– Не понимаю, чего толкуешь.

– Предположим, я скажу – а ты должна мне верить, ведь я твой будущий муж, не забывай, – что мужчины и женщины равны, и не дело, когда одни все время угождают другим.

– Но это не правильно! Так всегда было заведено.

– Понимаю. Хотелось бы мне, чтоб тут оказалась какая-нибудь феминистка вроде Кэйт Милле или Глории Стайнем и прочитала тебе лекцию.

– Я не знаю этих имен. Они – волшебные богини?

– Кое-кто считает именно так.

Джон-Том встал и подошел к людоедке. Ее габариты внушали трепет.

Исполинские лапы с длинными мощными когтями могли бы разом переломить ему хребет. От одного взгляда на жуткую морду в сердце закрадывался страх, но в глубине больших, в общем-то даже привлекательных глаз ощущались незаполненный вакуум и стремление к знаниям. Откликнется ли она на новые идеи, тем более провозглашенные чужаком?

– По-моему, я тебе нравлюсь. Апробация, хоть мы и несхожи.

– Сильно нравишься.

– Но это не означает, что ты должна жить как раба. Это не означает, что каждая женщина твоего племени должна жить как раба любого мужчины.

Эта истина ничуть не меняется, говорим мы о выдрах или о людоедах.

Пришли другие времена, Апробация, и настал час тебе и твоим сестрам измениться вместе с ними.

– Как это измениться?!

– Ну, примерно так…

Мадж пытался заглянуть в глубину брачной пещеры.

– Музыки не слышу, но вижу, что губы его шевелятся. Накличет старина Джон-Том словами бурю, уж я-то его знаю. Он может всяких чудес натворить и достаточно хитроумен, чтоб сбить с толку целый Магистрат.

Вот увидишь, милашка. Через часик она станет изрекать благоразумные мысли.

И действительно, вскоре Апробация выскочила из пещеры, чтобы высказаться, но изрекала она отнюдь не благоразумные доводы, а буквально кипела негодованием. Когда стражи отказались выпустить Джон-Тома, она просто зашвырнула обоих в кусты.

– Не годится невесте покидать брачную пещеру до пира. – Ей заступил дорогу еще один воин, большой ягуар.

– А-а-а-а, усохни, ты, ты… самец!

И лапа, чуть-чуть не дотянувшая до размеров автомобильной шины, вошла в тесный контакт с челюстью ягуара.

Остальные воины ринулись утихомиривать разбушевавшуюся дочь вождя.

До Джон-Тома никому уже не было дела, и он прошествовал мимо театра военных действий, ухмыляясь, как Чеширский Кот.

– Приготовься уходить, – бросил Мадж подруге.

– А? Хоть она и дерется с охраной, но из селения нас вряд ли выпустят.

– Просто приготовься. Все верняк, как я и говорил: Джон-Тому не всегда нужно петь, чтоб творить чудеса.

Женское население деревни отложило домашние дела и вышло из пещер, внимательно прислушиваясь к Апробации, которая провозглашала подхваченную у Джон-Тома феминистскую программу, одновременно отбиваясь от полудюжины охотников. Большинства мужчин, занимавшихся подготовкой к свадьбе, в селении не было, иначе они нашли бы речь Апробации весьма любопытной. Сбившиеся плотной толпой женщины начали недовольно ворчать и что-то выкрикивать.

– Очень интересно, – заметила Виджи, краем уха услышавшая несколько отрывочных фраз, но Мадж потянул ее за руку.

– Пошли, милашка, надо быть готовыми слинять, как тока подойдет Джон-Том.

– Крайне интересно, – упиралась она. – Ничего подобного не слыхала.

Мадж тоже кое-что расслышал и тянул Виджи чуть ли не с отчаянием.

Тут драка утихла: вернулся вождь с остальными воинами.

– Нехорошо начинать празднество без нас, – с укором сказал он. – Будет масса времени наиграться, когда свадебная церемония закончится.

– Никакой свадебной церемонии! – Всклокоченная, тяжело дышавшая Апробация была явно не настроена идти на попятную. – Да кто ты такой есть, чтоб мной командовать?!

– Кто я есть? Кто я есть?! Да я есть твой отец! Я есть вождь этого племени!

Надо было видеть его побагровевшую физиономию!

– А по какому праву?!

