– Невесту тебе подыскивать надобно, это верно, – согласился Олег. – Вот только я тебе в этом деле не помощник. Я человек служивый, а не родовитый. Такого засылать нельзя. Обидеться могут.
Тележный обоз прокатился мимо и минут через пять скрылся позади за поворотом реки. Впереди никто из путников больше не показывался, позади никто не догонял. И только ратный разъезд неожиданно остановился и стал поворачивать назад.
– Зона патрулирования кончилась? – усмехнулся Середин. – Интересно, а порубежье Русского княжества где проходит?
– Пола, она до истоков вся русской считается, а вот Явонь... Чего это они? – Один из всадников отъехал в сторону, остальные пятеро стали разгоняться. – Они ведь нас потопчут! – Боярин привстал на стременах: – Эй, служивые, куда вас несет?!
– Идиотская шутка, – пробормотал Середин, глядя на несущихся во весь опор витязей. – Еще десяток шагов, и даже отвернуть не успеют.
Но тут все пятеро одновременно опустили рогатины, нацелив их на Олега и Годислава.
– Ё-о... – только и успел выдохнуть ведун, рванул саблю и поводья.
Узда едва не разорвала губ лошади, она привстала на дыбы и рывком попятилась, принимая в себя удар сразу трех копий. Олег дернул ступни из стремян, перекинул ногу, спрыгивая, и рубанул загривок проносящейся мимо лошади – нанести более прицельного удара в его положении было невозможно. Чужой скакун тем не менее споткнулся, кувыркнулся через голову. Ведун, уже приземлившись, побежал к нему, нагоняя катящегося воина, и, прежде чем тот успел встать, на всю длину вогнал клинок сабли тому под кольчужный подол, подхватил щит, развернулся. На него уже налетал другой воин, замахиваясь мечом. Олег, приседая, вскинул щит, рубанул вражеского коня вдоль брюха, распарывая подпруги. Оказавшись незакрепленным, седло провернулось набок, ратник вякнул, как пес с придавленной лапой, раскинул руки, падая на спину, – ведун оказался тут как тут, чтобы добить убийцу, не успевшего встать на ноги, и подобрать меч.
На миг настала передышка: трое невесть откуда взявшихся душегубов пронеслись вдоль обоза саженей на пятьдесят и теперь осаживали коней, разворачивались. Боярин Годислав лежал на снегу лицом вниз. Холопы, ошалев от увиденного, застыли на облучках саней.
– Я и сам обалдел, ребята... – пробормотал ведун, даже не задумываясь, по въевшейся в плоть и кровь привычке вытер клинок о штанину убитого чужака – чтобы не заржавел, – сунул в ножны, попятился к своей несчастной кобылке. Ратники, опустив рогатины, уже начали новый разгон.
– Стану не помолясь, выйду не благословясь, из избы не дверьми, из двора не воротами – мышьей норой, собачьей тропой, окладным бревном; выйду на широко поле, поднимусь на высоку гору... – Олег бросил щит и взялся двумя руками за одно из копий, торчащих из лошадиного брюха, напрягся, рванул к себе. Против конницы это оружие было куда более удобным, нежели короткий клинок. Рогатина поддалась, и после второго рывка оказалась в его распоряжении. Враги были уже совсем рядом, и Середин торопливо закончил любимое заклинание: – ...ты, Солнце, положи тень мне под ноги, вы, звезды, поднимите ее на небо, а ты, Луна, дай ее мне в руку!
Левой рукой он резко метнул тень влево. Темный силуэт помчался всадникам поперек пути. Кончики копий, нацеленные было ведуну в грудь, отвернули следом. Олег же опустил рогатину комлем вниз, упирая его в снег, кончик навел крайнему всаднику в грудь. Тот, не видя опасности, налетел на стальное острие на всей скорости. Пика пробила доспех, тело, на пару локтей вышла из спины и вывернула мертвеца из седла. Его копье упало на снег – ведун прыгнул вперед, поднимая оружие, и молниеносно метнул в спину уже удаляющегося второго ратника.
– Он сзади, сзади!!!
Но было уже поздно. На излете рогатина все же достала ворога меж лопаток. Удар получился слабым – копье тут же отскочило и упало на лед. В первый миг Середин даже подумал, что ничего не добился, но тут заметил, что кончик острия стал темным. Копье все же пробило броню и, хоть совсем неглубоко, но погрузилось в тело. Ратник оглянулся, потянул левый повод, разворачиваясь, однако глаза его уже бледнели, он начал медленно заваливаться.
– Колдун сзади, тупые собаки!
Услышав крики, Середин вспомнил про шестого вражеского всадника, оставшегося на берегу, и теперь наконец-то вспомнил, где видел этого типа.
– Проклятый чародей! Так ты еще и злопамятный, урод? – тяжело дыша, пробормотал он.
Пущенный ведуном морок рассеялся. Да и чего еще ждать от слепленной на скорую руку тени? Последний из ратников натянул поводья, потерянно озираясь. Наконец заметил Олега и стал разворачиваться. Середин не спеша добрел до кобылы и выдернул из брюха второе копье. Выпрямился, повернулся лицом к врагу.
Бездоспешный пехотинец против одетого в броню всадника шансов на победу не имеет. Никаких. Однако теперь, когда стало ясно, кто скрывается за нежданным нападением, Олег немного успокоился. На столь гнусное дело честный воин, достойный боярин не согласится никогда. Дворцовый чародей мог нанять для убийства только какую-нибудь шпану. Нищих скандинавов, за горстку серебра готовых убивать в чужой стране кого угодно и где угодно; душегуба, пришедшего из чащи продать награбленное добро; беглого холопа, проворовавшегося или изменившего хозяину. А какие из подобного сброда воины, даже если нарядить их в железо и посадить в седло?
– Ор-р! Ор-р! – закричал наемник, опустил копье и погнал лошадь вперед.
Олег улыбнулся. Сбить его грудью коня, приняв наконечник рогатины на щит, убийца не догадался. Это в сече, когда рать стоит плечом к плечу, пехотинцу от удара деваться некуда. Здесь же, на ровной широкой реке ситуация совсем другая...
– Ор-р! – Он разгонялся сильнее и сильнее, старательно метясь ведуну в грудь.
Олег поднял щит, прижал его к плечу и опустил наконечник своего копья вперед. Еще немного, еще чуть-чуть...
– Ор-р! – наклонился вперед враг, вкладывая всю силу в удар.
– Получи! – Середин, наоборот, чуть откинулся назад, «смазывая» толчок и поворачивая щит, чтобы наконечник прошел по дереву вскользь. Сам он никуда не бил. Комель ратовища упирался в правую ступню, острие он нацелил всаднику в ногу, на уровне конской спины. Бедром ведь в седле не пошевельнуть – значит, и не увернуться.
Сразу от двух сильных рывков в плече и ступне Олег отлетел на пару шагов назад, перекувыркнулся и сразу вскочил. Щит отлетел еще дальше, переломанный пополам, рогатина осталась лежать в месте столкновения. Наемник, еще не успевший остановить разогнанную лошадь, натягивал поводья возле первых саней. За ним по снегу тянулся длинный кровавый след. В горячке схватки бедолага не обратил внимания на боль в ноге и не знал, что уже убит. Он разворачивался, желая повторить атаку. Но артериальное кровотечение позволяет прожить не больше пары минут.
– А-а-а! – Княжеский чародей, поняв, что проиграл, сорвался в галоп, уносясь в сторону города.
– Мичура, сюда! – побежал к Годиславу Середин. – Остальные лошадей ловите!
Он упал на колени рядом с другом, перевернул его на спину. Боярин дышал – но зипун его был разодран и пропитывался кровью. Ведун раздвинул края одежды: кровавая рана тянулась через всю грудь, местами белыми пятнами проглядывали ребра – но кости явно были целы. Опытный воин в последний момент смог уклониться от удара, приняв его вскользь. Будь в кольчуге – и царапины бы не осталось.
– Поверхностная, – облегченно вздохнул Олег. – Не пропадет, коли заразы не занести. Хорошо, зима вокруг. Мичура! Белье чистое возьми, что в Русе стирали, рану закрой аккуратно и на сани его кладите. Накройте потеплее и везите. Я скоро.
Он подбежал к холопам, успевшим взять под уздцы скакунов с опустевшими седлами, запрыгнул в седло одного коня, схватил повод другого и «дал шпоры», пуская скакуна в галоп. Заводной первые сажени разбегался медленно, недовольно хрипел, но вскоре смирился и тоже помчался во весь опор.
Княжеский чародей успел удрать примерно на полверсты, и расстояние потихоньку увеличивалось. Все же его конь отдыхал на берегу, пока скакуны Олега то разгонялись во весь опор, то осаживались, то снова разгонялись. Но верст через пять ситуация выправилась – после долгой гонки коняга колдуна начал выдыхаться. Еще две версты они скакали на равных, потом скорость стала потихоньку спадать. Лошадь под Олегом хрипела, из-под седла, ремней, узды выпирала бледно-розовая пена, словно скакун потел кровью. Еще немного, верста-другая, и она должна была упасть от усталости. Ведун перешел на рысь, подтянул заводного и прямо на ходу перепрыгнул в его седло, отпустив повод загнанной лошади. Свежий скакун тоже уже отмахал почти десять верст – но он шел налегке и никакой пены пока еще не ронял.
