Я провела рукой по странице книги, кончиками пальцев ощущая текстуру

старинной бумаги.

— Так что, я Грэм, да?

— Как твой отец и бабушка. Охотники, — пробормотал он, не отрываясь от книги.

— Я не должен был даже позволять тебе оставаться здесь…

— Что-что? — я почувствовала, как возрастает отголосок несвойственной мне

бравады.

— Мы с рождения являемся практически заклятыми врагами, — продолжал он,

игнорируя меня. — Или ты пропустила часть, в которой говориться, что мой прапрадед

практически преуспел, уничтожая человеческие кровные линии.

— Но ты ведь не он, так? — сказала я.

Его взгляд скользнул по мне на одно краткое мгновение.

— Это единственная сторона зеркала, известная мне. Если я смогу создать зеркало,

через которое будет возможно путешествовать, я смогу перейти в королевство моего отца в

Зазеркальном мире. Я смогу доказать, что достоин быть наследником. И однажды я стану

королем. Всё, что я должен делать, так это работать над своей силой. Но здесь нет никого,

кто смог бы научить меня, помог понять, что со мной не так…

— Ну, в книге говорится, что каждый создатель зеркал имеет сопровождение в

лице Нуля.

— Не напоминай мне, — он подошел ко мне и наклонился через мое плечо, чтобы

заглянуть в книгу. Мое сердце суматошно забилось. От него исходил запах сосны и старых

книг.

— Ты не рад, что у тебя где-то есть коллега? — спросила я. — Это звучит довольно

романтично.

Он посмотрел на меня сверху вниз, бросая вызов.

— Это не так, — сказал он. — Тейлоры были проклятием моего рода с тех пор

как… да никто и не знает, как давно. Но это не относится ко мне. То, что я гибрид,

должно быть, как-то это изменило.

— Ты не можешь знать этого наверняка.

— Джон Тейлор последний из его линии, — сказал он. — Моя семья пристально

следила за Тейлорами по понятным причинам. И, наверное, охотилась бы за ними, пока

они все не вымерли, если бы они не сбежали из Зазеркалья. Они никогда не были особо

плодовиты — он единственный ребенок, и он никогда не был женат. Тайлеров моего

возраста нет.

Холодок прошелся по моей коже. Всё, что я узнала о его семье, породило еще

больше сомнений в отношении его мотивов. Его наследство было привилегией и

наказанием. Но было в этом что-то отчаянное, чтобы доказать ему, что я его понимаю.

— Получается, ты не создатель зеркал, — беспечно сказала я.

Его глаза расширились.

— Не смей…

— Я пошутила, — улыбнулась я. — Боже, остынь!

Румянец, появившийся на его щеках, был также мил, как и то, что он пытался

скрыть его, смотря надменным взглядом вверх и в сторону.

— Ты такая же ужасная, как и Кей.

— По крайней мере, я лучше выгляжу.

Я отвернулась от него. Что я несу? Это всё Башня виновата.

— И то, правда, — признал он.

Настала моя очередь краснеть. Надеюсь, не так же очевидно, как и его румянец.

— Почему ты общаешься с Кеем? — спросила я.

— Я не общаюсь, — заявил он категорично. — Я вынужден терпеть его

присутствие. Он… мой телохранитель, — сказал он с очевидным отвращением в голосе.

— Серьезно? — я посмотрела на него.

— Да, серьезно, — он прислонился к книжной полке, сложив руки на груди, его

губы сжались в тонкую линию. — Моя мать гиперопекающая.

— Потому что ты принц из загадочного королевства, — подсказала я.

— Как я могу заставить тебя не произносить больше так это слово? — сухо

спросил он, подняв одну бровь.

Я улыбнулась, и он отвернулся, уставившись на дальнюю стену.

— У меня есть идея, — вдруг сказала я. — Что если я помогу тебе с

исследованием?

Он оглянулся, в широко раскрытых глазах светилась осторожность.

— В обмен на дневник, я полагаю?

