– ..! – сказал Артур.

Это уж точно было ругательством. Да еще каким! Такое даже от Арчи доводилось слышать нечасто. Старший, правда, тут же вспомнил, где находится, и покаянно попросил:

– Господи, прости меня, грешного.

– Что там? – Альберт отложил дневник и сунулся в бумаги брата. – Нашел, что искал?

– Брат Адам. В миру – Сватоплук Элиато. – Рыцарь порывисто поднялся и туда-сюда прошелся по хранилищу. Альберт прижал к столу взметнувшиеся от движения воздуха бумаги и спросил:

– Ну и что?

– Сколько я тебе говорю: генеалогические древа высших семей Долины...

– ... Надо знать наизусть и уметь перечислить с любого места в любую сторону, – скучно закончил маг. – Сколько-сколько, сто лет уже, говоришь? Элиато – герцогская фамилия, это я и так знаю. Сватоплук Элиато, ну, из детишек кто-то. И что?

– Сватоплуком звали в миру сына герцога Мирчо от старшей жены.

– Это митрополита, что ли?

– Умница.

– Ну и что?

Артур словно и не понял, что над ним издеваются. Дошел до стеночки, прислонился спиной к стеллажам и сообщил с глубокой печалью в голосе:

– Я его боюсь.

– Да ну, – не поверил Альберт, – на тебя из-за него накатило однажды, вот ты и... нервничаешь.

– Я его боюсь, – повторил Артур. – И Симеон Чопич, мой внук – та самая, кстати, прямая линия, о которой столько болтают, – так вот, Симеон Чопич тоже боялся отца Адама. И Зако, мой правнук, остался некрещеным, потому что душа его не приняла Таинства...

– Зако – твой правнук? Что, правда?! Нет, Артур, ты не шутишь?!

– Милый мой братик, – противным голосом сказал рыцарь, – сам Зако заявлял это неоднократно, и почему-то эти заявления не вызывали у тебя столь бурного проявления чувств.

– Если всем верить, знаешь ли, так ты сам собственным правнуком выходишь. И что там митрополит?

– Пока еще не митрополит – просто монашествующий священник. Отец Димитрий в своем письме епископу Доростольскому отмечает, что отец Адам, без сомнения, заслужит великую славу как проповедник во имя Божие... Он и заслужил... всем бы такую. А еще отец Димитрий, подверженный суевериям, мать их... прости Господи... не меньше, чем здешние крестьяне, просит Его Преосвященство обратить внимание на слова некоего Симеона Чопича, прямого потомка, ну и так далее... Внучек мой, надо сказать, ругаться был горазд – мне учиться еще и учиться. Он отца Адама без обиняков назвал антихристом, причем, похоже, был вполне серьезен. А через несколько дней – после возвращения нашего монаха в обитель – Симеон Чопич погиб. Знаешь как?

– Ну? – Про дневник отца Димитрия Альберт просто забыл, какой дневник, когда тут такие страсти!

– Его заели голодные псы.

– Здесь?

– В Лыни.

– Да я понимаю. Арчи, а что же братья-рыцари? Лынь маленькая, они должны были успеть.

– Дом Чопичей, – Артур снова прошелся от стены к стене, – нечисть всегда обходила стороной. Все об этом знали. Илона рехнулась, то есть все думают, что она рехнулась, полагаю, именно поэтому они с Зако остались живы. Болтовня сумасшедшей – это просто болтовня сумасшедшей.

– Подожди, ты полагаешь.... Хочешь сказать, это митрополит навел голодных псов? Нет, они, конечно, все маги, вся семейка, но... чтобы приказывать демонам, нужно быть не магом, а колдуном. Это совсем другое. Кроме того, Арчи, псы заели бы всех в доме. Невозможно заставить их убить одного и не трогать остальных.

– Помнишь, как погибла София Элиато?

– А это кто?

– У герцога Мирчо трое детей от старшей жены. – Артур проявлял чудеса терпения. – Младшая – Симила. Сватоплук – средний. София была старшей – наследницей Единой Земли.

– Ну?

– Голодные псы. Они заели Софию, но не тронули ее служанку.

– Братец! – Альберт быстро рассовал по карманам обернутые в телячью кожу книги с дневниковыми записями отца Димитрия. – Знаешь что, братец... – он поколебался, но забрал у Артура черновик письма и присоединил к дневникам, – поехали к Флейтисту. Насовсем. Он давно зовет. Он тебе не говорил, а мне вот сказал, что если бы мы... он был бы рад. Он Змея выпустил – Змей нас защищать будет. И вообще, в Цитадели хорошо. Правда ведь? Ты, если соскучишься, в Развалины съездишь или в Пустоши. Убьешь кого-нибудь. Женщин Флейтист тебе сам заманит. Поехали, а?

– А здесь сожжем все, и лучше вместе с церковью, да?

– Хорошая мысль.

– Почитай вот. – Артур протянул еще один листок. Бумага до сих пор пахла духами, чуть-чуть, почти неуловимо.

«Здравствуй, милый мой братик, – было написано ровным и быстрым почерком, без завитушек и красивостей, но, несомненно, женским, – батюшка велит мне теперь называть тебя Адамом, но, если позволишь, я сохраню, хотя бы в письмах, то обращение, к какому привыкла и которое нравилось тебе. Милый мой Сватичка! Только Боженька знает, как я скучаю за тобой и как я за тебя тревожусь...»

– Хватит! – Старший бесцеремонно выдернул из пальцев Альберта одно письмо и протянул другое, совсем коротенькое: – Сравни.

Сначала был запах духов – тот же самый, только более ясный. Более свежий? Да и бумага, кажется, новая, и...

«Артур, сегодня в «Звездне». Жду. Люблю, хоть это тебе и не нужно».

...и почерк – тот же. Ну почти...

– А я голову ломаю, из какой она семьи, – процедил старший сквозь зубы, – где ее научили... всему.

– Это Ирма?..

– Да.

– Так сколько же ей лет?

Артур поглядел с легким удивлением: о чем, мол, ты только думаешь? Но все-таки ответил:

– Она старше меня в два раза.

– Ужасно! – с чувством сказал Альберт.

– Она выйдет замуж за Варга, – проигнорировал его старший, – и уж после этого наверняка не станет молчать. Ты представляешь, что начнется в Долине?

– Тем более надо уезжать.

Артур молчал, покусывая губу, разглядывал бумажные залежи. Потом кивнул:

– Я тебя провожу. И чтоб от Флейтиста ни ногой, ясно?

– Вот дурак-то! – хмыкнул Альберт. – Если ты не едешь, я тоже остаюсь. Ну что, архивы жжем?

– Сначала читаем. Братик...

– Ну?

– Я опять тебя втянул. Извини, пожалуйста.

– Вот дурак-то! – повторил Альберт уже сердито.

Что в первую очередь нужно рыцарю для особых поручений? Оружие? Да бросьте, он сам себе оружие, потому и «для особых». Доспехи? Быстрый конь? Божья милость? Разумеется, все это, и последнее в особенности, но...

В первую очередь рыцарю для особых поручений нужна Связь. Он действует оперативно, работает с информацией, не то что горячей – раскаленной, и его задача эту информацию сохранить, донести в целости. И самому уцелеть, конечно, потому что где другого такого взять. Но собственная целостность – вторична.

Одним словом, позарез нужна сэру Арчи «быстрая связь» – главный секрет ордена Храма. Нужна. Да только вот рация в руках Артура дольше минуты не живет.

Минута – это если очень повезет. Обычно все быстрее заканчивается. Пшик – и вместо рации оплавленная пластиковая коробочка.

Профессор Фортуна с удовольствием рассуждает об «энергетике», «деструктивных потоках астрала», «бесконтрольных контурах» и прочей бредятине, о какой уважающий себя ученый и думать не должен, не то что вслух говорить. Но если опустить заумную терминологию, в словах профессора есть доля правды.

Голодных псов, например, Артур и Альберт уничтожили за считанные минуты, и за эти же минуты сгорели оба шопронских ретранслятора: основной и аварийный.

Что ж, сгорели так сгорели. Заменили их братья-техники. Неделю спустя явился в Артура «другой»...

Ретрансляторы, конечно, снова заменили, но не в них дело.

Дело в том, что, пока не вернутся Артур с Альбертом из Серого леса, не у кого спросить, что же такое страшное нашли они в Стополье. А ведь что-то нашли. Но всей информации: очень странная просьба Артура. Мальчик интересуется здоровьем всех пресвитеров, поступивших в духовные училища или рукоположенных в обителях раньше двести одиннадцатого года от Дня Гнева.