— Отчего же в другом? — раздался спокойный голос. Со стороны увидеть телепортацию оказалось невозможно — весь обзор загораживал Горей. Я заставила его чуть подвинуться. Хон стоял напротив нас, там, где галерея уходила на спуск. В воздухе, как тогда, когда мы гуляли по ночному городу. Холодный Огонь выглядел слегка… потрёпанным. Одежда смята, кое-где порвана. Лицо пересекает свежий шрам.

— Ты… — оторопел Жеск. — Мы же подстроили тебе десять ловушек! Мы учли все места, где ты мог оказаться! Где ты был?!

— Ну уж извините, не знал. Зато теперь к вашим услугам. Я правильно понял, что вы всё ещё намерены меня убить?

— Почему бы и нет?

— Да я, в общем-то не против… Попытаться вы можете. Эй! — Хон посмотрел вниз, на ошарашенных стрелков, которые не знали, в кого им целиться — в нас или в него. — Дерзнёте? Бросите вызов первому воину Республики? Каждый, кто выстрелит в меня или в ту девушку, умрёт прежде, чем стрела закончит свой полёт.

Стрелки опустили оружие и попятились — от него и от нас. В итоге они сбились в кучу, как стадо овец при появлении волка.

Жеск усмехнулся.

— А, так эта девушка всё-таки дорога тебе? Значит, одиннадцатая ловушка сработала…

Он подал знак и на галерею выскочил ещё один отряд. Странно. Люди бежали с обнажёнными мечами так, как будто ничего не видели перед собой — но не спотыкались. Как будто… были в трансе. Неужели у них… Отряд добежал до первой группы и остановился.

— И как они будут меня убивать? — уточнил стоящий на воздухе Хон. — Жеск, может, ты учтёшь, где я нахожусь?

— А они не тебя будут убивать, — довольно осклабился Жеск. — А твою девку и её сообщника. Тебя — только если захочешь составить им компанию.

Хон в задумчивости подёргал себя за нос.

— Тогда у меня к тебе будет другой вопрос.

— Спрашивай?

— А что ты будешь делать, если я не захочу?

Жеск растерялся. Кажется, он был уверен, что Хон бросится меня спасать. Горею было всё равно — он равнодушно ждал нападения. Теперь, когда вокруг нас прекратили свистеть стрелы, юноша довольно быстро пришёл в себя, каким-то образом поборов усталость. А я…

Я напомнила себе, что Хон мне ничего не должен и, по меньшей мере, глупо умирать двоим вместо одной… Троим вместо двоих. Мальчика только жалко, Горея. Зачем я его в это втянула?

— Хон!

Холодный Огонь и ухом не повёл.

— Так что?

— Сначала разберёмся с ними, а там и на тебя управа найдётся! — пообещал оскорблённый в лучших чувствах Жеск. — Дом я заблокировал, уйти ты не смож…

Ему бы стоило для начала подумать, как Хон здесь оказался. Потому что господин Холодный Огонь исчез с того места, где стоял — чтобы очутиться за моей спиной. Законы физики или чего уж там, он явно не учил, потому что высунулся, как призрак, из стены, схватил меня за плечи, весьма материально подтянул к себе и… мир исчез.

А когда появился, я была в незнакомом месте, надо мной склонилась Сува а уголком глаза я заметила Горея. Хвала чему только можно — невредимого.

— Зачем ты вообще в это ввязался! — возмущалась девочка. — Без тебя бы не обошлось! Я тут с ума схожу, а он там заколдованным мечом размахивает!

— Я не смел и подумать, чтобы знатную госпожу интересовала жизнь столь жалкого существа, праха под её ногами, недостойного дышать одним воздухом с лучшими людьми республики…

— Я действительно всё это говорила? — пристыжено спросила девочка.

— Нет, госпожа, это сказал ваш друг господин Тёмный Свет. И говорил он так обо всём сословии вторых людей. Но вы благосклонно этому внимали.

— Прости. Я была такой дурой…

Сува сама на себя не походила. Куда девалась её быстрая, отрывистая речь, подростковые словечки… До меня наконец дошло, что я разглядела через полузакрытые веки на лице подростка: куда-то исчезли все серёжки с её лица, остались только в ушах. Девочка решила взрослеть? Волосы, впрочем, так и остались трёхцветными.

