Он наблюдал, как Уинн потянулась к чему-то, лежащему на столе.

— До этого, казалось, других эффектов не было. По крайней мере, чего-то такого, что повлияло бы на ее поведение. На прошлых выходных у нее было видение, после чего метка, казалось, потемнела.

Уинн покачала головой.

— Мне очень жаль, что я не пришла раньше. Когда Тим позвонил и сказал, что знает женщину, которой необходимо снять проклятие, то я подумала, что он имел в виду кого-то, у кого появилась сыпь на руке, и ему не хочется ждать приема у дерматолога. Я допустила промах, и теперь мне с этим придется разбираться какое-то время. Если бы связалась с вами сразу, все могло бы решиться намного проще. И менее опасно.

Спару не понравились ее слова.

— Что ты будешь сделать? Ты сможешь убрать метку, да?

— Хотелось бы. К сожалению, она въелась слишком глубоко. Я не смогу удалить ее полностью, но собираюсь разорвать связь с источником.

— Источник мертв. Ночной, который наложил заклятие, был убит одним из своих. Именно это увидела Фелисити в своем видении.

— Ошибаешься. Если бы источником был один человек, то удаление знака было бы плевым делом. Биппити-боппити-бум, я взмахиваю волшебной палочкой, и метка исчезает, а мы все счастливые идем домой, чтобы перекусить бутербродами с копченостями. — Она протянула ему пачку красных шелковых шнуров.　- Все намного сложнее. Этот знак привязан не к заклинателю, а к самому Отступнику. Разрыв связи не будет быстрым и легким. Тебе придется ее связать.

Потрясенный Спар отказался.　

— Не буду. Я могу держать ее, как делаю это сейчас. Я не стану связывать ее и заставлять чувствовать себя брошенной, будто заключенной. Ты начнешь без них.　

Он бросил веревки на журнальный столик.

Подняв их, Уинн опять протянула их Спару.　

— Ты не можешь держать ее во время процесса. Во-первых, я не шутила, когда сказала, что процесс будет медленным; мы можем проторчать здесь несколько часов. И, во-вторых, ты можешь помешать мне, добраться до нее в нужный момент. Ты занимаешь слишком много пространства, которое необходимо для маневра.

Он взглянул на нее, используя самое угрожающее выражение лица Стража. Она просто смотрела на него и ждала, держа в руках красные веревки, которые свисали по обе стороны ее ладони.

Пробормотав грязное ругательство на мертвом языке, он выхватил у нее шнуры и начал оборачивать их вокруг тонких запястья своей пары.

— На самом деле, моя мама полностью человек, поэтому упоминание домашнего скота здесь не к месту.

Конечно, ведьма говорила на арамейском языке. Почему он это не предположил?

На связывание Фелисити ушло много времени, и это не имело никакого отношения к нежеланию Спара делать это. Фелисити дико сопротивлялась, вырывалась из его хватки, стоило лишь чуть передвинуться, постоянно искала слабое место, чтобы сбежать.

Когда он наконец-то обвязал веревкой ее запястья, локти, колени и лодыжки, Уинн передал ему еще шнуры, на этот раз более длинные.

— Этот для дивана с открытыми ножками. Привяжи руки Фелисити к одному концу, а ноги — к другому.

Спар сжимал кулаки до тех пор, пока не забеспокоился, что сломает себе кости.

— Неужели это необходимо?

— Это ради ее безопасности, Страж. Для нас это будет не самым приятным опытом.

Молча страдая и кипя от негодования, Спар подчинился. Когда Фелисити была полностью привязана, Уинн протянула руку и коснулась его руки.

— Знаю, что ты хочешь… даже нуждаешься… быть рядом с ней, но не могу позволить тебе мешать мне, — сказала она, и выражение лица ее стало жестким. Когда он собрался возразить, ведьма улыбнулась, слегка приподняв один уголок рта. — Если ты обойдешь и встанешь позади дивана, то она будет в пределах досягаемости твоей руки, и ты больше не будешь мне мешать. Хорошо?

Спар почувствовал прилив благодарности, когда встал на указанное место. Посмотрев на свою пару, он увидел, с каким трудом ей дается каждый вдох и выдох. Ее кожа блестела от пота, а одежда была порвана и помята во время их борьбы.

