Приближение служанки вывело Чанса из задумчивости. Улыбнувшись ей, он заказал пива, откинулся на спинку стула, вытянул ноги и попытался перевести мысли на что-нибудь более приятное. Но когда через несколько минут девушка вернулась с огромной кружкой пенящегося пива, Чанс все еще думал о баронессе. Образ молодой очаровательной женщины продолжал стоять перед его мысленным взором.

Едва увидев на палубе корабля даму, Чане сразу понял, что это и есть та самая баронесса, которую пригласил Джонатан. Все знали, на каком корабле Джонатан и его гостьи должны прибыть в Новый Свет, а Морли сказал Чансу, что Сэм и Констанция собираются встретить их в порту. Вообще-то Чанс в то утро пришел на пристань не затем, чтобы посмотреть на гостей. В трюме прибывшего из Англии корабля должно было находиться то, что, как надеялся Чанс, могло помочь ему осуществить один интересный план — основать на десяти тысячах акров земли, которые он восемь лет назад выиграл в кости у Джонатана, большой конный завод. В специально оборудованном в трюме стойле находились огромный гнедой жеребец, потомок знаменитого Летающего Чайлдерса, и две кобылы, которых в самом начале весны скрестили с Мэтчемом, породистым арабским скакуном. Прибытие корабля означало, что Чанс может приступить к осуществлению своей давнишней мечты. Он уже давно решил, каких лошадей будет разводить на ферме, и поручил своему агенту в Лондоне найти животных соответствующей породы.

Впрочем, радость Чанса изрядно омрачилась стычкой на пристани. Увидев, как баронесса мило улыбается Джонатану, Чанс неожиданно для самого себя пришел в ярость.

Нет, он никому не завидовал — даже Джонатану, будущему обладателю огромного состояния Уокеров. И все-таки, увидев на палубе корабля прекрасную стройную женщину в модном платье, беседовавшую с какой-то девушкой — видимо, со своей младшей сестрой — и очаровательно улыбавшуюся, он почувствовал невыразимую тоску. Мысль о том, что такая красавица будет принадлежать Джонатану, оказалась невыносимой, и Чанс едва не сорвался.

Объятый эмоциями, он даже рассердился на себя за то, что завидует человеку, бывшему все эти годы его недругом, и хочет, чтобы прибывшая из Англии очаровательная женщина принадлежала ему одному. В эту минуту Чанс презирал и себя, и баронессу. Неужели она не понимает, за кого собирается выйти замуж, думал он. Или ей безразлично? Джонатан Уокер сказочно богат — зачем же беспокоиться из-за того, что он негодяй, лжец и соблазнитель? Зачем вспоминать, что его руки запачканы кровью?

Чанс вздохнул. Ему-то какое дело до того, что баронесса хочет стать женой Джонатана? Видимо, он ее устраивает, а надменное выражение ее лица говорит о том, что она вполне достойна своего будущего мужа.

Сделав над собой усилие, Чанс перестал думать о баронессе и Джонатане. К дьяволу, решил он, допивая пиво и поднимаясь из-за стола. Парочка подходит друг другу, и оба заслуживают лишь презрения.

Решив, что настало время взглянуть на лошадей, Чанс вышел из таверны и направился обратно на пристань. Поговорив с капитаном, он понял, что прибыл вовремя — лошадей уже собирались выгружать.

Не в силах побороть волнение, Чанс молча наблюдал за тем, как животных, опутанных канатами, поднимают в воздух, а затем осторожно опускают на деревянный настил пристани. Увидев жеребца, он улыбнулся. Конь хорошо перенес плавание, и, хотя немного похудел, а шкура слегка потускнела, сильные стройные ноги и длинный корпус недвусмысленно говорили о чистоте породы. Кобылы, одна — высокая и черная, а другая — гнедая и более приземистая, также не выглядели истощенными. Итак, подумал Чанс, остается только отправить их в Чертово Место — плантацию на реке Джеймс, но сначала надо позаботиться о фураже.

Когда лошадей, наконец, выгрузили, Чанс оглянулся по сторонам, ища глазами Хью и Морли: они обещали прийти на пристань, чтобы помочь ему. Чанс уже начал думать о том, как справиться самому, но заметил двух высоких мужчин, быстрыми шагами приближавшихся к нему. Одежда Хью мало, чем отличалась от его собственной; Морли выглядел более официально — темно-серый камзол из плотной шерстяной ткани, черный платок на шее и треуголка. Ни Морли, ни тем более Хью не носили париков — заплетали волосы в косицы на затылке.

