Маленький продуктовый магазинчик располагался прямо против их дома, но Лера решила побаловать Машку и купить ей настоящий хлеб для хот-догов — разрезаешь такой вдоль, суешь внутрь сосиску, поливаешь кетчупом, и готово лакомство. Хлеб этот продавался в палатке рядом с автобусной остановкой. Идти на три минуты дольше, зато сколько Машке радости.

Миновав двор, Лера вышла к шоссе. У палатки стоял приличный хвост: жильцы микрорайона предпочитали покупать хлебобулочные изделия именно здесь по причине широкого ассортимента и свежести товара. Лера прошла вперед, взглянув на витрину, обнаружила нужный продукт и, удовлетворенная, пристроилась в конец очереди за круглым, как колобок, дядькой с большим полиэтиленовым пакетом в руке. Дядька тут же обернулся и доверительно сообщил:

— Торты завезли. Свежие, полчаса назад машину разгрузили. «Ленинградский», «Птичье молоко», «Марика» — глянешь, залюбуешься.

В голосе «колобка» было столько сладострастия, что Лера невольно улыбнулась: при столь нежном отношении к кондитерским изделиям немудрено так растолстеть.

— Будете брать, берите «Ленинградский», — посоветовал любитель сладкого. — Самый лучший торт, проверенный, никакие новшества с ним не сравнятся.

— Спасибо, — поблагодарила Лера, — но мне торт не нужен.

— Жаль, — разочарованно протянул толстяк. — Ведь свежие, только-только привезли.

Разговор стал напоминать Лере сказку про белого бычка. Чтобы отвязаться от сладкоежки, она отвернулась от него и стала рассматривать несущиеся по шоссе машины.

Очередь медленно, но верно продвигалась вперед. «Колобок» затих, перестав заниматься рекламой тортов.

Лера искоса глянула на него: он стоял, обиженно надувшись, глядя на носки своих черных отполированных ботинок, и шуршал пакетом. Она снова перевела взгляд на дорогу.

Впереди потока, обгоняя другие автомобили, мчалась иномарка с яркими цветными колпаками на колесах. Колеса вращались, веселый синий тон сливался в радужную пестроту, напоминая Лере детскую игрушку-волчок, заведенную на полную скорость. Она невольно залюбовалась нежно-голубым, несущимся как стрела автомобилем.

Тот успел проскочить перекресток на желтый свет и полетел дальше, все набирая скорость, и, приближаясь.

— Возьмите хоть пряники, — робко проговорил «колобок» и, обернувшись, попытался заглянуть Лере в лицо. — Девушка! Вы слышите? Девушка, эй! Что с вами?

— А? — Лера как бы со стороны услышала свой голос и не узнала его. Она, не отрываясь, продолжала смотреть на дорогу, по которой мчался «Вольво» Максимова, светло-голубого цвета, с затемненными стеклами и синими колпаками на колесах, бросающимися в глаза издали.

Все ее спокойствие как ветром сдуло. Он узнал ее адрес и едет сюда! Напрасно она надеялась, что сможет избавиться от него, уйдя из больницы. Он будет приходить снова и снова, в его власти окажется не только сама Лера, но и Машка. Машка! Страшнее этого ничего нет.

Она стояла не в силах шевельнуться, чувствуя, как лишается воли и надежды на спасение. Разноцветное мелькание колес ближе, еще ближе, совсем близко. Несколько десятков метров отделяют автомобиль от проезда, ведущего к ее дому. Что делать? Бежать? Куда бежать, если там, в квартире, осталась Машка?!

«Вольво» внезапно резко вильнул вправо, едва не задев идущую навстречу «Газель». Затем автомобиль выровнялся, но лишь на секунду, и тут же, не сбавляя скорости, понесся влево, к обочине.

Пронзительно завизжали тормоза — машины, следовавшие позади, отчаянно пытались увернуться от столкновения.

— Глянь, что вытворяет, стервец! — воскликнул толстяк, вместе с Лерой наблюдающий за происходящим на дороге. — Куда прешь, твою мать?! Вот блин… Он не договорил. Послышался удар и звон разбитого секла: автомобиль, выскочивший на тротуар, на полном ходу врезался в столб.

Мгновение стояла мертвая, неправдоподобная тишина. Затем послышались истерические женские крики, очередь загудела, точно пчелиный рой, и потекла к месту аварии.

