Тери отщипнула мяса и положила коту в миску. Тот довольно мяукнул и принялся уничтожать добычу.

Когда все овощи были нарезаны, Игнат велел достать глубокую сковороду.

- А теперь, наперекор всем канонам, будем делать вкусную заправку для борща. Сразу предупреждаю, у этой сковороды ручка нагревается, не берись без прихватки. Итак, льем масло, ставим на максимум. Теперь кидай туда лук. Мешай. Пусть схватится. Теперь морковь. Мешай и смотри внимательно, улови, когда нужно добавлять следующий ингредиент. Если все покидать сразу, вкусно не получится. Теперь свекла. Болгарский перец. И все тушим в помидорах. Чуешь, запах какой? А теперь выключай конфорку и добавляй капусту. Да, туда же. Потомиться пару минут.

Пока Тери колдовала у плиты, Бармалей доел свой кусок и пришел клянчить добавку. Он потерся о ее ноги и требовательно мяукнул.

- Хватит с тебя, - отрезал Игнат. – Брысь.

Кот дернул хвостом и затаился под столом.

- Слушай, загляни-ка в духовку, - велел Игнат, принюхавшись. – Кажется, наша кура дозрела. О, так и есть! Вынимай.

Тери освободила место на столе, приготовила доску и осторожно водрузила на нее жаровню с курицей.

- Это магия… - растерянно произнесла она. – Она румяная, с корочкой, и пахнет потрясающе. А на вкус?

- Уверяю, тебе понравится. Все, осталось добавить заправку в бульон, подождать минут пятнадцать, добавить туда зелень – и обед готов. Ах, да… еще картошка в салат. Но это уже пустяки, верно? Ай! – Игнат вдруг подскочил. Из-под стола пулей вылетел Бармалей. – Паразит! Вот вернешься, я тебе уши откручу!

- Что такое? – испугалась Тери.

- Укусил, злыдень. Это у него с детства, от прежних хозяев осталось. Те не особо умом блистали, играли с котенком, позволяя ему царапаться и кусаться. А когда он вырос, сама понимаешь… Он-то играет, а его за это… Короче, я за йодом. Заканчивай тут сама.

Тери расстроилась. Игнат не договорил, но она и сама поняла. Взрослый кот кусается и царапается по-настоящему, не понимая, что это уже не игра. Значит, предыдущие хозяева избавились от кота, а Игнат подобрал, но излечить от дурных привычек не смог. И ведь терпит…

Задумавшись, она забыла про прихватку. Обе остались на столе, рядом с жаровней. Тери схватилась за ручку сковороды голой рукой – и тут же с визгом уронила ее на пол. Хорошо, не на ноги – успела отскочить, хотя горячие капли все же попали на голые икры. И, естественно, вся заправка разлетелась по кухне.

Что и требовалось доказать.

Игнат, прибежавший на шум, только руками развел. Хорошо, в аптечке оказалась пенка от ожогов – ладонь вспухла и покраснела, а уж жгло так, что Тери еле-еле сдерживала слезы. Впрочем, плакать хотелось и по другому поводу. Проклятие так никуда и не делось.

Игнат еле сдержался, чтобы не наорать на Тери. И хорошо, что сдержался. Когда схлынула волна раздражения и злости, пришло понимание – снова виноват он сам. Вчера ужин сгорел по его вине, и сегодня он не должен был уходить. Тери делает первые шаги, к слову, успешные шаги. Он уже понял, что ее проблема не в бездарности или криворукости. Лень, отсутствие простых навыков и психологический барьер, преодолеть который пока не получалось. Но обязательно получится!

Просто он решил, что она справится, а она без поддержки тут же растерялась. Еще и руку обожгла, хорошо, левую. Все равно будет больно, но все же не так сильно, как если бы пришлось держать в обожженной руке нож. Игнату было жаль Тери. Ее глаза полны слез, губа закушена – и все же физическая боль ничто по сравнению с тем, что она снова остановилась в шаге от успеха. И этот шаг ей придется сделать, не дожидаясь, когда заживет рана от ожога.

Игнат обработал рану, быстро наложил повязку, хотя это было не по правилам, и нацепил поверх бинта резиновую перчатку.

- Зачем? – жалобно спросила Тери, морщась от боли.

- Затем, что ты должна закончить приготовление обеда, - жестко сказал Игнат. – Начнешь с отмывания полов.

- Ты… ты… - она так удивилась, что не сразу смогла подобрать слова. – Ты серьезно? Мне больно!

- Знаю, - спокойно ответил Игнат. – Но ты сделаешь все заново, сейчас.

- Не буду я ничего делать!

- Будешь.

- Интересно, и как ты меня заставишь?

- Никак.

- То есть?..

Ему удалось удивить ее еще раз. Тери определенно собиралась сопротивляться до последнего, а он выбил почву у нее из-под ног.

- Я не буду тебя заставлять. Ты можешь в очередной раз отступить. Иди, жалей себя, лечи руку. В следующий раз ты порежешься или обваришься кипятком. Что угодно, лишь бы не довести дело до конца. А можешь закончить начатое. Будет больно, но ты переступишь через собственные страхи. Ты все умеешь, Тери. И решать тебе.

- Ты все решил за меня, - она криво усмехнулась и показала ему руку в перчатке. – Это ты называешь выбором?

- Я ошибся в тебе, и ты будешь плакать и жалеть себя? – парировал Игнат.

Он сознательно загнал Тери в ловушку, спровоцировал ее на «слабо». Конечно, она могла не послушаться – назло. Но сдаваться, когда ей бросили вызов, не в ее характере. Скорее, сделает все, как нужно, а потом отомстит. Подмешает чего-нибудь в суп, например. Кстати, надо будет спрятать аптечку, а то там есть слабительное.

- Ты хоть поможешь? – она угрюмо посмотрела на жирные овощные брызги.

- Нет.

Тери скривилась и отвернулась. Больше он не услышал от нее ни слова. Она молча ползала по полу, отмывая пятна. Молча выжимала тряпку, морщась от боли. Молча чистила и резала овощи. Молча обжаривала их в той же самой сковороде. Игнат тоже молчал. Он ощущал себя монстром, избивающим котенка. Ожог не глубокий, заживет за пару дней, но болезненный. Игната выворачивало от мысли, что он заставляет женщину страдать. Пусть ради ее же пользы.

Он видел, как Тери колеблется перед тем, как снова поднять сковороду. Как примеривается, чтобы избежать давления на ожог. Чуть не бросился на помощь, но сдержался. А она справилась: и со сковородой, и со всем остальным. Вот только радости на ее лице не было.

- Обедать будешь? – спросила Тери ровным голосом, отмыв злополучную сковородку.

Кухня сияла чистотой. Запах свежесваренного борща и запеченной курочки вызывал здоровое слюноотделение. А Игнат вдруг растерялся, соображая, что ответить. Настроение у Тери определенно не радужное: она избегала его взгляда, отворачивалась, но он все же заметил, как она хмурится и кусает губы. Навряд ли обед сейчас получится веселым. Им бы сначала поговорить. А отказаться – можно ее обидеть, и это окончательно испортит и без того непростые отношения.

- Давай пообедаем, - осторожно ответил он. – Я же говорил, что у тебя все получится. Ты молодец, Тери.

Она одарила его таким взглядом, что он передумал говорить комплименты. Пусть успокоится, и он объяснит ей, почему так поступил. Она же взрослая умная женщина, поймет.

Тери не позволила ему помогать. Сама накрыла на стол, налила ему тарелку ароматного борща, пододвинула сметану и села напротив.

- Вкусно? – поинтересовалась она все тем же безразличным голосом, когда Игнат попробовал борщ.

- Очень, - признался он. – А почему ты себе не…

- Не хочу, - перебила она его. – Аппетита нет. Ну, как поешь, не забудь позвать мыть посуду.

Она так резко встала, что Игнат даже испугался. Показалось, тарелка борща сейчас выльется прямо на его голову. Однако Тери просто ушла. Игнат услышал, как хлопнула дверь спальни, и раздраженно бросил ложку. Есть не хотелось, кусок в горло не лез. И почему она злится? Потому что больше нельзя прикидываться неумехой?

Игнат вздохнул и пошел следом за Тери. Надо как-то налаживать взаимоотношения. Почему она такая колючая?..

Тери плакала, уткнувшись в подушку. Игнат снова почувствовал себя мерзавцем. Он не любил женских слез напоказ, ненавидел истерики и притворство. Но Тери дала волю чувствам, уединившись. А виноват в ее слезах он, как ни крути.

Он присел рядом и осторожно тронул ее за плечо.