Увидев Хью и Морли, Чанс улыбнулся. Хью, сына Морли, он считал своим самым близким другом. Морли, который, как предполагали многие, был отцом Чанса, заботился о нем с детства. Чанс внезапно помрачнел. Ему вспомнились рассказы о том, как Морли однажды пришел к людям, ставшим его приемными родителями, с плачущим ребенком на руках. Морли всегда отрицал, что Чанс — его сын, но вразумительно объяснить, как младенец оказался у него, не мог. Кроме того, он ничего не говорил и о матери Чанса.

Несмотря на внешнее сходство — его можно было объяснить и тем, что все люди, принадлежавшие к клану Уокеров, походили друг на друга, — Чане никогда не верил в то, что Морли — его отец. Ведь если бы это действительно было так, как считали почти все родственники, друзья и знакомые, Морли было бы проще признаться в отцовстве, чем хранить молчание столько лет. Чанс уже давно перестал размышлять над тем, при каких обстоятельствах появился на свет. Тем не менее, он иногда удивлялся, имел ли Морли отношение к его рождению и почему за все эти годы его настоящие родители ни разу так и не вспомнили о его существовании…

Голос Хью вывел Чанса из задумчивости.

— Вот, значит, те самые клячи, которых мы должны отвезти в Чертово Место, — с веселой улыбкой сказал молодой человек.

— Клячи? — Чанс удивленно поднял брови. — Тебе не стыдно называть клячами самых чистокровных лошадей?

— Извини. — Хью не мог оторвать глаз от гнедого жеребца. — Я просто завидую. Даже после полутора месяцев плавания он выглядит великолепно. Следующей весной к тебе за много миль станут приезжать люди, чтобы скрестить своих кобыл с этим красавцем. А что касается этих, — он указал рукой на кобыл, — ты вполне можешь послать своему агенту в Лондоне премию. Очень неплохо поработал!

— Хью прав, — сказал Морли, также наблюдавший за лошадьми. — Это действительно то, что надо, и я уверен, что твои расходы скоро окупятся.

С годами Морли не очень изменился. В волосах, правда, появилась седина, на лице — морщины, живот стал немного выдаваться вперед, но движения и походка остались такими же быстрыми и стремительными, как прежде.

Хью очень напоминал молодого Морли: высокий и крепкий, с темными волосами и ярко-голубыми глазами — фамильными чертами Уокеров. Хью уже исполнилось двадцать семь лет, и он был старшим из четырех сыновей Морли. Он давно восхищался Чансом, и мысль о том, что они, возможно, братья, усиливала его привязанность. В общении Хью был любезен и обходителен, и Чанс всегда относился к нему с большой симпатией.

— Что ж, я рад, если они вам нравятся, — сказал Чанс, обращаясь к Морли. — Очень надеюсь, что все будет так, как вы сказали.

Чанс еще раз поговорил с капитаном, и, после того как все дела были улажены, друзья взяли лошадей под уздцы и направились к небольшой платной конюшне на западной окраине города. Там они хотели оставить животных до пятницы, когда собирались уехать из Ричмонда. Рядом с конюшней стояла таверна «Поющий петух», и, после того как лошади были устроены в стойлах, друзья завернули туда.

Войдя в таверну, Чанс, Морли и Хью направились в отдельную комнату и расположились за столом. Через несколько минут перед каждым из них уже стояла большая кружка пива. Морли закурил длинную трубку, и комната наполнилась запахом крепкого виргинского табака.

Только теперь Чанс упомянул об утреннем инциденте.

— Приди вы чуть пораньше, — сказал он, прикасаясь пальцами к ручке кружки, — вы бы, наверное, увидели Джонатана с его баронессой.

— Так, значит, ты видел ее? И Джонатана? — Морли выпрямился.

— Да. — Чанс кивнул. — А также миссис Констанцию Уокер и Сэма.

— Ну и какая из себя эта баронесса? — лениво поинтересовался Хыо. — Наверное, с лошадиной мордой и большими зубами…