– Для эльфа возраст не имеет решающего значения, братец, – сказал Доран. – Все, кто не достиг первой сотни, являются ровесниками. Молодежь.

– Итак, основная причина женского недовольства кроется в пренебрежении, – сказал Ринальдо. – Но основная причина, как я понимаю, не единственная. Есть что-то еще?

– Тут немного сложнее, – сказал Доран. – Видишь ли, последние годы, а точнее, последние века наши женщины ввиду своего положения стали привилегированным классом. Их мало, от них зависит продолжение рода, при котором они рискуют своими жизнями, как ты, наверное, знаешь… За их благосклонность бьются десятки желающих создать семью молодых и не очень молодых эльфов. Такая ситуация ставит женщин выше мужчин. Как говорят экономисты, спрос в несколько раз превышает предложение и тем самым взвинчивает цены. Король, поправший сложившееся положение женитьбой на человеческой женщине, может сместить баланс не в их пользу. Если за королем последуют другие, позиции женской части могут пошатнуться, и… скажем, они рискуют утратить былое влияние.

– Болото, – констатировал Ринальдо.

– Самая топь, – жизнерадостно подтвердил Доран. – Некоторые лучше умрут, чем изменят свой образ жизни.

– А что думаешь ты сам?

– Не воспринимай мои слова как мелкий подхалимаж, но мне не нравятся эльфийки, – сказал Доран. – Внешне они прекрасны, спору нет, но… Они слишком много о себе возомнили. Слишком. А когда я говорю «слишком», я имею в виду «чересчур».

– Ты, часом, не девственник? – поинтересовался Ринальдо.

– На провокационные вопросы отвечать не намерен, – гордо заявил Доран. – Ты, конечно, король, но у всего есть свои пределы, братец.

– Так каких проблем нам следует ожидать от местных женщин? – спросил Ринальдо.

– В основном это будут кинжальные взгляды в спину, – сказал Доран. – Разговоры, опять же за спиной. Это что касается тебя. Королеве придется хуже. Местное женское общество просто не примет ее в свои ряды. Ее не будут приглашать на сугубо женские посиделки, на официальных приемах, куда вы будете приглашены вместе, ее будут принимать вежливо, но холодно… Короче, подруг она здесь не найдет. Простите меня, ваше величество, но….

Не такая уж это проблема, подумала я. Всю жизнь я гораздо больше общалась с мужчинами, нежели с женщинами, а подруг у меня и вовсе никогда не было. С мужчинами мне проще – я знаю, чего от них ожидать.

Эльфы в описании Дорана похожи на овец. Блеять они будут, но бодаться не осмелятся никогда. Неужели самая древняя и мудрая раса в мире готова тупо плыть по течению и ничего не предпринимать?

– Это не проблемы, – в унисон с моими собственными мыслями сказал Ринальдо. – Проблемы начинаются, когда кто-то всаживает в твою спину кинжал или поджигает дворец.

– Хочешь поговорить об этом? – поинтересовался Доран.

– О чем именно?

– О подожженном дворце.

– А что ты можешь сказать?

– Думаешь, тут постарался мой папаша?

– Не знаю. Но я не исключаю такой возможности.

– Ты с ним уже беседовал по этому поводу?

– Поверхностно.

– Он не поджигал.

– Откуда ты знаешь?

– Тебя это может удивить, но я хорошо знаю своего отца… – начал Доран и осекся, вспомнив о непростых отношениях Ринальдо и Оберона. Точнее, о полном отсутствии таковых по причине безвременной смерти последнего. – Я не хотел никого обидеть…

– Знаю, что не хотел, – сказал Исидро. – Ты просто говоришь быстрее, чем думаешь.

– Продолжай, кузен, – сказал Ринальдо.

– В общем, я знаю своего отца, – сказал Доран. – Он чтит традиции, как будто сам их придумал. А традиции убивать своего царствующего брата на Зеленых Островах не существует.

– Для меня это не очень веская причина, – сказал Ринальдо.

– А на слово ты мне не поверишь?

– Увы. У Озрика был мотив.

– Озрик не такой дурак, чтобы убить Оберона и потерять из вида его наследника и Повелителя Молний, ради которого все и затевалось.

