Бородач затряс головой и открыл рот, собираясь протестовать, — горожане невесть почему считали айильцев хрупкими неженками, — но в этот миг земля под ногами дрогнула. Казалось, задрожал воздух, в глазах зарябило. Растерянно озираясь, горожанин закутался в новомодный плащ из фанклота. Так же поступила и его спутница. Ткань сделала их тела невидимыми, отчего головы казались плавающими в воздухе.

— Что это, о Да'шайн? — спросил горожанин.

По волосам признав в нем айильца, прохожие столпились вокруг Чарна, наперебой задавая ему тот же вопрос.

Чарн не отвечал, даже не задумываясь о том, что это не очень-то учтиво. Более того, он начал продираться сквозь толпу, не сводя глаз с Шерома — ослепительно белой сферы в тысячу футов диаметром, парившей высоко в небе, над серебристыми и голубыми куполами Коллам Даан.

Майрин говорила ему, что сегодня особый день. Она сказала, что ею найден новый источник Единой Силы, благодаря чему все Айз Седай — и мужчины, и женщины — смогут направлять ее, черпая из одного потока, а не из различных составляющих, как было до сих пор. Совместно они смогут сделать для мира гораздо больше, чем порознь. И именно сегодня она и Бейдомон собрались впервые почерпнуть Силу из общего источника. Сегодня.

Белоснежная поверхность Шерома покрывалась сетью тонких трещинок. Они ширились, сквозь них прорывались сполохи черного пламени. Огромный шар начал медленно, поначалу почти незаметно снижаться. И тут Шером взорвался и раскололся на части. Обломки, подобно яичной скорлупе, посыпались вниз, а на месте сферы открылся бездонный провал слепящей, ужасающей черноты. Тьма объяла небосклон, и свет самого солнца утонул в беспредельном мраке. Город полнился криками обезумевших от страха людей. Едва вспыхнул первый язык пламени, как Чарн бросился бежать к Коллам Даан — но он понимал, что опоздал. Он поклялся служить Айз Седай — но опоздал. Он бежал, и слезы катились по его лицу.

Пытаясь проморгаться и избавиться от следов устрашающего видения, Ранд схватился руками за голову. Огромный падающий шар, исчезнувший во всепоглощающем черном пламени… Неужели я действительно видел, как была пробита скважина в узилище Темного? Неожиданно Ранд понял, что стоит возле стеклянных колонн и смотрит на Авендесору. Чора. Город без чоры подобен пустоши. А теперь осталось только одно дерево, одно на весь мир.

Колонны поблескивали, но теперь они лишь отражали голубоватый свет туманного купола. Мурадина поблизости видно не было, и Ранд сомневался, что тот выбрался из стеклянного леса. Скорее всего, он оттуда не вернется.

Неожиданно Ранд заметил, что с нижних ветвей Древа Жизни что-то свисает. Приглядевшись, он понял, что на шесте, положенном поперек двух веток, повешен человек.

Взревев, Ранд устремился к дереву, на бегу хватаясь за саидин. Пламенный меч появился в его руке в тот самый миг, когда он подскочил, чтобы рассечь веревку. Повешенный — а это был Мэт — упал на землю. Ранд повалился рядом с ним. Шест запрыгал на ветвях и в конце концов тоже со стуком упал на каменные плиты. Оказалось, что это не шест, а необычной формы копье с коротким черным древком и слегка искривленным, отточенным с одной стороны наконечником, похожим на короткий кривой меч. Впрочем, Ранду было все равно, даже если бы этот клинок был выкован из чистого золота или изготовлен из квейндияра и изукрашен сапфирами и огневиками.

Отъединившись от Источника и позволив мечу исчезнуть, Ранд сорвал петлю с шеи Мэта и приник ухом к груди друга. Сердце не стучало. В отчаянии Ранд рванул ворот кафтана, разорвав заодно рубаху и кожаный шнурок, на котором висел какой-то медальон. Отбросив эту побрякушку в сторону, Ранд прислушался снова. Ничего. Ни малейших признаков дыхания. Мертв!

Нет, не может быть, он был жив и здоров, когда я не позволил ему последовать за мной. Он не умрет! Я этого не допущу!

Он изо всех сил ударил кулаком в грудь Мэта — еще раз, еще, еще, затем снова прислушался, и… да, он уловил слабое, едва слышное биение сердца. Очень медленное и к тому же продолжавшее замедляться. Но так или иначе, несмотря на багровеющий на шее след от петли, Мэт дышал, а значит, его можно спасти.

Набрав полную грудь воздуха, Ранд вдохнул его в рот Мэту, а затем снова надавил кулаком напротив сердца. Потом он потянул за пояс, приподнял тело Мэта над мостовой — вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз — три раза подряд, после чего снова принялся вдыхать воздух в рот. Ранд мог бы попытаться оживить его, направляя Силу, но его удерживало воспоминание о мертвой девочке из Твердыни. Он хотел видеть Мэта живым, живым человеком, а не дергающейся под напором Силы куклой. Что же до дыхания… Однажды Ранд видел, как мастер Лухан привел таким образом в чувство мальчугана, которого почитай что мертвым выловили из Винной Реки в Эмондовом Лугу. Помогло тогда — может помочь и сейчас. Ранд чередовал вдохи и выдохи и молился.

Неожиданно Мэт дернулся и закашлялся. Ранд встал на колени рядом с другом, а тот перекатился на бок и, судорожно схватившись обеими руками за горло, втянул в себя воздух. Он очнулся.

С содроганием коснувшись рукой обрывка веревки, Мэт хрипло, с трудом выговаривая слова, произнес:

— Козлиные отродья… хотели меня… чуть меня не прикончили…

— Кто? — спросил Ранд, беспокойно озираясь по сторонам. Окружавшие площадь недостроенные дворцы таращились на него пустыми глазницами окон. В Руидине не было никого, кроме них двоих и разве что Мурадина, если тому все же удалось остаться в живых.

— Те… которые… по ту сторону… скособоченной двери… — прохрипел Мэт. Он с трудом сглотнул, присел и сделал глубокий вдох. — Здесь тер'ангриал, такой же, как и в Твердыне.

— И ты прошел сквозь него во второй раз? Тебе удалось? Ты получил ответы? — взволнованно спросил Ранд. То, что он услышал, могло оказаться очень важным. Ранд отчаянно нуждался в ответах. Вопросов у него накопилось множество, тогда как ответов явно недоставало.

— Как бы не так, — сипло отозвался Мэт, — дождешься от них ответов. Мошенники они и мерзавцы. Мало того, что ничего не ответили, так еще и убить меня пытались. — Он подхватил валявшийся рядом медальон — серебряную лисью голову чуть ли не с ладонь величиной, — скривился и сунул его в карман. — Ну, кое-что у меня от них осталось на память. — Подтянув поближе черное копье, он пробежал пальцами по древку, вдоль которого вились причудливые письмена. В начале и в конце странной надписи виднелось по птице из угольно-черного, выделявшегося даже на фоне черного дерева металла.

Вороны, подумал Ранд, это, должно быть, вороны. Еще две птицы были выгравированы на клинке.

С резким беспокойным смешком Мэт поднялся на ноги, опершись на копье. Искривленный клинок начинался на уровне его лица. Ему и в голову не пришло застегнуть кафтан или завязать ворот рубахи.

— Поганые у них шуточки, — пробормотал он, — но я сохраню и эту штуковину.

— Шуточки? — недоуменно переспросил Ранд.

— Ну да, — кивнул Мэт. — Знаешь, что написано на этой паршивой палке? Стишок.

Таков исконный договор, и он провозглашает:

Мысль — это времени стрела, и память не истает.

Цена уплачена. Свое просивший получает.

Милая шуточка, а? Вот подонки. Но в одном они не ошиблись — «память не истает», это уж точно. Я все запомню и еще задам им жару. Порублю на куски их же железякой, дай мне только до них добраться. — Он моргнул и схватился за затылок. — О Свет, как же у меня голова трещит. Будто ее разбили на тысячу кусков и в каждый забили по гвоздю. Как ты думаешь, если я попрошу Морейн, она справится с этой болью?

— Конечно, справится. — Ранд ответил не сразу, ибо был удивлен и встревожен. Видимо, Мэта и впрямь припекло не на шутку, если он сам, по своей воле решил обратиться за помощью к Айз Седай. Взгляд юноши упал на древко копья. Часть надписи была прикрыта рукой Мэта, но Ранд и так видел, что она сделана на незнакомом языке. Он не мог разобрать ни слова — как же Мэт сумел прочесть эту тарабарщину?