Русанов, почему ушел Маккоубер?» – «Догадываюсь. Но это очень длинная история»… Леонид улучил момент и шепнул начальнику станции Тойво Ряннелю: «Мне срочно необходима связь с Дальним. Если можно, конечно». «Да, это можно», – спокойно сказал Ряннель и повел Леонида в рубку связи.
