Молодого прокурора это не смутило, и он продолжил:

— Мне эти ингредиенты были незнакомы так же, как и вам, синьора. И мне пришлось схитрить в Институте криминалистики. Результаты потрясающие: ладан, бензой, эфирное масло и кора коричного дерева — это составляющие смол, то есть высохший сок дерева, который используют при изготовлении благовоний.

— Благовоний? — удивилась Катерина.

— Но это еще не все, — продолжил Мезомед. — Смола бензоя и бальзам дерева толу — очень редкие ингредиенты и весьма дорогостоящие. Сиамский и суматранский бензой состоят в основном из бензойных сложных эфиров кониферилалкоголя. В малых количествах в них содержится известный всем ванилин. Эти вещества также используются для производства эксклюзивных духов. Еще дороже бальзам дерева толу. Эту смолу добавляют при изготовлении восточных духов. По крайней мере, просто так сжигать благовония было бы очень расточительно. Во всем мире есть только один производитель, который продает эти благовония. Один грамм стоит пять сотен евро. Производятся благовония в Ломбардии, а покупатель один — Ватикан.

Катерина глубоко вздохнула. Тысяча мыслей пронеслась у нее в голове за одно мгновение. Ей вдруг захотелось схватить сумочку и убежать. Но волнение длилось несколько секунд, и вскоре самообладание вернулось к ней.

— Ну что ж, я могу вам тоже кое-что сказать, — произнесла она с нарочитым спокойствием. — Хотя…

— Вы от этого не пострадаете, синьора, — поспешил заверить ее Мезомед, заметив нерешительность Катерины. — Если я правильно понял, для вас большое значение имеет постановление об аресте Мальберга.

— Как вы об этом догадались?

— Послушайте, все замечать — это моя работа. Я был бы плохим прокурором, если бы не умел делать выводы из незначительных деталей.

Снова разволновавшись, Катерина заерзала на стуле. И конечно, это тоже не ускользнуло от Мезомеда, внимательно наблюдавшего за ней.

— Я не буду вам ничего обещать, — продолжил он, — но если это дело примет иной оборот, я вам гарантирую, что аннулирую постановление об аресте Мальберга.

— Ловлю вас на слове, — ответила Катерина, испытующе глядя на прокурора. Несколько секунд она колебалась, не поменять ли ей свое решение. Потом она полезла в сумочку, вытащила конверт и протянула Мезомеду.

Тот вопросительно посмотрел на журналистку.

Катерина молчала. Она сделала знак, чтобы прокурор открыл конверт.

Мезомед вынул четыре фото форматом тринадцать на шестнадцать сантиметров и копию газетной вырезки и с недоумением на лице разложил содержимое конверта. В газетной вырезке сообщалось о несчастном случае с кардиналом Гонзагой и прилагалась его фотография.

— А эти снимки? Что они значат? — Мезомед удивленно покачал головой.

— Это фотографии, которые я сделала на похоронах Марлены Аммер. Может быть, вы узнали лысого господина в черном костюме? Обычно он носит пурпурную мантию.

— Гонзага! — изумленно вскрикнул прокурор.

— Тут, тут и вот здесь! — Катерина указала на фотографии. — Государственный секретарь Филиппо Гонзага.

Мезомед внимательно смотрел на снимки. Наконец он сказал:

— Вы правы, синьора Лима. Но вы уверены, что эти фото с похорон Марлены Аммер?

— Абсолютно уверена.

— В документах по делу странным образом нет никаких указаний на погребение.

— Меня это тоже очень удивило.

— Но откуда вы узнали…

— У журналистов есть доступ к источникам информации, о которых прокуроры могут только мечтать. И вам, конечно, известно, что, согласно закону о прессе, вы не можете меня заставить выдать этих людей.

— Я знаю, синьора. И я знаю, что вы это знаете.

Катерина самоуверенно улыбнулась.

— Кстати, если еще нужно какое-нибудь доказательство, я вам вот что скажу. После того как я сделала эти снимки, ко мне подошел мужчина. Он потребовал карту памяти из моего фотоаппарата. При этом он действовал настолько уверенно, что у меня не осталось выбора — мне в любом случае пришлось бы расстаться с этим чипом или добровольно, или принудительно. Я открыла камеру, но вместо карты памяти отдала ему программный чип. Старый репортерский трюк.

Мезомед выпятил нижнюю губу, выражая таким образом свое восхищение Катериной.

— Это дополняет общую картину таинственного случая, — констатировал прокурор. — И теперь, глядя на отчет о несчастном случае с Гонзагой, я вижу его в несколько ином свете. Почему государственный секретарь едет в личной машине своего шофера по ночному Риму, имея при себе сто тысяч долларов? Конечно, не для того чтобы раздать эти деньги страждущим.

— Да, мне в это тоже с трудом верится. — Катерина кивнула в знак согласия.

— А Мальберга нет на этих снимках?

— Мальберга? Почему именно его?

— Ну, вероятно, есть какая-то связь между Мальбергом и курией…

Катерина испугалась.

— Этого не может быть, — задумчиво пробормотала она. — Из чего вы сделали такой вывод, доктор Мезомед? Я думаю, что Мальберг — приличный человек, который оказался замешанным в это дело вследствие рокового стечения обстоятельств. Отвечу на ваш вопрос: нет, Мальберга нет на этих фотографиях.

— Однако это еще не значит, что он не наблюдал за происходящим, затаившись где-нибудь поблизости.

У Катерины побежали мурашки по спине. Она не знала, что собой представляет этот молодой Ахилл Мезомед. Он не был столь хитер, каким казался на первый взгляд, но и не был так наивен, как пытался преподнести себя. Тем не менее у него был инстинкт хорошего прокурора. По крайней мере, Катерине казалось, что он пытается загнать ее в угол. «Может, он знает гораздо больше? Может, за мной уже давно ведется слежка?» — думала девушка.

Подперев голову руками, Мезомед смотрел на фотографии, разложенные на столе. Не отрывая взгляда от снимков, он произнес:

— Теперь можно объяснить следы благовоний на одежде синьоры Марлены Аммер. И они ведут в Ватикан, что, честно говоря, немного странно. В любом случае при расследовании некоторых обстоятельств этого дела возникнет ряд юридических сложностей. С точки зрения закона, Ватикан — полноправное государство в государстве с территорией в сорок четыре гектара и оно не подлежит юрисдикции Италии. Хотя раньше финансовые махинации расследовались по итальянским законам. Такое нечасто встречается, знаете ли.

— Особенно если речь идет о кардинале!

— Если мне не изменяет память, в последний раз нечто подобное произошло в эпоху Ренессанса, хотя тогда Италии не существовало как таковой, по крайней мере не в нынешней государственной форме. Вообще-то, след преступления, который ведет в Ватикан, необязательно должен закапчиваться в кабинете кардинала.

Катерина одобрительно кивнула, хотя и думала о своем. Этот разговор все больше и больше не правился Лиме, и она лихорадочно думала о том, как бы достойно завершить навязанную ей встречу.

Прокурор посмотрел на нее. Казалось, он прочитал мысли Катерины. Девушка смутилась, когда Мезомед сказал:

— У вас, наверное, был трудный день. Я не хочу вас задерживать. Вы уже слышали о трагической гибели маркизы Фальконьери? Вы ведь упоминали о ней в своей статье.

— Маркиза…

— Да. Мертва! Вскоре после того, как ее отпустили из-под стражи, в нее стреляли.

— Но это невозможно!

— В этой стране возможно все, синьора Лима.

Катерина нервно сглотнула.

— И кто убийца?

— Коллега из прокуратуры сейчас ведет следствие, — ответил Мезомед.

— Когда это произошло?

— Сегодня около обеда. Перед ее домом. Явно прослеживается почерк мафии. Свидетели утверждают, что стреляли из движущейся машины. Полиция нашла тело маркизы в луже крови. Такой стиль характерен для Неаполя.

— Но это значит, что в убийстве Марлены Аммер замешана мафия! Ни для кого не секрет, что маркиза дружила с синьорой Аммер.

— Я думаю, это маловероятно. Скорее, тут нужно искать мотив в грандиозных мошеннических операциях маркизы. С мафией лучше не шутить.

Прокурор говорил так, будто уже раскрыл это дело. Он высказывался предвзято и явно не хотел связать два преступления вместе.