— Вы все свободны, — объявил им Дэ Аньва. — Эта леди больше не наложница императора. Ты и ты, — он указал на двух растерянных девушек, — сходите за принцем Цзайцюнем и отведите его в апартаменты императрицы.

— Неужели мне даже не разрешено попрощаться с сыном? — взмолилась Лань Гуй.

Дэ Аньва подумал, потом кивнул:

— Это разрешено.

Из спальни вывели полусонного мальчика, закутанного в одеяла, и Лань Гуй поцеловала его в лоб. «Ради тебя я рисковала многим, — подумала она. — И теперь у меня все отобрали». По крайней мере, его вверяли заботам Нюхуру. Он будет в безопасности под опекой этой доброй женщины. А она…

— У меня вообще не будет слуг? — спросила она.

— Можете оставить себе Чжан Цзиня, — ответил Дэ Аньва.

— Тогда найдите и пришлите его ко мне, — попросила Лань Гуй.

— А что станет с нами? — спросила одна из дам.

— Не беспокойтесь, вам подберут места. Поторопитесь. Мы скоро отправляемся.

Служанки сновали туда-сюда, складывая свои пожитки, но отнюдь не вещи Лань Гуй. Дэ Аньва проконтролировал сборы вещей и игрушек принца Цзайцюня и ушел.

Чжан Цзинь так и не появился.

Лань Гуй, всеми забытая, сидела на своей кровати. Заслышав звук мужских шагов, она подняла глаза.

— Принц Гун! — Женщина поклонилась, терзаясь догадками. Присутствие этого человека в ее апартаментах свидетельствовало одновременно и о неразберихе, при которой даже протокол был позабыт, и о полном ее собственном крахе. — Вы пришли, чтобы проводить меня на казнь?

— Вы слишком нетерпеливы, Лань Гуй, — сказал ей Гун. — Ваш опрометчивый поступок не мог привести к успеху. Все действия нужно тщательно планировать. Слушайте меня. Я остаюсь в Пекине, чтобы постараться остановить варваров.

— Как бы мне хотелось быть с вами!

— Для меня куда полезней ваше присутствие в Жэхэ. Я согласен с суждениями, высказанными вами в зале совета.

— Но вы не промолвили и слова в мою поддержку, — проронила Лань Гуй.

— Как я мог? Я же не император. Мой брат в настоящее время очень напуган и к тому же болен, поэтому он попал под влияние дяди и этого зловредного Сушуня. Но я знаю этих людей. Очень скоро они перехитрят самих себя, а мой брат восстановит свое здоровье и остроту ума. Итак, вы отправитесь в Жэхэ с императорской свитой…

— Как абсолютное ничто, — простонала Лань Гуй. — Даже не мать.

— Вы — мать, и этот факт неоспорим. Помните это. Отправляйтесь в Жэхэ, смотрите, слушайте… и помалкивайте. А мне пишите письма и подробно информируйте обо всем происходящем.

— Могу я вам верить?

Принц одарил ее мрачной улыбкой:

— Мне показалось, вы готовы умереть во благо династии, Лань Гуй. Да и в кого же вам еще верить, если не в меня?

— Господи! — вырвалось у офицера, который открыл эту дверь. — Боже мой! Есть здесь живые?

Джеймс Баррингтон обернулся, по-прежнему держась за стену. Он провел всю ночь, глядя на улицу через решетку. Это было гораздо лучше, чем смотреть на товарищей в камере. Он остался единственным, кто еще сохранил силы, чтобы стоять.

— Большинство из нас, как мне думается, — ответил он.

Пленники чувствовали, что британские войска наступают. Последние двое суток они слышали грохот орудийной стрельбы и шум бегства населения Пекина. Их охрана скрылась вчерашним утром, и союзные посланцы остались одни без пищи и воды.

Точнее, не совсем одни. Прошлым вечером по ту сторону решетки появилось лицо.

— Вы здесь, молодой Баррингтон?

— Чжан Цзинь! — Джеймс с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь о тела лежащих на полу товарищей по несчастью, подошел к окну.

— Я принес поесть, — сказал Чжан Цзинь и подал ему котелок риса.

— А воды?

— Воды нет.

— Нам необходима вода. Однако, Чжан Цзинь, что происходит?

— Ваши люди штурмуют город. Мне надо бежать, пока меня не убили. Но, Баррингтон, запомните: я помог вам.