На ее рубашке отсутствовало несколько пуговиц, что открывало голую кожу, которая имела нездоровый, болезненно серый оттенок. Спар перевел взгляд обратно на ее лицо и заметил, что странный цвет начал охватывать корни ее волос.

Уинн последовала за его взглядом и сжала челюсть.　

— Хорошо, давай начнем.

Это были самые долгие шесть часов нечеловеческой длинной жизни Спара. Он потерял счет сожженных Уинн благовоний и пропетых ею заклинаний. Кристаллы, камни, травы, руны — все прошло перед его пристальным взглядом.

Иногда она клала свою руку то на голову, то на тело его пары, а порой, казалось, забывала, что Фелисити там, будто впадала в транс. Хотя одно он запомнит навсегда — длинную полоску муслина, которую Уинн обмазала несколькими видами масел, перед тем как девять раз обернуть вокруг руки, на которой проступала метка демона.

Спар запомнит, потому что ему пришлось разжать пальцы Фелисити и держать их, пока Уинн перематывала их, а его пара кричала в агонии в течение всего процесса.

Порой в течение дня и вечера Спар задавался вопросом, почему никто не обратился в правоохранительные органы. Если бы он с улицы услышал крики и не понял, что происходит за пустой витриной магазина, то заподозрил бы, что там кого-то пытают или даже убивают. Конечно, он сомневался, что многим жертвам убийства потребовалось бы шесть часов, чтобы умереть.

Именно столько времени понадобилось Уинн для выполнения работы. Видя Фелисити в таком состоянии, его охватывала своего рода агония, которую он не испытывал никогда ранее.

Тот факт, что она продолжала пытаться вырваться из своих пут, корчилась и боролась в течение всего процесса, доказал, что силы, задействованные в игре, были нечеловеческими. Лишь подпитываемые чистой энергией магии могли продержаться столько часов.

Его доверие к Уинн пошатнулось в тот момент, когда в начале седьмого часа она подошла к столу и взяла обоюдоострый нож. Спар перегнулся через спинку дивана и схватил ее за запястье.

— Что ты делаешь?

— Расслабься, Страж. Я не дура, чтобы убивать в твоем присутствии человека. — Повернув нож в руке, она поцеловала лезвие, а затем протянула Спару рукоятью вперед. — Возьми его.

Спар узнал ритуальный нож. Атаме[11] был небольшим, всего девять дюймов, но блестел ужасно ярко в огнях гостиной.

Рукоять была сделана из эбенового дерева, изогнутая так, чтобы удобно лежала в ладони. Она перетекала в лезвие без какого-либо навершия, которое бы отделяло дерево от металла. Хотя нож пролежал на столе нетронутым, он казался тёплым в руках Стража.

— Раз ты не позволяешь мне причинить ей боль, это придется сделать тебе.

Спар, резко подняв голову, почувствовал, как появляются его клыки, даже будучи в человеческом облике.　

— Что?

Уинн, неотрывно наблюдавшая за ним, внешне, казалось, не страшилась его проявления агрессии.

— Я ослабила связь, но, чтобы разорвать ее, нужно слить яд, заразивший ее. Нам нужно порезать ее руку и дать ткани пропитаться. — Увидев выражение его лица, она улыбнулась. — Всего лишь укол, Страж. Клянусь тебе, что ей не придется долго страдать.

Спару все еще не нравилась эта идея. Он был уверен, что ведьма прекрасно видела его лицо и неохотные движения. Повернувшись к Фелисити, Страж к своему удивлению обнаружил, что ее движения замедлились, за последние несколько минут рост агрессии уменьшился.

Она продолжала пыхтеть, все еще напоминая животное, а не человека, но Фил больше не дергалась и не пыталась освободиться от своих пут. Он почувствовал, как в нём снова появился оптимизм, ведь ведьма действительно может знать, что делает.

— Тебе нужно уколоть ее кончиком ножа через ткань прямо в центр метки. Не трогай повязку. Она должна остаться на месте, — руководила Уинн, стоя по другую сторону от Фелисити. — Ткань вокруг руки должна впитать кровь. После того, как уколешь ее, передай атаме мне обратно.