- Ничего, я тоже не сразу сообразил. Понадобилось целых три дня провести в подземельях и обследовать Залы Стихий, чтобы сообразить, для чего там стоят такие мощные магические резонаторы. И, должен тебе сказать, я еще не видел ничего подобного.

Ллер Инару, приблизившись к повелителю с другой стороны, тихо спросил:

- Мой лорд, но тогда получается, что в Проклятом Лесу не утаить никаких секретов? Он читает мысли ВСЕХ, кто тут появляется? Даже без кровных уз?

- Не все, но самые важные. Насколько я успел понять, это умение досталось Лабиринту от Изиара, чтобы правильно отсеивать претендентов и не пускать к Амулету чужаков. Только мой предок не учел, что у его творения появится своя воля и свои желания. Думаю, только поэтому мой сын сумел пройти Лабиринт до конца. Поэтому ОН принял его руку, согласившись подчиняться. И поэтому вы еще живы, а не остались на Кордоне вместе с остальными.

- Мой лорд, но я...

- Не надо, я уже посмотрел, - остановил ошеломленного эльфа Тирриниэль. - На всех на вас посмотрел, когда была такая возможность. Правда, Бел не сразу сказала, зачем придержала своих кошек, но мне кажется, что она права. Не зря сохранила жизнь именно вам, тридцати, и не зря забыла о том, что когда-то вы испытывали к ней не самые лучшие чувства.

Под пристальным взглядом своего повелителя Перворожденные неловко опустили глаза.

- Да, мой лорд, - наконец, прошептал ллер Эналле. - Это мы как раз понимаем.

- Неужели? Значит, есть что-то, чего вы пока НЕ понимаете?

- Да, мой лорд.

- Интересно, - обернувшись, Тиль испытующе оглядел неверных подданных. - И что же это?

Перворожденные совсем сникли.

- Почему ВЫ оставили нам жизнь, господин? Мы предали вас, преследовали, пытались убить...

- Ах, вот оно что, - понимающе хмыкнул Владыка. Вот, выходит, отчего они вдруг притихли и со вчерашнего дня не проронили ни единого лишнего слова. Ничего не пытались прояснить, рассказать или пожаловаться на коварство Брегариса... просто боялись затронуть эту щекотливую тему. Потому-то и топали беспрекословно следом. Потому-то и держали языки за зубами. Потому-то вымученное "простите" было единственным, что он услышал от них за прошедшие сутки. И потому-то эти пришибленные открывшейся правдой юнцы метались сейчас среди бесконечного множества догадок, силясь представить, что же их теперь ждет.

Тирриниэль испытующе покосился на своих эльфов.

- Вы боитесь, что как только Проклятый Лес останется позади, я вспомню о вашем предательстве и начну мстить?

- Нет, мой лорд, - обронил ллер Инару, не смея поднять глаз. - Мы ничего не боимся. Просто хотим понять. Разве не проще было закончить все там, у Впадины?

- Нет, не проще.

Эльфы, обменявшись выразительными взглядами, грустно улыбнулись: действительно, для чего было тратить силу тогда, если скоро представится другая возможность избавиться от неугодных спутников? Судить по всем правилам их, конечно, никто не будет, да и незачем, раз вина полностью доказана. Впрочем, они и на суде бы не сказали ни слова в свою защиту: ошибка была слишком чудовищна, чтобы надеяться на снисхождение. А так они просто будут помнить о ней на несколько утомительных дней и ночей больше. Только и всего.

Тирриниэль оглядел их бледные, измученные лица и мысленно вздохнул.

Действительно, зачем? Что заставляет этих упрямцев идти вперед, покорно выполняя все указания Белки? Страх? Вряд ли. Боль? Так их подлечили вчера, накормили, перевязали. Дали целебного отвара из местных трав, позволили вдоволь выспаться, не слишком рано подняли, да и сейчас темп держат ровным, умеренным - как раз такой, чтобы истощенные эльфы выдержали, не повалившись замертво. А они все равно угасают. С каждым часом все больше киснут, утопая в собственных сомнениях и чувстве вины с головой. Вспоминают то, что увидели в воспоминаниях своего Владыки. Со стыдом гонят прочь настойчивую от отвращения мысль о том, что всего несколько дней назад бестрепетно подняли на него оружие. Но мысль эта все равно упорно возвращается, доводя их утомленные разумы до настоящего исступления.

Да-а-а... тяжко им сейчас. Очень тяжко. И очень нелегко сознавать, что их самым банальным образом обманули, использовали, сперва посулив несбыточное, а потом заманив в старую, как мир, ловушку. Предательство... как ни посмотри, но это все равно было предательством: Дома, трона, Рода, всего Леса и его грозного повелителя, прославившегося своей непримиримостью к врагам. Как ни крути, но прощения для такого проступка нет и не может быть. По законам Темного Леса за это полагалась немедленная смерть. А то, что причиной стал обман... пожалуй, это - слишком слабое оправдание за попытку собственноручно убить, предварительно унизив, высокого лорда. И если бы Белка не увидела вовремя, не прочла, что за мысли заставляют их идти вперед, то не видать бы им больше белого света, не вдыхать ароматы свежей хвои, не встречать новых рассветов и не радоваться каждому прожитому дню. Особенно тогда, когда эти самые дни выдались на редкость теплыми и красивыми.

- Мне не нужны ваши жизни, - вдруг обронил Владыка Л'аэртэ, протягивая удрученному ллеру раскрытую ладонь. И тот вздрогнул, обнаружив на ней свой родовой перстень. - Возьми. Это твое.

Ллер Эналле, как во сне, поднял на повелителя затуманенный взгляд, но Тирриниэль смотрел открыто и абсолютно спокойно, потому что действительно поступал так, как считал нужным. Он не стал разрушать чужой перстень вчера, хотя мог бы и никто бы его не остановил. Тиль точно так же мог сделать это чуть позже, ночью, когда они были слишком измотаны, чтобы выискивать для себя оправдания. А мог уничтожить и прямо сейчас, здесь, когда у неверного слуги не осталось ни сил, ни возможностей, ни желания спорить.

- Возьми, - терпеливо повторил Тирриниэль, но, не дождавшись ответа, просто вложил кольцо в вялую ладонь сородича.

Тот снова вздрогнул.

- Вы... оставите нам жизнь?

- Я же сказал: мне она без надобности, - Владыка тут же отвернулся и ускорил шаг.

Эльф машинально сжал свое сокровище, невидяще глядя в спину повелителя. Неуловимо нахмурился, не понимая, отчего лорд, не пожалевший некогда и собственного сына, сегодня так неоправданно щедр, а затем покачнулся от какой-то мысли и, поняв свою судьбу, горько прошептал:

- Значит, Отречение...

- Что? - удивленно обернулся Тиль.

- Все правильно: иного мы недостойны...

- Не понял?

Ллер Эналле прикусил губу.

- Я готов, мой лорд. Я приму Отречение. И понимаю, что даже это - слишком большая щедрость с вашей стороны. Благодарю вас.

- Эналле, ты здоров? - вежливо поинтересовался Владыка Л'аэртэ, когда бледный до синевы эльф, уже предвидящий, что его ждет, вдруг низко поклонился. А за ним также покорно склонились остальные три десятка остроухих дураков. - Может, ты головой слишком сильно ударился? Или пыльцы какой надышался, пока от хмер бежал?

- Нет, мой лорд. Простите, что мы были так слепы.

Тирриниэль окончательно нахмурился.

- Та-а-к. Что-то мне это напоминает... Бел, подожди-ка минуту: у нас тут возникла непредвиденная проблема.

Белка немедленно вернулась.

- Какая еще проблема? А-а... у твоих кроликов, наконец, прорезалась совесть?

- Можно и так сказать. Представляешь, они рвутся к Отречению!

- Ну, надо же, как мило! - не преминула съязвить Гончая. - Ты им что, всю дорогу нервы трепал, что их так скрутило?

- Нет! Вообще не собирался! Выжили и ладно! Пусть теперь идут на все четыре стороны, и дело с концом!

- Ага, так они тебе и пошли!

Тирриниэль независимо пожал плечами.

- Ну... я бы сказал, что им сейчас лучше попасть к Торку на рога, чем вернуться домой.

- Может, ты и прав, - задумчиво согласилась Белка. - Такое предательство не прощают. Если Дома узнают, греха потом не оберешься... полагаю, даже если ты им откажешь в Отречении, на нем наверняка будут настаивать Старейшины. И вот тогда тебе все равно придется что-то придумывать: или идти на новый конфликт с Советом, или же собственноручно отлучать этих типов от Рода... в любом случае, невеселая получается картинка.