— Не понимаю, почему…

Я закрыла глаза и погрузилась в усталое забытье. Этим двоим есть что сказать друг другу… Да и очень хочется надеяться, что Сува всё-таки не будет пинать ногами спящую, когда Горей расскажет о якобы возложенной на него охранной миссии. Похоже, этот парень ей не безразличен…

— Хон! — услышала я над своей головой требовательный девичий голос. — Хон, твоя мерзавка нарочно подставила Горея, чтобы его убили вместо неё! Да Хон же!

— Спасибо, дорогая сестричка, — с едва заметной иронией ответил Хон. — Ты так тепло меня встречаешь, что я готов прослезиться от радости.

— Хон! — Голос из требовательного превратился в испуганный. — Что с тобой?! Ты… ты дрался?!

— Разумеется, нет. — Сува облегчённо вздохнула. И напрасно, потому что её брат продолжал: — Я совершенно случайно оказался залит кровью с головы до ног, изранен и зверски устал.

— Хон!

Я, наверное, снова уснула (ментальное воздействие на чужой разум через меч истощило меня полностью), потому что, когда я открыла глаза, ни Хона, ни Горея не было. Да и обстановка вроде сменилась: я полулежала в кресле в «столовой» моих покоев. А до того вроде на полу… неизвестно где. Одно не изменилось: Сува.

— Ты… — в лучших театральных традициях здешнего общества прошипела девочка. — Горей мне всё рассказал. Зачем ты это сделала?

— Что? — Я была не в том настроении, чтобы ругаться или оправдываться. Всё равно Сува не сможет мне сказать ничего, что бы ни говорила моя совесть.

— Зачем ты его обманула? Ты ведь знаешь, что я никогда бы…

— Во-первых, — перебила я, — не знаю. Я увидела его первый раз в оружейной, где он присутствовал в отряде убийц твоего брата и тебя самой. Ты осталась жива только благодаря нашей предусмотрительности. Во-вторых… милая девочка, когда ты будешь лежать связанная на полу и ждать, когда тебя придут убивать или допрашивать, а единственный, кто мог бы проявить хоть капельку участия, собирается уходить, даже не развязав тебе руки… Вот тогда и посмотрим, хватит ли у тебя благородства остаться на верную смерть или безумие, отпустив последнюю надежду восвояси.

— Но… почему?

— Во-первых, ваша культура вообще не альтруистична. Вы всё делаете за что-то. А во-вторых, он слишком волновался за тебя, чтобы думать о ком-то ещё.

— И ты это использовала, — прозорливо отметила Сува.

— И я это использовала, — согласилась я. — После того, как он допустил твою «смерть», он чувствовал себя настолько виноватым, что ради одного только взгляда положил бы голову. А тут такой шанс отличиться…

— Знаешь, кто ты после этого? — вспылила девочка.

— Последняя гадина, знаю. Но, видишь ли, жизнь для меня оказалась чуточку важнее.

— Да ты!..

— Зато, если бы не это, вы никогда бы не объяснились. Ведь он тебе тоже нравится?

— Да какое твоё дело?! — взвилась Сува.

— Ну, ты же доставала меня бестактными вопросами.

— На которые ты не ответила.

— А тебя никто и не заставляет отвечать. Всё и так видно.

Сува сникла.

— Какое ты всё-таки мерзкое, зловредное существо. А Хон ещё не велел тебя трогать.

— То, что другой человек наговорил тебе кучу гадостей, ещё не причина его убивать. Иначе людей на свете не останется.

— Без кого-то мир точно не обеднеет.

— Ваш мир — может быть. Но, знаешь, милое дитя, мне кажется, ты не так сердишься за то, что я обманула и использовала Горея, сколько ревнуешь, — стервозно предположила я.

— Ты… дрянь!

Я мерзко расхохоталась.

— Ребёнок, да нужен мне твой мальчишка! Забирай ты его себе с потрохами, мне-то он на что сдался?

— Когда есть Хон. — Девчонку задели мои постоянные нападки и намёки на возраст и она попыталась от ярости перейти к ответным шпилькам… Зря. Я редко когда бываю в таком ударе. Я расхохоталась вторично.

— А ты и его ревнуешь?

— А тебе Хон не нравится?

— Да зачем он мне сдался? Сува, деточка, мне не нужен никто из вашей фэнтезийной реальности, я мечтаю только об одном: вернуться к себе домой.

— Так убирайся!