обратной стороне фото. Беа, Цинния, Омен, Марко — 1976.

— Это он, — говорю я, поворачивая фотографию, чтобы все могли увидеть. — Это

тот парень, умерший при пожаре. Фото, наверное, было сделано на лесопилке. Он сгорел в

следующем году.

Дестин прав, он был моложе остальных. Возможно, пятнадцать, в то время как

остальные выглядели на двадцать.

— Он выглядит достаточно нормальным для меня, — говорю я.

— Он напоминает мне тебя, — говорит Дестин. Волосы и одежда Омена настолько

же темная, насколько бледна моя, но он примерно моего роста — дед Дестина

возвышается над ним словно башня. Омен широко улыбается в камеру, не догадываясь,

что где-то через год его настигнет смерть.

— Психически нездоровый парень, — говорю я ему. — Что? Он выглядит, как

человек, который попадает в неприятности и тащит за собой своих друзей.

Джул, однако, словно приковал к одному месту небольшой портрет на столике. Это

рисунок, а не фотография, как всё остальное. Очертание лица почти знакомо, за

исключением выражения и волос. Мысленно, я меняю цвет волос со светлого на темно-

коричневый, а улыбку на неодобрительную гримасу.

— Почти что Рис, только со светлыми волосами, — говорю я, стоя за плечом Джул.

— Не думаю, что это он, — отвечает Джул со странным выражением лица.

— Дальний родственник, — слышится холодный голос возле двери. В проходе

стоит Миссис Беа, скрестив руки на груди. — Что вы делаете в моей комнате?

— Хм… Охотимся на мусор, — выдвигаю предположение я.

Глава 15

Джул

Моя бабушка поймала меня и моих друзей шпионящими в запретной комнате, тогда

как мы должны быть в школе. И всё же, именно я была тем, кто чувствовал праведное

негодование.

— Что случилось на лесопилке? — спрашиваю я, поражаясь своей

самоуверенности.

— Лесопилке? — ей удалось даже не взглянуть на фотографии.

— Мередит сожгла ее сорок лет назад, — говорю я. — Ты была там. Твой друг

умер тогда. И сейчас она вернулась, — я вздрагиваю, вспоминая горящие пальцы,

удерживающие меня за руку. Но она не обожгла меня.

— Ты знала Создателя Зеркал, — я указываю на портрет. — Не так ли? Бьюсь об

заклад, ты знаешь всё. В конце концов, ты ведь не можешь забыть, что все Грэмы являются

охотниками…

— Неугомонная девчонка, — сердито говорит Беа. — Так в этом состоял план

Саймона? Он отправил тебя сюда, некую невинную овечку, выпытывать информацию из

своих друзей?

Я вздрогнула, будто от удара.

— Что?

— Думаешь, я не вижу, как ты жадно перебираешь каждый лист в Хэйвенвуде? Он

послал тебя за зеркалом из Башни. Но я клянусь, он никогда его не получит.

— Речь не о зеркале! — закричала я.

— Почему еще ты копаешься в прошлом с таким рвеньем?

— Потому что хочу знать, кто я. Мне приходится извиваться, прятаться и врать,

потому что никто не отвечает на прямые вопросы.

Вот. Я сказала это. И слова уже не воротить.

Камилла, Мак и Дестин замерли молчаливыми свидетелями моей вспышки.

— Все вы, — говорю я, — ты, Тейлор продолжаете говорить нам не обращать

внимания на то, что происходит вокруг, но как мы можем? Мы здесь. Мы уже вовлечены.

Если вы хотите защитить нас, то дайте нам что-то, что поможет защититься

самостоятельно. Если этого не сделаете вы, то мы сами найдем, чем вооружиться.

Камилла подошла ко мне, став за моим плечом. Я была благодарна ей за эту

молчаливую солидарность.

Беа смотрела недоверчиво, словно видела вовсе не нас с Камиллой, стоящих перед

ней.

— Ты не ищешь зеркало? — сказала она, наконец.

Возможно, если я скажу всю правду, она поверит мне.

— Я знаю, где зеркало, — говорю я, наблюдая, как меняется выражение ее лица. —

И даже была внутри, — я поднимаю подбородок. — Я многое прочла. Но отец не имеет к

этому никакого отношения, — уверенно говорю я. — Он никогда не упоминал о нем.

Никогда не позволял посмотреть на его исследования. Я даже не подозревала о

существовании магии до глупой случайности. Я никогда не говорила про это моим

друзьям, потому что это… слишком. — не ври, просто опускай детали о Рисе. Он не будет

счастлив…

— Мне очень жаль, ребята, — я повернулась к остальным. — Я собиралась

показать его вам… просто, это слишком личное, — смутилась я.

Он меня убьет.

— Не надо, — резко сказала Беа, после чего смягчила свой тон. — Никому не

показывай его, пожалуйста, — она одарила меня долгим взглядом. — Ты хочешь знать

правду, Джульетта? Тогда поклянись мне, что будешь держать в тайне его место

нахождения с этого момента. Ото всех. Это зеркало важнее, чем вы, я, или даже весь этот

город. Ты не можешь сказать Саймону, Камилле, — она посмотрела на блондинку. — Не

скажешь даже Тейлору. Я серьезно. Я расскажу, что знаю, но взамен ты поможешь мне

охранять его.

Я медленно кивнула. Рис уже знает о нём, но нужно ли мне говорить это Беа?

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Буду держать зеркало в секрете. А теперь

расскажи о лесопилке.

Она выдохнула, даже не заметив, когда задержала дыхание.

— Просто помни, что сама попросила об этом, — говорит она. — Тебе это не

понравится. Чем больше узнаешь, тем больше будешь бояться.

Камилла ахнула, глядя в окно. Беа проследила, куда она посмотрела, но быстро

успокоилась, столкнувшись взглядами с желтыми глазами.

— О, не беспокойтесь о нем. Он просто голоден, — отмахнулась Беа. Она обвела

нас всех взглядом. — Кто еще голоден?

Мак медленно поднял руку. Остальные последовали его примеру несколько

застенчиво.

— Я так и думала. Давайте на кухню, пока не разбили мой фарфор.

— Я никогда не устану от той части, где бес домашнее животное, — говорит Мак,

полностью погруженный в созерцание существа на заднем крыльце.

Беа стояла у кухонного стола, пытаясь соединить воедино части того, что она

называет «длинным сэндвичем» для ребят, я же жевала морковку.

— Я бы не стала называть его домашним животным, — говорит Беа, закладывая во

французский хлеб мясо, сыр и соус. — Но он безвредный. В основном. Бесы крадут

только то, что никому не принадлежит, и, возможно, и выглядят как порочные маленькие

паразиты, но по-настоящему они опасны только для людей, которые их обидели при

жизни, или же если им угрожают. Быстрые маленькие байстрюки, — говорит она,

оборачиваясь на существо за окном. — Этого я кормлю уже много лет, но он до сих пор не

подходит близко ко мне. Бесы просто не верят тому, что не украли сами.

— И они едят конфеты и пироги? — нетерпеливо спрашивает Мак.

— Этот, да. Они все разные. Вы ведь знаете, какие они, ведь так?

— Не имеем ни малейшего понятия, — беззастенчиво говорит Мак.

— Хорошо, — Беа наблюдала, как желтоглазое существо осторожно нюхает пирог.

— Когда люди умирают, они «переходят дальше», что бы это не значило. Возможно, есть

другая жизнь. Возможно, они бесследно исчезают. Кто знает? Но иногда встречается

такой идиот, который не может уйти по какой-либо причине, — она пожимает плечами,

открывая духовку, чтобы положить в нее половинки сэндвичей.

— Так они призраки? — не терпится узнать Маку.

— Ты прыгаешь впереди меня, мальчик, — делает ему замечание Беа, закрывая

духовку. — Когда сердце человека недостаточно сильное, чтобы справиться с переходом,

отголосок его ума становится призраком. Вот почему призраки не могут чувствовать. А

бесы не могут думать, потому как они результат того, что происходит, когда ум человека

достаточно слаб. Они всего лишь далекая тень сердца какого-то несчастного идиота. Они

пугливы, непостоянны и импульсивны. Что касается того, что они едят — это зависит от