Однако профессор Мартин не хотел допустить, чтобы восходящую звезду его кафедры очерняли и обвиняли в прегрешениях, которых тот не совершал. Если декан продолжит расследование жалоб на профессора Эмерсона и мисс Митчелл, Джереми сделает все, что в его силах, чтобы справедливость восторжествовала. Если же это ему не удастся, он будет всемерно защищать свою кафедру. Неудивительно, что его ужаснули копии писем, адресованных профессору Эмерсону и мисс Митчелл, которые пришли к нему по обычной почте в первый четверг марта.

Бормоча ругательства, он пробежал глазами содержание обоих писем, затем позвонил в деканат факультета подготовки магистров, где у него имелся свой человек. Разговор был непродолжительным и велся так, чтобы никто ничего не заподозрил. Через полчаса Джереми позвонил домой профессору Эмерсону.

— Вы сегодня проверяли «улиточную почту»?[18]

— Нет, — ответил Габриель и нахмурился. — А зачем?

— Да затем, что ко мне пришло письмо от декана. Вас с Джулианной должны подвергнуть разбирательству за то, что вступили с нею в близкие отношения еще тогда, когда она являлась вашей аспиранткой.

— Черт бы их подрал! — воскликнул Габриель.

— Вот-вот. Вы сидите?

— Нет.

— Тогда сядьте. Я сейчас звонил одному надежному человеку, который работает в деканате подготовки магистров. Джулианна подала встречную жалобу на Кристу Петерсон с обвинением ее в клеветнических измышлениях. В отместку Криста угрожает университету судебным иском по факту привилегий, полученных Джулианной за то, что она спала с вами. Обвинения Кристы стали частью расследования, направленного против вас и Джулианны.

— Ну и нелепица!

— Вы так считаете?

— Конечно. Все это просто смехотворно.

— Рад слышать вашу оценку, Габриель, потому что университет очень серьезно относится к подобным жалобам. Ректорат распорядился, чтобы декан и еще двое работников университета создали комитет по рассмотрению обвинений.

— А кто еще входит в этот комитет? — выругавшись, спросил Габриель.

— Этого мой информатор не сообщил. Уже то радует, что встреча с вами будет проходить на уровне следственных слушаний. В зависимости от результатов слушаний и решения членов комитета дело может быть передано в ректорат, и тогда вам обоим придется отвечать перед дисциплинарным трибуналом. Полагаю, вам не надо объяснять, сколько дерьма при этом выльется?

— Почему бы декану просто не встретиться со мной? Мы бы за считаные минуты все уладили.

— Сомневаюсь. Количество обвинений и жалоб множится, и везде мишенью являетесь вы.

У Габриеля перехватило сердце.

— Вы думаете, нужно ждать новых обвинений?

— Есть у меня такое подозрение. Но пока ничего не подтвердилось.

— Ну и дурдом. — Габриель принялся тереть глаза. — Хотелось бы знать, насколько серьезны последствия, грозящие нам.

— На вашем месте я перестал бы думать в категории «мы» и сосредоточился бы на категории «я». И на всем том, из-за чего вы вляпались в эту историю.

— Джереми, пожалуйста, ответьте на мой вопрос.

Профессор Мартин еще раз пробежал глазами письма, лежавшие перед ним.

— Поскольку встал вопрос о справедливости ваших оценок, выставленных Джулианне, декан временно аннулировал ее оценку за ваш семинар. А это значит, что она не будет должным образом аттестована до тех пор, пока комитет не оправдает ее или не передаст дело в дисциплинарный трибунал, и тогда решение уже будет зависеть от него.

— Она не сможет закончить магистратуру, — прошептал Габриель.

— Такова университетская политика: окончательная оценка выставляется лишь после того, как устранены все нарушения академического характера.

— Стало быть, если разбирательство затянется, Джулия не сможет поступить в Гарвард?

— Если все решится в ее пользу, ей дадут закончить магистратуру и задним числом выставят оценку. Но, думаю, к тому времени она потеряет место в Гарварде, если только не убедит гарвардскую администрацию отсрочить ее поступление.