– Да, это приходило мне в голову, – сказал Ринальдо. – Но этого мало. Озрик не дурак, но и Оберон тоже вряд ли был полным идиотом. Что-то могло пойти не так…

– Убийство, если все-таки это было убийство, произошло двадцать три года тому назад, – сказал Доран. – Как ни крути, а прямых и неоспоримых улик ты уже не найдешь. У нас есть только домыслы. Мотивы, возможности… Все это косвенные доказательства, и не более того.

– Но кто-то хотя бы проводил расследование по горячим следам?

– Я бы даже сказал, по еще дымящимся, – сказал Доран. – Все, что было найдено, это несколько трупов. Оберона опознали только по его перстню.

– И вас не удивило, что перстень остался в целости и сохранности, а Повелитель Молний попросту исчез?

– За других не поручусь, но лично меня это удивляло. последние двадцать три года, – сказал Доран. – Но… Я мало смыслю в магии, а потому пытался списать это за счет какого-нибудь чародейского финта.

– Он мало смыслит в магии, это правда, – подтвердил Исидро. – Как и его отец.

– Бесталанная ветвь, – ухмыльнулся Доран. – Кузен, ты всерьез рассчитываешь найти убийцу своего отца через столько лет?

– Я вынашивал подобные планы.

– Забудь о них, – сказал Доран. – Ты сможешь обнаружить виновного только одним способом – назначив его. Но мне почему-то кажется, что это не твой любимый метод.

Едва Ринальдо заснул, я осторожно, чтобы не потревожить мужа, выскользнула из его объятий и перетащила половину своей постели на пол. Не могу я спать на мягком, что уж тут поделаешь.

Но едва я успела накрыться одеялом, как Ринальдо пошевелился и сел на кровати. Его рука нашаривала оставленную на тумбочке трубку. Черт побери, когда же он бросит курить?

– На корабле у тебя хватало такта не спать на полу, – заметил Ринальдо.

– Просто тогда твой сон был куда крепче нынешнего, красавчик.

– Понятно, – сказал он. – В любом случае, тебе надо побороть эту дурацкую привычку бросать меня в постели одного.

– Обычно я успеваю вернуться до того, как ты просыпаешься. А что касается вредных привычек… Бросай курить, красавчик.

– Обязательно, – сказал он. – Как только закончатся все стрессы.

– То есть на смертном одре?

– Тоже неплохой вариант.

– Почему ты не спишь?

– Не могу заснуть, все время думаю, – сказал он. – Как-то все здесь неправильно… Они встретили меня, как будто так и надо. Словно я на пару дней по делам уплывал, а не через двадцать три года объявился. А тебе понравился твой первый день в роли королевы?

– Леди Мелисса меня ненавидит.

– Это Доран тебя накрутил?

– Нет, я сама видела. То, как она на меня смотрела…

– Брось, любимая, ты преувеличиваешь, – сказал Ринальдо. – Озрик сказал – они привыкнут, и нам нечего опасаться. Может быть, ты вернешься в кровать, раз уж мы все равно не спим?

– Убеди меня, красавчик.

– Я тебя поцелую.

– Куда?

– Куда скажешь.

– Заманчивое предложение.

– Оно действительно только две минуты. Думай быстрее.

– Шантажист, – заявила я. – Слушай, а если серьезно… ты хорошо рассмотрел местных красавиц? Я по сравнению с ними замухрышка.

– Что за бред? – Он отложил трубку и лег на пол рядом со мной. – Ты – самая прекрасная из женщин.

– Наверное, ты всем девушкам это говоришь, красавчик.

– Ага, так и говорю, – согласился он. – Подхожу эдак невзначай и говорю «Карин – самая прекрасная женщина на свете».

– Врун.

– Ладно, не говорю. Зато я очень выразительно молчу.

– Не лежи на полу – простудишься.

– А ты?

– А я привыкла. Я закаленная.

– Я встану отсюда только вместе с тобой.

– Вот я и говорю – шантажист. Что ты думаешь о Доране?

– Он очень умный, – сказал Ринальдо. После того как Доран был чуть ли не насильно выпровожен из королевского кабинета, мы втроем проговорили еще часа два. Точнее, говорили в основном Ринальдо и Исидро, я больше слушала. – Возможно, даже слишком. Он может быть опасен.