Мощный «ягуар» мышиного цвета с опущенным верхом, кромсая ножницами фар густую темень южной ночи, карабкался по змеившемуся тракту, вгрызаясь в нависшие над Каннами холмы. Его уверенно и изящно вел высокого роста худощавый мужчина с темными, подстриженными «бобриком» волосами, одетый по-пляжному в полотняные брюки, спортивные туфли и тенниску, но выглядевший весьма элегантно. Рядом с ним сидел скроенный, как Геркулес, огненно-рыжий пассажир. Его тонкошерстяная машинной выделки куртка рельефно подчеркивала бугристую мускулатуру.

Несмотря на чертовски трудную дорогу, водитель с волосами «щеточкой» лихо и стремительно преодолевал крутые повороты, показывая высочайший класс, что, судя по всему, вызывало неподдельное восхищение у его компаньона.

— Слов нет, командан, — прокричал гигант, — до чего же замечательно — вот так мчаться подобной прелестной ночкой «на всю железку! Такое впечатление, что ты в полете…

Водитель ухмыльнулся:

— Это ты здорово сказал насчет полета. Билл… Если я и дальше буду настолько же безрассуден, то рано или поздно мы и впрямь сверзимся вниз в свободном падении…

Собственная ремарка, казалось, образумила человека с волосами «бобриком». Он чуть отпустил педаль газа, и авто послушно сбросило сумасшедшую скорость.

Билл махнул рукой в сторону окруженной сосняком крупной виллы, чуть ли не замка, которая вздымалась на вершине холма. Ее громадный темный фасад прокалывали светлячки нескольких освещенных окон.

— Похоже, наша подружка Таня, отгрохала себя славную лачужку…

— А чему тут удивляться, Билл. С миллиардами-то, что оставил ей дядюшка, отойдя в мир иной…

Челюсти рыжеволосого гиганта непроизвольно сжались.

— Минг! — в гневе воскликнул он. — Да объявись у меня такой родственничек, я бы все завещанные им денежки сжег, банкноту за банкнотой…

Командан расхохотался.

— Ну, конечно, конечно же, Билл, никто в этом ничуть не сомневается. Но не все же в мире столь бескорыстны, как ты. К тому же, тебе вольно так разливаться соловьем: ведь никто пока ещё не облагодетельствовал тебя миллиардным наследством.

Тут и великан не удержался от смеха.

— Вы, несомненно, правы, командан. Сказать-то легко…

— Ясное дело… Кстати, хватит величать меня команданом. Ты же знаешь, как я этого не люблю…

Собеседник состроил гримасу.

— И то верно.. Совсем запамятовал, командан…

И оба дружно прыснули над этой давно и постоянно разыгрываемой между ними шуткой. Билл, между тем, не унимался:

— Такое впечатление во время разговора по телефону, что Таня была счастлива увидеться с нами. Скорее, правда, с ВАМИ…

Водитель с волосами «щеточкой» сделал вид, что не заметил этого уточнения.

— Черт возьми! — продолжил он как ни в чем ни бывало. — Сколько же у нас троих общих воспоминаний…

Прошло совсем немного времени с тех пор, как командан Моран — для близких и друзей просто Боб — вместе с Биллом Баллантайном, своим неразлучным другом-шотландцем, одержали верх над этим исчадием ада — месье Мингом, более известном под псевдонимом Желтая Тень. Этот грозный персонаж, настолько же лишенный совести, насколько и одаренный недюжинным умом, был дядей очаровательной Тани Орлофф, которую преступления её родственника настолько возмутили, что она помогла Морану и Биллу разделаться с ним

. Теперь, когда Минг погиб, его племянница использовала отошедшие к ней баснословное наследство для благотворительных целей. Прошло уже много месяцев, как Боб Моран и Билл Баллантайн не встречались с Таней. В тот вечер, оказавшись проездом в Каннах, они неожиданно узнали, что та устроилась в великолепной вилле, которую недавно купила, на возвышавшихся над городком холмах. Друзья тотчас же связались с ней по телефону и, естественно, были приглашены в гости. В этот момент они как раз и направлялись в резиденцию Тани Орлофф.

«Ягуар» несколько срезал угол виража, взвизгнув скатами по гладкой мостовой.

