Ллер Инару сжал кулаки: бороться против повелителя - все равно, что мошкам пытаться сражаться с вулканом. Ни единого шанса. Тем более, если вспомнить о том, что он - прямой наследник Изиара. Бешеный и жестокий. Неумолимый. Почти закончивший эту долгую игру. Почти победитель...

И, что самое неприятное, он здесь не один.

Братья красноречиво качнули в руках обнаженные клинки, и эльфы окончательно скисли.

- Тиль, оставь его, - негромко бросила Белка, внезапно выбираясь из соседнего куста. - Я не для того этих кроликов из Впадины вытаскивала, чтобы ты их тут же убивал.

Владыка Темного Леса, вздрогнув от неожиданности, стремительно обернулся: Гончая была уже полностью одета и вооружена. Выглядела немного усталой, как всегда после полноценного Единения, но совершенно невредимой. И слегка недовольной оттого, что все ее усилия могли оказаться напрасными, если один вспыльчивый эльф вдруг надумал бы сорвать свою злость на остроухих.

Тирриниэль немедленно разжал руки.

- Бел!

- Да жива я, жива, - насупилась Гончая, когда он оттолкнул сородича и быстро шагнул навстречу. - Ничего со мной не сделается - не родился еще на свете зверь, который посмел бы мне навредить. Да, лохматый?

Выбравшийся из соседнего куста волк согласно рыкнул и тоже скользнул вперед, словно только и дожидался разрешения. Метнувшись через поляну, он чувствительно пихнул эльфов, бесцеремонно растолкал Братьев, при этом мстительно отдавил ноги Лакру, сердито фыркнул Стрегону в лицо, заставив обоих машинально отшатнуться и схватиться за ножи. Не обратив внимания на Тиля, оттеснил в сторону даже его и только тогда с довольным урчанием потерся носом о щеку Белки.

У Перворожденных забавно округлились глаза, а она, тут же рассвирепев, рывком ухватила мохнатое ухо и властно потянула.

- Я тебе что велела, а?!

Волк, внезапно присев, как-то жалобно пискнул.

- Я кого просила не высовываться?! Кому пообещала уши отодрать, если испортишь мне эльфов?! Отвечай, нахал, пока я добрая!

Гигантский зверь, возвышающийся над ней, подобно черной горе, тихо заскулил, не думая, впрочем, вырываться. Низко пригнув голову, чтобы было не так больно, он робко вильнул пушистым хвостом и заискивающе заглянул в ее глаза, которые, несмотря на суровый тон, все еще оставались пронзительно голубыми, чистыми и...

Он неверяще замер.

...совсем не злыми?!

- У-р-р-р!

- Гад ты этакий! - с чувством сказала Белка, когда зверюга широко улыбнулась ей прямо в лицо и попыталась облизать нос. - Хоть бы постыдился при людях! Так нет же - не утерпел, высунулся, покрасовался... ну, что тебе стоило промолчать? Что я теперь им скажу, а? Ты хоть об этом подумал?!

Громадный зверь, прижавшись мордой к ее животу, виновато вздохнул.

- И что мне с тобой делать? Дома запереть? На цепь посадить? Бока намять?!

- Э-э... Бел? - осторожно вступился за волчару Лакр. - Не надо, не трогай его. Твой зверь нам шкуру спас.

- Знаю, - буркнула она, так же внезапно отпустив несчастное ухо. - Только поэтому и прощаю. Если бы не хмера, прибила бы его за легкомыслие, хоть и знаю, что в этой личине он сам не свой. Да, черный?

Зверь, мигом перестав страдать, гордо выпрямился, весьма бодро отряхнулся, а затем забавно наморщил нос и со счастливым весельем в желтых глазищах со всей силы дунул на Белкину макушку. От маленького урагана ее каштановые волосы разлетелись в разные стороны, жарко пыхнули яркими серебристыми искрами, распространяя вокруг себя умопомрачительный аромат эльфийского меда. Стоящий в опасной близости Тирриниэль закашлялся, не успев отвернуться, ллер Эналле сдавленно охнул, а Гончая, молниеносно обернувшись, возмущенно ахнула:

- Ах ты...!

Волк проворно отпрыгнул, сумев ловко увернуться от крепкого кулачка Гончей, но она была не слишком сердита. Так, погрозила, пофыркала, пригладила пышную шевелюру, да и забыла, потому что сейчас перед ней стояла гораздо более важная проблема.

- Тьфу! Сгинь, морда зубастая! И приведи себя в порядок, понял? А то бока обслюнявили - просто смотреть страшно. Кыш! Кому сказано: марш отмываться! Тем более, мои кошки тебя на дух не переносят!