— Конечно. И… тебя послала сюда Лань Гуй.

— Лань Гуй в опале, — сообщил евнух. — Не знаю, что будет с ней теперь. Но вы запомните, что я помог вам, молодой Баррингтон. Однажды вы предлагали мне работу.

— Она у тебя будет, — пообещал Джеймс. — Почему ты не выпустишь нас отсюда?

— Я не могу. У меня нет ключей, да и, боюсь, они отрубят мне голову. Я приду к вам, когда будет безопасно, а вы помните, что я принес вам рис. — С этими словами нежданный визитер скрылся в темноте.

— Воды! — крикнул Джеймс ему вслед, но его слова упали в пустоту.

— Вы знаетесь с распроклятыми людьми, — отозвался Паркс.

— Да, — согласился Джеймс. — Ешьте рис.

Теперь он помогал офицеру и его людям выносить из камеры на свежий воздух самых слабых заключенных. Несколько человек погибли. Умер лейтенант Браун, чьи открытые раны от палок наполнились личинками мух, и еще двое были казнены. Многие из уцелевших пленников совершенно не могли двигаться, даже Лок и Паркс ковыляли с трудом.

— Клянусь Богом, но этим желтым дьяволам придется поплатиться, — проревел офицер и обратился к Джеймсу: — Но вы, сэр, похоже, смогли неплохо все пережить.

— Он в таком приличном состоянии, потому что никто к нему и пальцем не притронулся, — проскрипел Паркс.

Офицер помолчал в недоумении, затем сказал:

— Если у вас хватит сил, сэр, не пойдете ли вы со мной доложить обо всем лорду Элджину?

— С удовольствием, — согласился Джеймс.

Ему не дали возможности ни помыться, ни сменить грязную одежду; он получил только воды, сдобренной ромом, легкий завтрак, а затем вскочил в седло и отправился в путь в сопровождении троих верховых солдат. Он с облегчением увидел, что самому городу причинен небольшой ущерб, хотя солдаты сновали повсюду, провожаемые взглядами людей, молчаливо застывших на улицах. Но главные силы обошли Пекин и направились на запад.

— Они преследуют этого Сына Небес, — сообщил Джеймсу сопровождающий его капрал. — Мы знаем, что он где-то за пределами города.

После пары часов скачки они услышали отдаленные звуки барабанов и писк флейт. Вот наконец показался первый запряженный мулом фургон с имуществом, затем артиллерийские зарядные ящики, трясущиеся в пыли. За ними, шеренга за шеренгой, маршировали пехотинцы, одетые в красные кафтаны, вслед за авангардом индийских кавалеристов в красивых тюрбанах и голубых туниках; флажки развевались на их пиках. Густая пыль поднялась и повисла в недвижимом воздухе, но Джеймсу удалось разглядеть группу офицеров в ярких мундирах. Через минуту он оказался лицом к лицу с лордом Элджином.

Его светлость был одет в гражданский костюм и огромную соломенную шляпу. Это был крупный, видный мужчина с неглупым лицом, на котором отражались нетерпение и досада.

— Джеймс Баррингтон, — догадался он. — Слышал о вашем отце. Это правда, что над нашими людьми издевались?

— Боюсь, что это так, милорд.

— Они поплатятся. Господи! Как бы мне хотелось самому вытянуть шею этому Сяньфэну на виселице! Как мне сказали, он где-то в местечке, называемом Юаньминъюань. Вы знаете, где это, Баррингтон?

— Я слышал об этом месте. Мой отец был там однажды. Это — Летний дворец, творение несравненной красоты.

— В настоящее время он подвергается разграблению французскими солдатами, милорд, — вмешался только что прибывший с запада офицер. — Император и его брат бежали на север.

— Разграбление? Проклятие! Я же отдал приказ, запрещающий какие бы то ни было грабежи.

— Осмелюсь заметить, милорд, что французы не считаются с вашими приказами.

— Нам следовало бы поторопиться, милорд, — сказал сэр Джеймс Хоуп Грант — генерал британского войска. — Не можем же мы оставить все лягушатникам, ведь так?

Британская армия заметно ускорила движение, когда по шеренгам распространилась весть о том, что творится всего в нескольких милях отсюда.

— Милорд! — взмолился Джеймс. Он скакал рядом с полномочным представителем, забыв об усталости. — Вам не следует поощрять эта разграбление.