Туман с каждым мгновением становился все гуще. Его длинные серые полотнища вились вокруг изнуренной толпы паломников, словно влажное погребальное покрывало… Сколько уже времени они брели по этим безлюдным унылым пространствам. Бесконечно! Между тем не видно было никакого убежища, где усталые люди могли отдохнуть. Поднялся ветер, завыл, набросился со всех сторон, разрывая туман. Но тот опять быстро сгущался, поглощая гул голосов и шарканье ног.

Катрин шла среди других. Она согнула спину и опустила голову, изо всех сил стараясь удержать полы накидки, которую рвал вихрь. Частенько в пути ей приходилось поддерживать свою спутницу Жилетту де Вошель. Они с ней познакомились во время пасхальной службы. Это была вдова лет сорока, из хорошей семьи, прекрасно воспитанная, с трагическим лицом. Увидев, с каким трудом Жилетта шла по дороге, часто заходясь в мучительном кашле и едва переводя дыхание на этой горной высоте, Катрин не удержалась и предложила ей свою помощь.

В первые рассветные часы они вышли из мальбузонских сараев с намерением добраться до Насбинальского монастыря, который находился всего в двух лье дальше, но туман быстро сгустился, и вскоре они убедились, что сбились с пути. Тогда предводитель собрал их вокруг себя.

– Нам нужно идти по этой тропе, куда бы она нас ни завела, – сказал он. – Сойти с нее – значит заблудиться в тумане. Тропинка нас куда-то выведет, и, во всяком случае, положимся на милость Божию!..

Никто не высказал другого мнения, настолько было велико влияние этого пастыря на разношерстное людское стадо. Катрин не очень-то много знала о нем. Она слышала, что его звали Жербер Боа, что он был одним из самых богатых горожан Клермона, но сейчас в это трудно было поверить. Высокий и худощавый, он выглядел аскетом. У Катрин создалось ощущение, что он ненавидел женскую половину человечества. Его манера обращения с ней оставалась холодной, едва-едва обходительной, тогда как в отношении других паломников он проявлял больше сердечности. Когда приходил час молитвы, Катрин замечала, что душа у этого человека воспламенялась.

Жербер увлек паломников по неизвестной дороге, и они шли, шли. В какой-то момент из тумана возник мост через поток. Они решили, что это Бог послал им ориентир.

– Это река Бос, а дорога ведет к Маркастелю. Не станем делать привал в Насбинале, а пойдем сразу в богадельню в Обраке!

Путники воспряли духом и двинулись дальше. Но мало-помалу туман заволок окрестности, голоса глохли в этом сыром полумраке. Силы были на исходе. Всеми овладело тупое безразличие. Хотелось лечь на землю прямо здесь, в этой пустыне, под ледяным ветром, который нес с собой хлопья снега. Несмотря ни на что – на гнуснейшую погоду, стертые ноги, усталость, мужество Катрин не ослабевало. Для того чтобы увидеть Арно, она готова была вынести в десять раз больше.

Внезапно Жилетта де Вошель споткнулась о камень и упала, увлекая за собой Катрин. В колонне паломников произошло некоторое смятение, и немедленно Жербер Боа оказался рядом с женщинами.

– Что происходит? Не можете повнимательнее смотреть под ноги?

Тон был сухой, вовсе лишенный участия. Катрин ответила так же жестко:

– Моя спутница в изнеможении! Этой дороге нет конца!..

Тонкий рот Жербера сложился в презрительную улыбку.

– А всего ведь пять дней прошло, как мы в пути! Если эта женщина больна, ей нужно было оставаться дома! Паломничество – это не увеселительная прогулка! Бог хочет…

– Бог хочет, – сухо прервала его Катрин, – чтобы люди проявляли сострадание к другим и милосердие к их немощам! Вместо упреков, мессир, лучше бы предложили помощь!

– Женщина, – ответил Жербер, – здесь никто не спрашивает вашего мнения.

– Осмелюсь заметить, что я назвала вас мессиром. И у меня нет привычки откликаться на «женщину». У меня есть имя: я – Катрин де Монсальви!

– У вас прежде всего невообразимое высокомерие. Здесь есть только собравшиеся вместе грешники и грешницы, стремящиеся к раскаянию…

Презрительный и одновременно менторский тон клермонца взбесил Катрин.

– Вам ли говорить о высокомерии других, брат мой, – прервала она его, напирая на слово «брат». – Явно вы знаете о предмете ваших наставлений в совершенстве… особенно если судить по вашему собственному милосердию!

В серых глазах Жербера сверкнула злость. Их взгляды скрестились, как шпаги, но молодая женщина не опустила глаз. Он должен почувствовать раз и навсегда, что она никогда не станет танцевать под его дудку… И Жербер это понял. Бессознательным жестом он поднял руку с тяжелым посохом. Один из паломников живо встал между ними, схватил его за поднятую руку и заставил опустить ее.

– Брат мой, успокойтесь! Не забывайте, что перед вами женщина, а не слуга. Ну и крутые же у вас в вашей дикой Оверни манеры! – произнес насмешливым тоном человек. – Не лучше ли поскорее вывести нас из этого тумана, чем воевать с дамами. Мне кажется, мы выбрали плохое место для разговора. Я помогу мадам Катрин поддерживать нашу сестру до привала… если мы наконец доберемся до него!

Катрин улыбнулась ему с благодарностью. Она не видела его раньше и удивилась странному для паломника виду. Это был молодой мужчина, лицо которого совсем не соответствовало представлению о набожном человеке. На этом чрезвычайно выразительном лице все было примечательно: на толстые чувственные губы буквально ложился длинный, с горбинкой нос; маленькие голубые глазки глубоко сидели под бесцветными бровями, подбородок был квадратный и волевой, лицо покрывали преждевременные морщины. Черты были грубыми, лицо подвижным, а живой взгляд свидетельствовал об уме, да и насмешливые складки у рта указывали на его непреодолимую склонность к иронии.

Видя, что Катрин молчаливо его изучает, он дружелюбно улыбнулся и представился, сняв большую шляпу с лихо заломленными полями.

– Жосс Роллар, прекрасная дама, к вашим услугам! Эй, там! Кто мне поможет нести эту женщину до приюта?

Среди ближних соседей таких не нашлось. Тогда Жосс с размаху хлопнул по плечу ссутулившегося человека среднего роста.

– Давай, приятель! Помоги мне немного!

– Я вовсе вам не приятель! – пробурчал тот.

Без всякого энтузиазма он подошел с Жоссом к Катрин, которая пыталась поднять Жилетту. Жосс, взглянув на вытянутое лицо паломника, от души рассмеялся:

– Да уж ладно! Разве братья и сестры не должны помогать друг другу? Так возьмите, брат мой, эту госпожу с одной стороны, а я поддержу ее с другой.

Но он тем не менее подал Жилетте руку, а Жосс поддержал ее с другой стороны. Так, опираясь на них, бедная женщина поплелась дальше.

Вдруг сквозь туман пробился слабый и тонкий звук колокола. Боа с торжеством провозгласил:

– Вот и колокол, сзывающий путников! Вперед!

Высоко подняв посох, словно знамя, он устремился в том направлении, откуда слышался звук. Измученные люди двинулись за ним. Звук колокола становился все громче. Вскоре слабый желтый свет забрезжил в потемках.

Внезапно среди тумана Катрин с облегчением увидела скопище приземистых построек. Разрезая небо черными ребрами, перед ними встали огромная античная башня, массивная квадратная колокольня, на которой горел огонь. Главные ворота, скрипя, открылись, выпустив трех монахов с факелами.

– Мы богомолы, Божьи люди! – крикнул Жербер сильным голосом. – Мы просим приюта!

– Входите, братья, приют открыт для вас!

Внезапно пошел снег, укутывая белым покрывалом обширный двор. Катрин устало прислонилась к стене. Ну, конечно, их сейчас поселят в одной комнате со всеми ее спутниками… Но в этот вечер, не зная даже почему, ее донимало желание остаться хоть на какое-то время одной. Она чувствовала себя чужой среди этих людей, посторонней. Их гнал страх перед адом. А она? Конечно, она желала, чтобы Бог положил конец ее мукам, чтобы Бог вылечил любимого ею супруга, но более всего ей хотелось вернуть его, его любовь, его поцелуи, жар его тела… в ней не трепетали высокие духовные помыслы, ее снедала именно земная любовь, телесная, без которой она не могла жить.