— Ее поступление обусловлено успешным завершением магистратуры. Просить она, конечно, может, но мне кажется, она сейчас не в том положении, чтобы просить об отсрочке. Если сведения о разбирательстве дойдут до Гарварда, там могут отозвать свое приглашение.

— В таком случае пусть молит всех богов, чтобы разбирательство закончилось вовремя и она смогла нормально закончить магистратуру. Честно говоря, то же самое я посоветовал бы и вам. Если вас признают виновным в нарушениях академического характера, ректор имеет право расторгнуть договор с вами.

— Чертовщина! — Габриель хватил кулаком ко крышке письменного стола. — И когда мы должны предстать перед этой комиссией?

— Двадцать пятого марта. Это четверг.

— Значит, на все разбирательства у них меньше месяца. А там уже Джулии надо вплотную думать об окончании магистратуры.

— Вы же знаете: университетские процедуры имеют скорость ледника. — Мартин откашлялся. — А вас что, ничуть не беспокоит ваше собственное щекотливое положение?

— Представьте себе, нет! — прорычал Габриель.

— А стоило бы побеспокоиться. Скажу вам больше: меня прежде всего волнуете вы, хотя я очень сожалел бы, если бы научная карьера Джулианны оказалась под угрозой.

— Я этого не допущу.

— И я не намерен допускать, чтобы один из моих лучших профессоров попал в беду. — Мартин умолк, втягивая в себя воздух. — Согласно положениям университетской политики… тем самым, в нарушении которых вас подозревают, вы несете большую ответственность, чем она. Возникли подозрения, что успеваемость вашей аспирантки вы оценивали отнюдь не по академическим критериям.

— Но это же смехотворно, и у вас полно документов, подтверждающих абсурдность этих подозрений!

— Нет, здесь вы не угадали, — возразил Джереми, постукивая по разложенным бумагам. — У меня есть документы, но их не так много. Вы ведь совсем недавно поставили меня в известность о своей связи с Джулией. А теперь меня начинает донимать вопросами мой начальник. Вы хоть представляете, в каком идиотском положении я нахожусь? Я выгляжу так, будто свалился с луны и ничего не знаю о событиях на своей кафедре!

Габриель медленно вдохнул и так же медленно выдохнул:

— Как понимать ваши слова?

— Да так и понимать, что вы, Габриель, вляпались в историю, даже если вам самому это видится по-другому. И я не намерен ради прикрытия вашей задницы рисковать всем, чего достиг. — (На другом конце линии воцарилось гробовое молчание.) — Ну почему вы мне не сказали, что встречаетесь с нею? Черт побери, ведь это я брал вас на работу!

— Я считал, что других не касается, с кем я сплю.

— Нашли время шутить, — буркнул Джереми и выругался. — Вам известны правила, регламентирующие отношения между профессорами и их аспирантами. Раз вы утаивали ваши отношения от меня и других, значит это позволяет считать вас виновным в нарушении правил.

Габриель скрипнул зубами:

— Джереми, так я могу рассчитывать на вашу поддержку или нет?

— Я сделаю все, что в моих силах, но многого не обещаю. На вашем месте я уведомил бы университетский профсоюз и обязательно явился на слушания с их представителем.

— Это всего лишь всплеск «охоты на ведьм», затеянной одной рассерженной аспиранткой. Криста Петерсон пытается лишить меня работы.

— Возможно, вы и правы. Но прежде чем во всеуслышание заявлять об этом, поймите, что вы нарушили университетский регламент. Следовательно, у администрации появилось больше оснований предполагать, что вы виновны и в других нарушениях. Кстати, я получил от декана электронное письмо с вопросом о гранте, поступившем от фонда М. П. Эмерсона. Я очень хочу надеяться, что вы к этому непричастны. — (Габриель разразился ругательствами, которые Джереми не стал слушать.) — Друг мой, если у вас до сих пор нет своего адвоката, самое время им обзавестись.

Габриель пробурчал что-то невразумительное, повесил трубку и отправился в столовую за порцией выпивки.