— Я буду твоим научным ассистентом, — сказала я, складывая руки на груди и

наслаждаясь нахлынувшей на меня уверенностью. — Если я помогу тебе понять, как

создать зеркало-переход, это ведь будет стоить одного дневника?

— Может быть, — произнес он, изо всех сил старясь не соблазниться этой идеей.

— Полагаю… я мог бы использовать еще одну пару глаз…

Я посмотрела на часы и ахнула.

— Мне нужно вернуться домой раньше Беа, — сказала я, поворачиваясь, чтобы

уйти.

Рис схватил меня за руку, мое сердце учащенно забилось.

— Помни, — сказал он, — если ты расскажешь кому-нибудь, кому угодно, то

сделке конец. Понимаешь? Мое гостеприимство крайне ограничено.

— Без шуток. Я обещаю. Никому не говорить. Поняла.

— Особенно Кею, — прорычал он. — Мне и так приходится делиться слишком

многим с этим идиотом. Мое единственное спасение в том, что он не может войти в

зеркало. Телохранитель или нет, но я не настолько ему доверяю. И не разговаривай со

мной в школе, — сказал он, отпуская мой локоть. — Мы не друзья. Это только бизнес.

У меня сложилось стойкое впечатление, что он слишком пытается быть

обособленным.

— Ясное дело, ваше высочество, — сказала я, поспешно выходя из библиотеки.

— И не называй меня так! — крикнул он мне вдогонку.

Но я улыбнулась, потому как он больше не звучал враждебно.

Глава 12

Джул

В пятницу ровно в шесть я толкнула дверь кафе, в котором, как говорила Камилла,

она живет.

— Эй, привет, — позвала я робко.

Кабины и столики как в любом обычном кафе, но окрашенные деревянные окна

создавали другое впечатление. Арки над колонами были знакомы, так или иначе…

На широких готических окнах были изображены абстрактные узоры. Садящееся

солнце с западной стороны освещало помещение слабым оранжевым светом. Одно окно

было обмотано пластиковой тесьмой.

Причудливый акцент Камиллы с обрезанными слогами и необычными гласными

эхом отдавался в задней части кафе.

— Это сломалось, — говорила она. — Вчера. Случайно.

Камилла прыгала на барной стойке, словно проворная кошка. Я и на каплю не

могла выглядеть такой же изящной как она. Я вспомнила упоминание Риса о том, что

совершенные физические умения являются чертой фэйри. Была ли Камилла одной из них?

Я заправила прядь волос за ухо.

— Здесь действительно мило, — сказала я. Мне следовало быть вежливой, но я

всего лишь была честна. Здесь было необычно эстетично, словно в помещении соединили

Афины и Рим.

Камилла пожала плечами.

— Это Габриэль, — сказала она так, будто это всё объясняло.

— Кто такой Габриэль? — спросила я.

— Мой опекун.

— О, он здесь? Опекун? А что насчет твоих родителей?

— Пьет с Шарлоттой, — пренебрежительно ответила она. — Где-то здесь.

— Шарлотта? Ты имеешь в виду мисс Миллер?

Я заметила, что ее английский улучшился, тогда, как произношение оставалось

довольно нескладным.

— Угу, — она утвердительно махнула головой.

Я последовала за ней на другую сторону кафе, где на столе был разложен плакат.

Камилла уже распечатала несколько листов с описанием эксперимента и диаграмм к

каждой стадии процесса. Это было просто и эффективно, и лишено индивидуальности. Я

задумалась, можно ли это использовать в качестве метафоры по отношению к Камилле: то,

что должно быть действительно здорово прячется за грубоватой, утилитарной

внешностью.

— Знаешь, что действительно необходимо, так это кое-какие твои рисунки, —

выпалила я.

— Что? — переспросила она.

— Ты ведь рисуешь такие удивительные карикатуры, мы могли бы сделать стенд в

виде комикса. И ни у кого не будет ничего подобного, — искренне сказала я.

— Они не то, чтобы милые, — пробормотала она, рассматривая критически стенд.

— Не сильно протекционно.

— Профессионально? Ты имеешь в виду то, что хотел Рис? О нет, я думаю, что ему