Джулия была его плотью и кровью, душевной подругой и женой, а потому его единственным желанием было доставить ей радость. Габриеля охватило благоговейное восхищение ею.

Джулия видела его наморщенный, сосредоточенный лоб и плотно закрытые глаза.

— Я люблю этот вид, — прошептала она.

— Какой вид?

— Когда ты с закрытыми глазами, наморщенным лбом и плотно сжатыми губами. Такой вид бывает у тебя, только когда ты… во мне.

Габриель открыл глаза, и из них брызнули сапфировые искры.

— Что, в самом деле? Вы не преувеличиваете, миссис Эмерсон?

— В такие моменты ты очень сексуален. Я скучала без них.

— Ты мне льстишь, — пробормотал ошеломленный Габриель.

— Мне хочется запечатлеть твое лицо с таким выражением на картине или на фотографии.

Габриель шутливо нахмурился:

— Думаю, картина — это было бы чересчур.

Джулия засмеялась:

— И это говорит человек, украшавший спальню фотографиями своей обнаженной персоны?

— Отныне единственной обнаженной персоной на фотографиях в моей спальне будешь ты, моя несравненная жена.

Ритм его движений возрос, и это застало Джулию врасплох. С ее губ сорвался стон наслаждения. Габриель уткнулся в ее шею:

— Ты такая зовущая. Твои волосы, твоя кожа.

— Красивой меня делает твоя любовь.

— Тогда позволь мне любить тебя всегда.

Джулия выгнула спину.

— Да… всегда. Пожалуйста.

Габриель чуть сдвинулся в сторону. Его губы ласкали, а зубы слегка прикусывали кожу на ее шее. В ответ руки Джулии обхватили его ягодицы, включившись в ритм движений, пока она не оказалась на самой грани оргазма.

— Открой глаза, — шепнул Габриель, продолжая убыстрять ритм движений.

Джулия смотрела в заметно потемневшие, но все такие же нежные глаза мужа, переполненные любовью и страстью.

— Я люблю тебя, — сказала она.

Оргазм заставил ее широко распахнуть глаза, и тут же они закрылись снова.

Но Габриель не закрыл глаз, хотя его лоб по-прежнему оставался наморщенным.

— Я люблю тебя, — повторял он в такт своим движениям, скользя телом по телу Джулии, пока они оба, удовлетворенные, не застыли.

Джулия проснулась перед восходом солнца, словно что-то вытолкнуло ее из сна.

Ее красавец-муж мирно посапывал рядом, и во сне его лицо было совсем как у молодого парня. Таким он впервые встретился ей на заднем крыльце дома Кларков. Джулия осторожно провела пальцем по его бровям, по щетине на подбородке, и ее захлестнуло громадной волной любви. Такими же громадными были ее радость и удовлетворенность.

Стараясь не разбудить Габриеля, Джулия вылезла из кровати. Надев поднятую с пола рубашку мужа, она тихонечко вышла на балкон.

Над плавными перекатами умбрийских холмов слегка пламенела полоска неба. Воздух был холодным и даже слишком холодным для прогулок нагишом. Другое дело, если сидеть в джакузи, выставив только голову. Однако вид, открывавшийся с балкона, был неизъяснимо красивым, и Джулия ощутила потребность впитать эту красоту. Одна.

Джулия вспомнила ощущение, не покидавшее ее в детстве и ранней юности. Ей казалось, что она недостойна большой и настоящей любви и исполнения самых сокровенных желаний. Теперь это ощущение ушло. Сейчас ее душа переполнялась чувством благодарности, устремляясь прямо к небесам.

Габриель сонно протянул руку, но вместо Джулии обнаружил лишь ее подушку. Ему понадобилось некоторое время, чтобы проснуться. Ночь и раннее утро утомили его. Они несколько раз занимались любовью и по очереди, руками и губами, поклонялись телу друг друга.

Габриель улыбнулся. Похоже, у его Джулианны исчезли все былые страхи и тревоги. Неужели единственная причина тому — их брак? Или, помимо их начавшегося супружества, у Джулии было достаточно времени, чтобы убедиться: Габриель никогда не обидит и не унизит ее?

Этого он не знал. Но он был доволен, поскольку была довольна его жена. А когда она отдалась ему способом, который прежде вызывал у нее страх, Габриель принял это как бесценный дар, зная, что все было сделано из любви и абсолютного доверия к нему.