Опомнившись, Лера увидела, что машинально сжимает руку толстяка. Тот поглаживал ее по плечу, бормоча что-то успокоительное.

— Не надо, не ходите туда, — посоветовал он. — И без вас очевидцев полно. Видно, пьяный за руль сел, теперь от него мокрое место. Чего любоваться?

— Я должна, — Лера с трудом разлепила пересохшие губы и выпустила ладонь мужчины.

Тот не удерживал ее больше, только осуждающе покачал головой. Она медленно приблизилась к искореженной груде металла, лишь несколько минут назад бывшей новеньким, блестящим автомобилем. Вокруг уже плотным кольцом стояла толпа. Кто-то звонил по сотовому. Молодой парень в кожаной куртке и кепке возбужденно махал руками и громко объяснял любопытным:

— Я рядом ехал. Стекло было приспущено, гляжу, мужик за рулем вдруг бац мордой вперед. Плохо ему стало, видать, или сознание потерял, только баранку-то из рук он выпустил. Ну и… — Он сделал выразительный жест. — На такой скорости — верный каюк. Если что, я свидетель, ментам скажу, как все было, не сомневайтесь.

— А вызвали ментов-то? — поинтересовался дюжий мужик с роскошными рыжими бакенбардами.

— Давно вызвали, — ответила ему худенькая девушка в короткой шубке, — и ментов, и «скорую».

— «Скорая», похоже, уже не потребуется, — сказал суховатый старичок, стоявший рядом с Лерой.

— Ну да! — возразила девушка — Почему это? Пассажирка-то жива.

— Пассажирка? — удивленно проговорила Лера.

— Да. Там еще женщина была, в машине. Водитель — тот в лепешку, а она дышала, когда ее вынимали.

— Где она?

— Мужчины ее туда отнесли. — Девушка кивнула головой в сторону. — Там с ней врач.

— Я сама врач. — Лера уже протискивалась сквозь людскую массу вперед.

В нескольких метрах от места трагедии стояла еще одна толпа, поменьше первой. Лера отодвинула какую-то женщину и шагнула в середину круга.

На земле на расстеленном брезенте лежала Наталья. Левая часть лица ее была в крови, левая рука безжизненно висела вдоль тела, а само тело беспомощно скрючилось и время от времени непроизвольно подергивалось, точно во сне. Рядом на корточках сидел мужчина-врач и вытирал платком запачканные кровью руки.

Ошеломленная, Лера опустилась на колени возле Натальи, тронула пульс на сонной артерии. Удары были, но еле ощутимые, слабые.

— У нее внутреннее кровотечение, — проговорил мужчина. — Очевидно, печень повреждена, да и селезенка. «Скорая», боюсь, не успеет.

Натальины веки дрогнули и слегка приподнялись. Почерневшие, спекшиеся губы зашевелились. Она пыталась что-то произнести, но не могла.

— Наташенька! — негромко позвала Лера. — Наташа, это я.

Затуманенный взгляд Натальи остановился на Лерином лице.

— Ты?

— Все в порядке. — Лера погладила ее по щеке. — Сейчас приедет «скорая», тебе помогут. Сейчас, милая, потерпи немного, совсем чуть-чуть.

Наталья едва заметно кивнула и снова закрыла глаза. Сзади послышался рев сирены.

— Едут, — мужчина поднялся.

Толпа стала расползаться и редеть, остались лишь некоторые, самые любопытные.

Сверкающий мигалкой автомобиль подкатил к обочине и остановился. С подножки спрыгнул молодой парень в синем форменном комбинезоне.

— Все в сторону, срочно, — потребовал он, быстро подбегая к Наталье.

— Она теряет кровь, — сказал мужчина-врач.

— Вижу. — Парень склонился над Натальей, приподнял ей веки. — Разойдитесь, пропустите носилки.

— Здесь неподалеку больница, в которой я работаю, — проговорила Лера. — Туда ближе всего. У нас хорошая реанимация.

— Такую только в Склиф, — отрезал парень. — И то никакой гарантии. Яша, давайте! — крикнул он шоферу и санитару, выгружавшим из машины носилки. Наталью осторожно подняли и понесли к «скорой». Лера побежала рядом.

— Ты здесь? — не открывая глаз, прошептала Наталья.

— Да. Хочешь, я поеду с тобой?

— Поезжай… хочу.

— Можно? — Лера вопросительно взглянула на парня.

— Вы врач? — коротко поинтересовался тот.