Зверь отчего-то закашлялся, но дальше испытывать ее терпение не стал - дружелюбно улыбнувшись (отчего пришлые эльфы едва не шарахнулись обратно к хмерам), он снова вильнул хвостом, шумно отряхнулся и огромными прыжками скрылся из виду. И только после этого Тирриниэль смог нормально вздохнуть, пришел в себя от мимолетного касания ее силы, а затем крепко обнял, наконец, свою сумасшедшую невестку.

- Ну, Бел... чтобы я еще раз тебя отпустил, не зная, в чем дело... как ты могла так с нами поступить?!

Она хмыкнула.

- А как надо было?

- Сказала бы хоть слово, прежде чем спускаться во Впадину! Знал бы я, зачем ты сюда пришла...

- И что тогда?

- Ничего! Ни в жизнь бы туда не пустил!

- Тиль, перестань, - выразительно поморщилась Белка. - Ты же обещал.

- А ты обещала быть осторожнее! - сердито буркнул эльф, но потом убедился, что она в порядке, и немного оттаял. - Ох, малыш... никакого с тобой сладу... что я Таррэну скажу, если верну тебя с царапинами? Думаешь, он мне "спасибо" скажет?!

Она только улыбнулась.

- Ничего, он любит меня любой. И с царапинами, и с дурным характером, и с ворчанием Траш. И вообще, перестань паниковать, остроухий. Лучше порадуйся, что я вовремя посоветовала Лабиринту связаться с хмерами и попросила их не трогать чужаков. Иначе имели бы мы сейчас не три десятка твоих сородичей, а тридцать освежеванных трупов, с которыми славно развлеклись наши кошки.

Владыка Л'аэртэ вспомнил, наконец, о посторонних и тряхнул головой.

- Все равно, это было слишком рискованно... но я рад, что с тобой все в порядке.

- Я тоже. Зато ушастые твои живы, и, значит, оно того стоило.

- Пожалуй, - со вздохом признал эльф. - Лишних смертей мне никогда не хотелось. Тем более, когда их и так уже предостаточно. Не знаю, можно ли было обойтись по-другому... изменился бы итог, если бы я вычислил Брегариса раньше и попытался решить эту проблему дома... но все равно - спасибо тебе, Бел. Для нашего Леса даже такая малость много значит, можешь мне поверить. И я рад, что хоть кто-то из этих неразумных юнцов уцелел.

- Да я верю. Потому-то и попросила Лес их не трогать. По крайней мере, пока.

Тирриниэль снова вздохнул, а потом повернулся к спасенным.

Сказать, что эльфы выглядели плохо - значит, не сказать ничего. Оборванные, израненные, обессилевшие... но, как ни странно, живые. Хоть и мало их осталось, но он не надеялся даже на такое количество. Наверное, надо порадоваться тому, что накануне какая-то странная прихоть вдруг толкнула Белку на неслыханное милосердие.

Он внимательно оглядел грязные, исхудавшие лица.

А ведь они пытались нас убить. Упорно преследовали долгие дни, стремясь нагнать и закончить вопрос с Изменение самым простым и, как им казалось, действенным способом. Но тогда почему она их пощадила? Почему вмешалась? Для чего свернула с прямого пути и даже вступила в короткую схватку с хмерами?

Ради них?

Вряд ли - Белке чужда слезливая жалость.

Ради Темного Леса?

Чушь - она никогда его не любила и появлялась там только из-за детей. От кровожадной мести она тоже отказалась, да и удобнее было оставить это дело на совести хмер. Тогда что? Почему она вдруг передумала?

Чудом уцелевшие эльфы, судя по всему, задавались сейчас тем же вопросом. А еще пытались понять, что все это значит и почему их никто не пытается расчленить на месте самым болезненным и неприглядным способом.

Владыка Л'аэртэ, без труда прочитав в чужих глазах ожидание немедленной смерти, неуловимо нахмурился.

- Бел?

- Знаешь, я не люблю агинцев, - непонятно ответила она, медленно подходя к спасенным. И ллер Эналле вдруг поймал себя на мысли, что всерьез опасается этой маленькой женщины, загнавшей их на пару с повелителем в такую коварную ловушку. А еще он подумал, что никогда не рискнул бы связываться с Изменением, если бы заранее знал, чем оно закончится. И сто раз бы все взвесил, прежде чем рискнул выступить против Рода, в котором есть хоть одно существо, подобное ей. Никакая власть и никакой Дом этого не стоят, потому что даже одна единственная Измененная, как недавно выяснилось, способна перечеркнуть жизнь всего Темного Леса. А сейчас, когда она стояла так близко, когда зеленые отсветы в ее глазах стали особенно заметны, он неожиданно почувствовал, что впервые за долгие годы готов признать: Изменение не должно повториться. Хотя бы потому, что во второй раз Темному Лесу может и не повезти с результатом.