Онемев от возмущения, вождь пробрался сквозь ряды туземцев, расталкивая их налево и направо, и хотел влепить дочери пощечину, но она парировала удар и ответила прямым в зубы. Несколько воинов хотели схватить ее, но наткнулись на преградивших дорогу женщин. Дремотную тишину вечера взорвали вопли и рычание, воздух наполнился клочьями шерсти и шкур – словом, пыль столбом!

Уклоняясь от битвы, вождь предпочел заступить дорогу Джон-Тому, пытавшемуся на цыпочках проскользнуть мимо бранной сечи.

– Ты! Ты навлек на нас эту беду. Ты толковал с моей дочкой и забил ей голову суеверной чепухой! Что за злые чары ты сотворил? Женитьба отменяется. Обед возвращается.

Он потянулся к Джон-Тому, быстро отскочившему в сторону.

– Апробация!

Юноша выкрикнул это имя несколько раз, но она была чересчур занята пробуждением разума у мужчин путем проламывания их черепов.

Вождь подступал, скверно ухмыляясь.

– Я ем тебя сам, ем сырым, на обед. По кусочку за раз. Пожалуй, начинаю с головы.

Медведь опять протянул лапы. Джон-Том увидел, что Мадж мчится за своим реквизированным луком, но выдру никак было не поспеть вовремя.

Хитромудрый план дал осечку. Мадж прав – удача в конце концов повернулась к человеку спиной.

И тут его прикрыла широченная спина, а ее обладательница взревела:

– Ты больше никого не ешь без моего позволения!

От шагов ринувшейся на вождя фигуры задрожала земля.

– Пошли, чувак! – Лук был уже у Маджа. – Уносим отсюдова ноги!

Слегка очумевший от столь бурного проявления посеянной им среди туземных дам смуты, Джон-Том позволил увести себя с поля боя. Никто не пытался их задержать, и вскоре друзья, беспрепятственно вернув свои вещи и припасы, незаметно ускользнули.

– Кто это был? – наконец промямлил Джон-Том, когда они порядком отдалились от пещер. – Кто меня спас?

– Толком не знаю, – ответила Виджи, – но по-моему, это была миссис вождь. Джон-Том, я и сейчас толком не пойму, что случилось. Ради всего святого, что ты наговорил невесте, если она и остальные женщины так взъярились?

– Правду сказать, такой реакции я не ожидал. Я всего лишь усадил ее и рассказал о…

– Стой, парень, – энергично перебил его Мадж. – Мы можем вернуться к этому попозже, а? Сейчас надо поберечь дыхание, чтоб нас отделяло от этого скопища как можно больше деревьев.

– Разумеется, но я…

– Разумеется, но ты сможешь поговорить об этом потом, када сможем присесть и поболтать, не опасаясь погони, ладно?

Джон-Том уловил, куда клонит выдр, и прикусил язык. Можно и уступить просьбе друга, ничего страшного – тем более Виджи вряд ли нуждается в помощи этой теории.

Каннибалам, занятым выяснением отношений, явно было не до преследования. Вряд ли они быстро вернутся к нормальной жизни.

Маджу следовало бы радоваться по поводу столь легкого избавления, а он вместо этого шел понурый, погрузившись в пучины тоски, и на все вопросы отвечал исключительно односложно. Наконец Джон-Том не выдержал:

– Мадж, тебя что-то терзает?

– Разумеется, терзает, приятель. Усталость. Я устал от вонючих джунглей, от беготни, устал мчаться за тобой на край света всякий раз, када жисть вроде начинает налаживаться. А тут еще проблема. – В виде пояснения он начал чесать левый бок, понемногу переходя на спину. – С самого Чеджиджи у меня все зудит, а в последние дни и вовсе спасу нет.

Надо думать, подцепил какую-нибудь сыпь. Хуже всего посередине спины, но туда я не дотягиваюсь.

– Милый, надо же было сказать! – Виджи остановилась и начала стаскивать с него жилет. – Дай-ка посмотрю.

Пока она осматривала спину и плечи Маджа, человек и енот получили возможность немного передохнуть.

– Ну, чего там? – не утерпел Мадж, но Виджи не отвечала. Когда она наконец подала голос, слова предназначались вовсе не Маджу.

– Джон-Том, по-моему, тебе надо на это взглянуть.

Он подошел, и открывшееся зрелище отняло у него дар речи.

Спина выдра совершенно облысела. С первого же взгляда под мышку, которую Мадж только что чесал, стало ясно, что скоро плешь доберется и сюда. Проведя лапой по ноге, Виджи собрала целую горсть шерсти.