— Лучше серебряной цепью, так надежнее, — посоветовала Татьяна. — И нужно сразу обыскать беса! Снять все артефакты. Но тут есть еще одна проблема. На то, чтобы начертить пентаграмму, нужно время. Тем более, что это нужно сделать правильно. Я не уверена, что беса вообще что-то удержит на столь долгое время. Может получиться так, что Асмодей получит дополнительную энергию и все-таки сумеет освободиться. Великого недооценивать нельзя.

— И откуда же он получит энергию? — не понял Лавр.

— Какой-нибудь придурок принесет ему жертву именно в этот неудачный момент! — объяснила Татьяна. — Если жертва будет принесена в храме, дело совсем плохо. Поэтому я и призываю их разрушить. Однако и вне храма жертвоприношение может сыграть роковую роль. Всех придурков мы не сможем отследить даже при всем желании. Идеальным было бы сунуть Асмодея в пентаграмму в первые же несколько секунд после нападения. Тогда бес не сможет ни сопротивляться, ни получать энергию. Он станет самим собой, то бишь вполне заурядной сущностью. И тогда можно будет провести обряд изгнания.

— Стоп! — прервал магичку Ролум. — Мы опять слишком далеко ушли. Давайте сначала решим вопрос с пентаграммой.

— Представления не имею, что с этим можно поделать! — признался Террел. — Для создания некоторых пентаграмм полдня требуется! Ее нужно высчитать, вымерить, ровно начертить… за это время много чего случиться может.

— Впору проникать в замок заранее и чертить пентаграмму. Вот только я сильно сомневаюсь, что этого никто не заметит! — вздохнул Хант. — К тому же, вряд ли возможно предугадать, в какую именно комнату придется открывать портал.

— Н-да… носить Асмодея по всему замку в поисках комнаты с пентаграммой — это не самая удачная идея! — фыркнула Татьяна.

— Погодите… а саму пентаграмму с собой нельзя принести? — поинтересовался Лавр. Трое магов уставились на эльфа, как на умалишенного.

— И как ты себе это представляешь? — озадаченно спросил Ролум.

— Ну… можно нарисовать пентаграмму заранее. Здесь, в Мортии. А потом прихватить ее с собой. Если, конечно, она не потеряет при этом своей магической силы.

— Пентаграмму предлагаешь прихватить с куском паркета, на котором она будет нарисована? — ехидно поинтересовалась Татьяна.

— А зачем ее на паркете рисовать? — пожал плечами Лавр. — Пентаграмму можно нарисовать на чем-то типа ковра, чтобы скатать и пронести с собой в портал. Только нарисовать ее нужно так, чтобы линии при переноске не стерлись и не наложились друг на друга.

— Вот что значит сознание, не замутненное уроками по прикладной магии! — нравоучительно подняла палец вверх Татьяна. — Гениально! Мне бы такое даже в голову не пришло.

— Итак, — решил подвести небольшой итог Ролум. — Портал открывается в непосредственной близости от Асмодея. Ему дают в морду изо всех сил, связывают, раскатывают на полу ковер с пентаграммой, и запихивают беса внутрь. Пока мне все нравится. Но теперь осталось самое главное. Как бы нам так изгнать Великого, чтобы он больше никогда не смог вернуться в наше измерение.

— Думаю, формулу изгнания нужно просто грамотно сформулировать, — предположила Татьяна. — Заклятье ведь только активирует пентаграмму и открывает дверь в междумирье. А условия, на которых происходит перемещение, говорят своими словами. И эти слова нужно подобрать с особой тщательностью. Фраза должна звучать кратко, четко и емко. Не оставляя лишних толкований и лазеек.

— Убирайся из нашего мира сейчас же! И не смей никогда сюда возвращаться! — предложил Лавр.

— Возвращайся в Преисподнюю, и оставайся там до тех пор, пока не протрубят трубы Страшного суда! — дополнила Татьяна.

— Это достаточно долго? — уточнил Террел.

— Это вечно! — ухмыльнулась магичка. — Но у меня есть кое-какое уточнение. Если телепорты можно настроить так близко к жертвам, то Жреца и Ученика убивать не нужно. Я хотела бы получить их живыми. Или, по крайней мере, хотя бы одного Ученика. Это было бы достаточной наградой за то, что я избавлю мир от Великого. Да и остальным, я думаю, есть о чем с ними побеседовать…

— Ты права, это было бы наилучшим решением, — согласно кивнул Террел.

— Что ж… похоже, план действий у нас, наконец, есть. Теперь осталось подобрать подходящих исполнителей, — потер руки довольный Ролум.

Споры по поводу того, кого и в каких количествах посылать против Великого, затянулись далеко за полночь. И когда Татьяна отправилась спать, она чувствовала себя абсолютно разбитой и выжатой как лимон.

— Устала?

Татьяна обернулась. В дверях ее комнаты, прислонившись к косяку и сложив на груди руки, стоял Лавр.

— Немного.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь? — призывно улыбнулся эльф

— А ты полагаешь, что уже достаточно здоров для этого? — насмешливо поинтересовалась магичка.

— Ну… это можно проверить, — плотоядно улыбнулся Лавр.

— Боюсь, я сегодня не в форме, — поморщилась Татьяна, разминая затекшие плечи.

— Знаешь что? Иди-ка ты, прими горячую ванну. А я тебе чай приготовлю. И массаж сделаю, — предложил Лавр.

— Хм… не могу отказаться.

Горячая ванна подействовала на Татьяну самым лучшим образом. Усталость отступила, а плохое настроение исчезло бесследно. Магичка накинула на плечи халат (а чего одеваться бестолку?), вышла из ванной и замерла, наслаждаясь весьма фривольной картинкой. На кровати, небрежно раскинувшись, лежал раздевшийся до бриждей Лавр, свесив одну ногу и согнув в колене другую. Причем внимание эльфа было полностью поглощено каким-то пыльным талмудом, который он изучал, недовольно хмурясь.

— Что читаем? — заинтересовалась Татьяна.

— Пытаюсь хоть что-нибудь понять в этом сборнике бредней, — откинул книжку эльф. Татьяна подобрала томик и с интересом уставилась на обложку. «Демонология». Ну-ну… любопытно, и что полезного Лавр намеревался почерпнуть из этой коллекции побасенок?

— Помнится, мне кто-то обещал чай, — улыбнулась Татьяна, устраиваясь на постели рядом с эльфом.

— Не нравится мне наш план! — категорично заявил Лавр.

— Но почему? — удивилась Татьяна. — Все выверено, обговорено, учтены все нюансы… или ты все-таки жалеешь, что не захотел привлечь к нашей авантюре Форса? Так можно еще передумать.

— Нет, не стоит. Гоблин нашел свое место в жизни и срывать его оттуда было бы верхом свинства. Ты бы слышала, какие дифирамбы Горморлу поет наш обычно невозмутимый Форс! Он даже намеревается окончательно перейти на службу в Льясму и отколоться от клана Охотников.

— А это возможно?

— Почему нет? Выплачивается небольшое денежное возмещение за прерывание контракта, и свободен! В клан никого не загоняют силой и не держат. Это глупо. А чего тебя это заинтересовало? Ты тоже хочешь покинуть клан? — подозрительно поинтересовался Лавр.

— Пока нет, — успокоила его Татьяна. — Но, вполне возможно, в моей жизни наступит такой момент, что я, так же, как и Форс, найду свое место в жизни. Такое, откуда не захочется уходить.

— Форсу повезло. Горморл действительно достойный правитель. Но я сильно сомневаюсь, что ты захочешь вернуться в Льясму.

— Я еще не сошла с ума! — вздрогнула Татьяна. — Ты представляешь, что со мной сделает Горморл, если когда-нибудь узнает правду?

— Он не узнает, — успокоил магичку эльф. — А ты туда никогда не вернешься. Хотя… я не против еще разок навестить трактир, в котором мы так долго снимали комнату.

— Я не знаю, суждено ли нам остаться в живых, — вздохнула Татьяна, прижимаясь к Лавру ближе. Эльф обнял магичку и успокаивающе погладил по голове. — Может быть, битва с Великим станет последней для нас обоих.

— Может быть, — с неохотой согласился Лавр. — Но я не хочу думать об этом сегодня.

— Я тоже не хочу, — улыбнулась Татьяна, переворачиваясь на спину и запуская пальцы в платиново-белые волосы эльфа.

Лавр тут же послушно позволил своей прическе растрепаться и скользнул губами по запястью магички. Пламя камина окрасило его кожу в янтарный цвет, разбросало золотые блики по волосам и отразилось в расширенных зрачках фиалковых глаз. Татьяна тонула, задыхалась, окуналась в огненную реку и плыла против течения. Она таяла, разбивалась, скользила… магичка чувствовала себя податливой глиной в умелых руках Мастера. Боги, как же ей было сногсшибательно хорошо! Феерическое наслаждение, неземной восторг, совершенная оторванность от окружающего мира… никто не мог провести любовную схватку с большей страстью, изяществом и вдохновением, чем Лавр. И Татьяна теряла от него голову.