И все же пустая постель вызвала у Габриеля беспокойство. Вместо продолжения своих размышлений, он быстро встал и направился на поиски любимой.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — спросил он, вставая рядом с нею.

— Замечательно. Я счастлива.

— Но даже в счастливом состоянии можно подхватить воспаление легких, — проворчал Габриель.

Он снял с себя халат и укрыл жену. Джулия повернулась, чтобы поблагодарить его, и увидела, что теперь ее муж стоит на балконе совершенно голый.

— Ты тоже рискуешь.

Габриель улыбнулся, снова распахнул халат и укутал их обоих. Джулия вздохнула, испытывая приятное ощущение от их соприкоснувшихся тел.

— Все было так, как ты хотела? — спросил Габриель, растирая ей спину под халатом.

— А ты до сих пор не понял?

— Если помнишь, мы почти не тратили время на разговоры. Возможно, мне нужно было раньше остыть и дать тебе выспаться. Конечно, мы импровизировали, и все же…

— Я немного утратила навыки, но ощущаю приятную усталость, — призналась Джулия и покраснела. — Вчера было даже лучше, чем в нашу первую ночь. Говоря твоими словами, наши игры были куда энергичнее.

— Согласен, — усмехнулся Габриель.

— Мы с тобой очень многое оставили позади. А нити, соединяющие нас, стали как будто бы прочнее. — Джулия уткнулась носом в его плечо. — Теперь мне не надо беспокоиться, что ты исчезнешь.

— Я твой, — прошептал Габриель. — Я тоже чувствую, что эти нити стали крепче. Это то, в чем я нуждался. То, чего ты заслуживаешь. Когда я прикасаюсь к тебе, когда смотрю в твои глаза, то вижу нашу историю и наше будущее. — Он умолк и осторожно приподнял ей подбородок, чтобы видеть ее лицо. — Нас ждет удивительное будущее.

Джулия поцеловала мужа и покрепче прижалась к нему.

— Я слишком долго блуждал в потемках. — Голос Габриеля звенел от переполнявших его чувств. — Мне не терпится идти в свете. С тобой.

Джулия развернула его лицом к себе:

— Мы уже в свете. И я люблю тебя.

— И я люблю тебя, Джулианна. Я твой в этой жизни и в грядущей.

Габриель снова поцеловал ее в губы и повел в спальню.

Я ощущаю себя в долгу перед покойной Дороти Сэйерс, покойным Чарльзом Уильямсом, а также перед ныне здравствующим Марком Музой и моим добрым другом Кэтрин Пиктон. Мое ощущение благодарного должника распространяется и на Американское Дантовское общество (The Dante Society of America) за их блестящие пояснения к «Божественной комедии», которыми я активно пользовался при написании романа. Все мнения и суждения персонажей романа об Аде и Рае опираются на трактовки этого Общества.

Меня вдохновляли и продолжают вдохновлять произведения Сандро Боттичелли и такое уникальное, ни с чем не сравнимое место, как Галерея Уффици во Флоренции. Торонто, Флоренция и Кембридж,[29] а также городок Селинсгроув служат фоном, на котором развивается действие моего второго романа.

В процессе работы над романом я воспользовался данными нескольких электронных архивов, оказавшихся весьма полезными, в особенности Digital Dante Project (Колумбийский университет), Danteworlds (Техасский университет в Остине) и World of Dante (Виргинский университет). В моем романе я цитирую на итальянском языке отрывки из «Божественной комедии» и «Новой жизни». Все италоязычные цитаты взяты мною с сайта The Internet Archive. По этому же архиву я сверял переводы обоих произведений Данте на английский язык, сделанные Габриелем Россетти. В этом романе я цитирую и отрывки из английского перевода «Божественной комедии», сделанного Генри Уодсуортом Лонгфелло. Текст письма Абеляра к Элоизе взят из анонимного перевода, датируемого 1901 годом.

Хочу поблагодарить Дженнифер, которая читала самую первую версию романа и на каждой стадии работы над ним помогала мне своей конструктивной критикой. Ее поддержка и острый профессиональный взгляд оказали мне неоценимую помощь. Моя искренняя благодарность Нине за ее техническую поддержку, творческий вклад и житейскую мудрость.