— Все верно, командан. Таня и мы, действительно имеем немало общих воспоминаний. Но если вы будете и впредь так безумно гнать машину, то у нас появятся неплохие шансы не обращаться к ним в этом мире. Еще самую малость — и му спикируем вниз, затерявшись где-нибудь на природе. При всем моем пристрастии к воздушным полетам, честно признаюсь, что сейчас не испытываю никакого желания спланировать отсюда прямо на центральную площадь Канн…

Моран усмехнулся и вторично сбросил скорость. И правильно сделал. Вырвавшись на прямой участок пути, непосредственно выводивший к вилле, машина неожиданно вильнула, её резко повело вправо. Боб, водитель опытный, сразу же понял, что прокололась, если вообще не лопнула, шина. В этой ситуации он поступил единственно правильным образом. Сбросив ногу с педали газа, Моран попытался удержать «ягуар», вцепившись изо всех сил в баранку и — главное, — не пытаясь тормозить. Когда, наконец, машина обрела устойчивость, он постепенно подрулил к обочине дороги.

Выскочив из машины, друзья убедились, что диагноз был поставлен правильно: передняя правая шина полностью спустила.

— Да, крепко нам повезло! — крякнул Баллантайн. — И надо же — как раз перед самым домом.

Моран пожал плечами.

— Подумаешь, — бросил он. — Вдвоем мы мигом сменим полетевшее колесо…

Француз стал обходить машину, направляясь к багажнику, где лежали домкрат и запаска, но его остановил полный удивления возглас Билла:

— Эй, командан, взгляните-ка!

Гигант держал между пальцами металлическую колючку с четырьмя шипами, расположенными так, что при любом положении лежа один из них всегда торчал острием вверх.

— Типичный еж! — поразился Моран. — Спрашивается, кто это развлекается разбрасыванием подобных штучек на дороге.

— Если поискать, наверняка обнаружим и другие. Ну, попадись мне этот негодник-шутник…

Но шотландца прервал раздавшийся за его спиной голос. На скверном французском кто-то произнес:

— Вы не пытаться сопротивляться… Нас шесть, все с пистолетами… Больно нет, если не дергаться… Мы хотим вам добра… мы хотим вам добра…

Боб и его напарник попытались было развернуться в сторону говорившего, но тут же зажглись, ослепив их, сразу несколько электрических фонарей. Почти одновременно что-то опутало их ноги, и их опрокинули навзничь. Они все же рванулись, но мгновенно петли на лодыжках затянулись и полностью их парализовали. К тому же, на каждого из друзей пришлось по нескольку нападавших, которых они и рассмотреть-то толком не сумели из-за бившего в глаза света фонарей. Те погасли только тогда, когда руки Боба и Била были связаны у них за спиной. Обоих подняли и отнесли в сторону от дороги, где осторожно положили на землю.

В почти кромешной темноте Моран и Билл различали лишь смутные тени. Достаточно, однако, чтобы понять, что напавшие методично заталкивали теперь под деревья «ягуар».

— Ваше мнение, командан? Что бы все это могло значить? — тихо прошептал Баллантайн.

— Мне известно лишь то, что и тебе, Билл. Такое впечатление, что они стремились убрать с дороги и нас и машину. Но с какой целью? Загадка…

Одна из теней приблизилась к связанным пленникам и произнесла тем же, что и раньше, голосом на ломаном французском:

— Тихо!.. Вы не говорить… Вы не кричать… Терпение… Мы хотим вам добро…

— Эй, дружище, — с трудом сдерживая клокотавшую в нем ярость, прорычал Билл, — вы случайно…

Но тень прервала его, вновь прошелестев:

— Тихо!.. Терпение!… Погодите…

И она растаяла, удалившись в направлении дороги.

Боб и его друг слышали, как вдали, где-то в районе виллы, стихли шаги нескольких человек. Воцарилась тишина. Единственное, что пленники могли ещё различать — это вытянутый силуэт «ягуара», похожий на какого-то серого монстра, притаившегося в нескольких метрах от них во мраке.

Боб Моран и Билл Баллантайн, подавленные и ошарашенные столь стремительным поражением, довольно долго молчали. Наконец, шотландец рискнул: