Не было той подлости, на которую неспособны были бы троцкисты во имя восстановления капитализма. Что означала бы, однако, реставрация капитализма для народных масс?

История расшифровала ответ во всех подробностях. Об этом красноречиво говорят последствия даже временных побед, одержанных контрреволюцией.

Всякий, кто хоть немного знаком с историей, никогда не забудет чудовищных зверств, издевательств и насилий, которыми наемные убийцы-версальцы терзали парижский пролетариат, справляя свои кровавые оргии на пепелище разгромленной Парижской коммуны. Не менее выразительную картину дает разгул белого террора после трагического разгрома пролетарской диктатуры в Венгрии. Победив молодую советскую республику, венгерские палачи буквально затопили всю страну в крови обезоруженных коммунистических, социал-демократических и беспартийных рабочих, их жен и детей.

Виселицы, расстрелы, тюремные истязания и пытки — таков был тот капиталистический «порядок», который принесли с собой белогвардейские штыки. Крушение весьма недолговечной Баварской советской республики тоже ознаменовалось исключительно свирепой расправой с рабочими и жестоким белым террором, который явился здесь прологом к последующему вызреванию самых оголтелых форм фашистского разгула.

Наконец, самой живой и памятной для нашего народа иллюстрацией того, что обозначает реставрация капитализма для рабочих, крестьян и интеллигенции, является опыт владычества белых и интервентов на Украине, в Белоруссии, в Архангельске, в Закавказье, в Сибири и на Дальнем Востоке в те годы, когда советская власть была временно оттеснена из этих районов.

Уже самый приход белогвардейцев сопровождался обычно поголовной резней коммунистов и комсомольцев, убийством революционных рабочих, красноармейцев, массовыми расстрелами, смертными казнями на кострах и средневековыми пытками трудящеюся населения. На фонарях центральных улиц и площадей вешали передовых рабочих, молодежь, часто и ни в чем не повинных обывателей. Все это было, однако, лишь началом террористического разгула белых.

Стоило крестьянам хоть чем-нибудь выразить свое недовольство возвращением помещиков, как целые селения подвергались разгрому и сожжению (напомним хотя бы «деятельность» генерала Слащева, сжегшего в ноябре 1919 г. ряд сел Баштанской и Висунской республик). Десятки тысяч крестьян, единственная вина которых заключалась в том, что они не принадлежали к кулачеству, подвергались бесчеловечной порке шомполами и нагайками.

Возвращая фабрики, заводы, рудники, дома прежним владельцам, ликвидируя все завоевания рабочих в части сокращения рабочего времени, отпусков, социального страхования и т. д., контрреволюция немедленно после вытеснения власти советов переходила к самому разнузданному террору.

Под предлогом введения «военного», «осадного», «чрезвычайного» положения устанавливались специальные законы, призванные умерщвлять в зародыше всякое проявление свободомыслия. Под предлогом «борьбы с марксизмом» открывалось зверское гонение на интеллигенцию — террор в области науки, искусства, литературы. Школы, библиотеки, научные институты закрывались. Религиозные мракобесы торжествовали.

Таковы последствия восстановления капитализма во время гражданской войны в отдельных районах нашей страны. Легко представить себе, чего добивались проклятые троцкисты, стремясь восстановить капитализм в Советской стране после того, как самые его корни выкорчеваны здесь до основания.

Троцкистский враг несравненно более подлый, чем любой другой отряд контрреволюции. Мы легко распознавали и били открытого врага. Гораздо сложнее и опаснее оказались те, кто сумел пройти в наш партийный дом, чтобы обмануть нашу бдительность. Применяя свою двурушническую тактику, с медом на устах, с иудушкиными слезами на глазах, они прятали нож за пазухой и наносили удар в спину. Пролезая в ряды партии, пресмыкаясь, приспособляясь, маскируясь, эти злобные гады проникали в наиболее ответственные участки, проскальзывали к власти. Эти политические авантюристы использовали всякую щель, малейшее ослабление бдительности, чтобы вредить и гадить нам.

Генералы-монархисты, кадеты, эсеры, меньшевики и прочие враги советской власти пытались вернуть помещикам и капиталистам то, что у них было отнято пролетарской социалистической революцией. Троцкистские бандиты пытаются не только отнять у нас завоеванное, но и преподнести своим фашистским хозяевам вдесятеро большие ценности, созданные усилиями рабочих и крестьян за годы двух сталинских пятилеток.

Деникины и Милюковы старались, хотя бы для приличия, сохранить на своем фасаде словесную болтовню о «неделимой» России. Троцкисты пали ниже этих белогвардейцев. Германские, итальянские, японские фашистские агрессоры пытаются прикрыть осуществляемый ими грабеж народа фиговым листком «патриотизма», хотя бы в их буржуазном понимании этого слова. Троцкисты открыто расписываются в том, что они торгуют нашей страной оптом и в розницу. Может ли быть зрелище более мерзкое, может ли быть падение более глубокое?

Процесс закончился. Карающий меч советского правосудия опустился на головы троцкистских извергов. Было бы, однако, наивно думать, что с осуществлением приговора кончается борьба с врагами народа.

Громадное значение процесса состоит в том, что он разоблачил методы, оружие, которым пользуется враг. Знание вражьих повадок вооружает нас для борьбы с ним. Задача теперь заключается в том, чтобы разоблачать и бить врага, под какой бы личиной он ни таился.

«Правда» от 1 февраля 1937 г.

На продажном знамени Иуды-Троцкого и его сообщников кровавыми буквами написана программа капиталистической реставрации. Практически это означает: отнять у рабочих и крестьян фабрики, заводы, землю, все завоевания революции, вновь посадить помещиков и капиталистов, расправиться с советским народом и отдать его под иго германского и японского фашизма.

Процесс антисоветского троцкистского центра со всей наглядностью показал, до каких глубин человеческого и политического падения дошла троцкистская банда в своей борьбе против нашего народа, против социализма. Убийцы трудящихся, лазутчики иностранных разведок, всеми средствами стремившиеся широко распахнуть ворота нашей страны перед фашистскими ордами, — вот до чего докатились троцкисты, самые злейшие и яростные враги народа.

Есть у троцкистов и своя аграрная программа. На ней стоит остановиться, ибо она рисует, как замкнулся порочный круг идей и взглядов, развиваемых троцкизмом относительно роли крестьянства в революции. Эта программа показывает, как враг народа Троцкий и его последователи хотели стать палачами и душителями нового, советского колхозного крестьянства.

Суть этой программы — роспуск колхозов, ликвидация совхозов, предоставление полной свободы развития капиталистическому хозяйству. На процессе троцкистский бандит Радек, говоря о письме Троцкого, в котором тот развивал программу восстановления капитализма, следующим образом передает установки Троцкого относительно деревенских вопросов:

«В области аграрной политики он (Троцкий) совершенно ясно ставил вопрос о том, что колхозы надо будет распустить, и выдвигал мысль о предоставлении тракторов и других сложных сельскохозяйственных машин единоличникам для возрождения нового кулацкого строя».

Эта махровая реставраторская программа является естественным, логическим завершением всей политики троцкизма по крестьянскому вопросу.

Известно, что в основе борьбы троцкизма с партией лежала контрреволюционная, антиленинская теория Троцкого о невозможности построения социализма в нашей стране. Краеугольным камнем этой теории было утверждение того, что между пролетариатом, взявшим власть в свои руки, и крестьянством раскол неизбежен. Крестьянство, по словам Троцкого, сыграет свою контрреволюционную роль, и рабочий класс России будет неизбежно раздавлен.

В то время как партия на основе экономического и политического союза рабочего класса с крестьянством укрепляла диктатуру пролетариата, троцкизм рассматривал крестьянство лишь как «попутный» элемент, как «колонию». Отсюда рождались предложения троцкистов о непомерной перекачке средств из деревни, что могло вести только к деградации сельского хозяйства, к подрыву сырьевой базы промышленности и размычке рабочего класса с крестьянством.