— Ничего не говорила! Она ничего не говорила! Ты говорила, что сегодня уедешь, и все время подчеркивала, что твой отъезд связан с отправкой в Башню этих Приспешниц Темного. Что я, по-твоему, должен был думать?

— Но я ни словом не…

— Женщина! — взревел Страж. — Нечего играть со мной словами!

Илэйн с Эгвейн обменялись встревоженными взглядами. Лан всегда отличался железной выдержкой, но сейчас он был близок к тому, чтобы сорваться. Найнив, напротив, не привыкла сдерживать свои чувства, однако держалась спокойно и невозмутимо и даже не теребила кончик косы.

Лан с видимым усилием взял себя в руки. Лицо его вновь, как обычно, стало непроницаемым. Но Илэйн была уверена, что это лишь внешнее спокойствие.

— Я так и не узнал бы, куда вы направляетесь, если бы случайно не услышал, что вы заказали экипаж, чтобы вас отвезли на судно, отплывающее в Танчико. Я никак в толк не возьму, почему Амерлин отпустила вас из Башни и почему Морейн поручила вам допрашивать этих Черных сестер. Ведь вы, все трое, Принятые. Принятые, а не Айз Седай. А в Танчико сейчас небезопасно появляться никому, кроме разве что Айз Седай с оберегающим ее Стражем. И я не позволю тебе ехать туда!

— Стало быть, — усмехнулась Найнив, — ты позволяешь себе оспаривать решения Морейн, а заодно и самой Амерлин. Наверное, я не очень хорошо разбираюсь в Стражах. Я-то думала, что, помимо всего прочего, вы приносите обет повиновения. Лан, я понимаю твою озабоченность и благодарна тебе, очень благодарна, но у нас свои задачи, и мы обязаны их выполнить. Мы уезжаем, и тебе придется с этим смириться.

— Почему? Во имя Света, скажи мне хотя бы — почему? Почему вас посылают в Танчико?

— Если Морейн не сказала тебе этого, — мягко промолвила Найнив, — значит, у нее есть на то свои причины. У каждого из нас свой долг — и у нас, и у тебя.

Лан задрожал — невиданное дело — и в ярости стиснул зубы, но, когда он наконец заговорил, голос его звучал непривычно нерешительно:

— Но там, в Танчико, вам потребуется помощь, нужно, чтобы кто-нибудь оберегал вас. В Тарабоне и до войны уличный вор мог запросто засадить нож в спину за пару монет, а сейчас, как я слышал, дела обстоят гораздо хуже. Я мог бы… мог бы охранять тебя, Найнив. Илэйн подняла брови. Неужели он предлагает… Нет, быть такого не может. Найнив и виду не подала, что услышала нечто неожиданное.

— Твое место рядом с Морейн, — промолвила она.

— Морейн… — На суровом лице Лана выступил пот, он запинался на каждом слове. — Я могу… я должен… Найнив… я…

— Ты останешься с Морейн, — резко сказала Найнив, — пока она не освободит тебя. Ты сделаешь то, что я говорю. — Она вытащила из-за пазухи свиток и кинула ему в руки. Лан развернул его, прочел, заморгал и перечел снова.

Илэйн знала, что там написано.

«Что бы ни сделал податель сего, сделано по моему приказу и с моего дозволения. Молчание и повиновение.

Суан Санчей.

Оберегающая Печати, Хранительница Пламени Тар Валона, Восседающая на Престоле Амерлин».

Другое, точно такое же письмо хранилось у Эгвейн, правда, подруги не были уверены, что там, куда она направляется, от письма будет хоть какая-то польза.

— Но это позволяет вам делать что угодно, — изумился Лан. — Вы можете говорить от имени самой Амерлин. С чего это она облекла такой властью Принятых?

— Не задавай вопросов, на которые я все равно не могу дать ответа, — сказала Найнив и насмешливо добавила:

— Радуйся и тому, что я не заставляю тебя плясать.

Илэйн с трудом сдержала улыбку, а у Эгвейн вырвался подавленный смешок. Обе помнили, что, получив эту бумагу, Найнив заявила: «Ну, теперь я и Стража могу заставить плясать». И было ясно, какого Стража она имела в виду.

— Можно подумать, ты этого не делаешь. Выставила меня на посмешище — про узы напомнила, да еще и это письмо.

Не обращая внимания на негодующий взгляд Стража, Найнив забрала у него свиток и спрятала за пазуху.

— Ты слишком возомнил о себе, ал'Лан Мандрагоран. У нас свои дела, и ты в них не лезь.

— Я возомнил о себе, Найнив ал'Мира? Ты так считаешь? — Он кинулся к Найнив столь стремительно, что Илэйн чуть было не пустила в ход Силу, сплетая потоки Воздуха, чтобы остановить его.

Найнив изумленно вытаращилась на Стража, но Лан подхватил ее и припал к ее губам. Туфельки ее зависли в добром футе от пола. Поначалу Найнив всячески пыталась освободиться, пинала его в голени, яростно молотила кулаками и мычала, но мало-помалу затихла и повисла у него на шее.

Эгвейн смущенно отвела глаза, но Илэйн смотрела на парочку с интересом. Неужели и мы с Рандом со стороны выглядели бы… Нет! Не буду больше о нем думать. Может быть, стоит написать Ранду другое письмо, отказаться в нем от всего, что было сказано в первом. Пусть знает, что с ней шутить нельзя.

Наконец Лан выпустил Найнив и поставил на пол. Пошатнувшись, она принялась оправлять платье и приводить в порядок прическу.

— Ты не имел права, — произнесла она задыхаясь. — Я не позволю тебе обращаться со мной подобным образом, да еще на глазах у всего мира! Такого я не потерплю!

— Ну, скажем, не у всего мира, — возразил Лан, — а что до твоих подруг, то коли они все видели, то пусть и послушают. Я думал, что в моем сердце нет места ни для кого, но для тебя оно нашлось. Душа моя была выжженной пустыней, а ты заставила расцвести в ней цветы. Помни об этом в своем путешествии, раз уж ты твердо решила ехать. И если ты погибнешь, я ненадолго переживу тебя. — Он одарил Найнив улыбкой, чуть смягчившей суровые черты его лица. Лан улыбался нечасто. — И помни, — добавил он, — меня не так-то просто заставить плясать, даже если ты заручилась письмом Амерлин. — С этими словами Страж отвесил галантный поклон. Илэйн даже показалось, что он и впрямь собирался встать на колено и поцеловать кольцо Великого Змея, красовавшееся на руке Найнив. — Ты повелеваешь — я повинуюсь, — пробормотал он и, поднявшись, вышел вон. Было ли это насмешкой, подруги так и не поняли.

Как только дверь за ним закрылась, Найнив рухнула на кровать, как будто ноги ее больше не держали, и задумчиво уставилась на дверь.

— Даже самая смирная собака начнет кусаться, если ее часто пинают, — припомнила Илэйн известную поговорку, — а по-моему, Лан не больно-то смирен.

В ответ Найнив бросила на нее сердитый взгляд и хмыкнула.

— Он порой бывает несносен, — промолвила Эгвейн, — но ты мне вот что скажи, Найнив: почему ты так поступила? Он же был готов пойти с тобой, а я точно знаю, что ты больше всего на свете хочешь избавить его от Морейн. Попробуй скажи, что это неправда.

Найнив не стала возражать. Она суетливо оправила платье, потом зачем-то принялась разглаживать покрывало на кровати и наконец после затянувшегося молчания сказала:

— Не в этом дело. Я хочу получить его всего, без остатка. Чтобы он был только моим. А если бы он ушел со мной сейчас, он всю жизнь считал бы себя клятвопреступником. Я не могу допустить, чтобы это стояло между нами. И ради него, и ради себя самой.

— Все, что вам нужно, — промолвила Илэйн, — это убедить Морейн освободить его от уз. Только вот как этого добиться?

— Не знаю. — Голос Найнив звучал твердо. — Но безвыходных положений не бывает. Всегда можно что-то придумать. Но это в другой раз. Сейчас у нас дел по горло, а мы тут сидим и из-за мужчин переживаем. Эгвейн, ты все приготовила в дорогу? Что нам понадобится в Пустыне?

— Этим занялась Авиенда, — сказала Эгвейн. — Похоже, она до сих пор расстраивается. Уверяет, что добраться до Руидина можно не меньше чем за месяц, и то если повезет. Вы к тому времени уже будете в Танчико.

— Возможно, и раньше, — заметила Илэйн, — если то, что говорят о судах Морского Народа, не пустая похвальба. Тебе нужно быть очень осторожной, Эгвейн. Пустыня опасна, даже если у тебя такая проводница, как Авиенда.

— Постараюсь. Но уж и вы постарайтесь. Танчико сейчас, пожалуй, не безопаснее Пустыни.

Неожиданно Эгвейн и Илэйн бросились друг дружке в объятия. Всхлипывая, они заверяли, что будут осторожны и обязательно встретятся в Твердыне Мира Снов. Наконец Илэйн утерла слезы: