Проснулись они уже при свете дня. Джон-Том горячо поблагодарил старика мастера, но тот лишь отмахнулся.

– Всякий раз, ощутив потребность освежить душу новой музыкой, – приходи в гости. Слушать музыку вдвоем вдвое приятней.

– Если я сумею попасть домой и вернуться сюда с магнитофоном и охапкой чистых кассет, то поставлю музыкальную общественность на уши до скончания веков.

– О-о, стоя на ушах, ничего не услышишь, – тихонько рассмеялся Кулб. – Могу ли я быть тебе полезен еще чем-нибудь, Джон-Том?

Несмотря на недавнее пробуждение, глаза у него слипались. Юноша понимал, что, когда солнце поднимется выше, мастер, принадлежащий к племени ночных работников, должен будет отойти ко сну.

– Только одним: не порекомендуешь ли проводника до Чеджиджи – и лучше кружным путем? По дороге сюда у нас возникли небольшие разногласия с туземцами, и мне не хочется снова встречаться с ними.

– А-а, каннибалы? Да, найти проводника, знающего другую дорогу, можно. Я бы предпочел, чтобы ты погостил подольше – у меня еще много музыки, которую мы можем послушать вдвоем.

– Я непременно вернусь, только с магнитофоном.

– Я мог бы одолжить тебе несколько бутылок.

– С магнитофоном я буду чувствовать себя увереннее. У него больше шансов уцелеть, если я грохнусь на него.

Джон-Том печально улыбнулся. Они вместе вышли из мастерской.

– Что ты намерен делать, когда вернешься в Чеджиджи?

– Попытаюсь зафрахтовать корабль, который доставил бы нас в одно местечко на востоке Глиттергейстского побережья. По-моему, мы нашли постоянный проход между моим и вашим мирами. Если он еще там, я схожу за магнитофоном и другими вещами.

– Тогда я надеюсь иметь удовольствие видеть тебя здесь снова. А также услышать твою музыку.

Человек и кинкаджу пожали друг другу руки.

Верный своему слову Кулб велел Амальме найти надежного проводника через Просад. Виджи предложила сперва навестить Тейву, а уж потом заниматься поисками неизвестно какого корабля с ненадежным экипажем.

Летучего коня они нашли в аэроконюшне на дальней окраине. Он весьма обрадовался встрече. Навеки излечившись от страха высоты, он с готовностью согласился донести друзей до восточных заводей – тем более что на сей раз ему не нужно было надрываться в одиночку. Выиграв в карты кругленькую сумму, он в счет погашения долгов привлек к доставке своих карточных партнеров – так что и у Джон-Тома, и у остальных было по собственному рысаку.

С высоты все леса похожи один на другой, но острый взор Маджа обнаружил знакомое дерево, а уж благодаря дереву отыскали и скалистую гряду, и пещеру. Приземлившись, Джон-Том приступил к последним приготовлениям, пока крылатые кони со смехом болтали о люцерновом вине и заоблачных танцульках.

Дуара и посох из таранного дерева особого внимания привлечь не должны, и Джон-Том решил взять их с собой, а вот шапку из радужной ящеричьей кожи пришлось оставить.

Что до остальной экипировки – он заготовил кучу объяснений для любопытствующих, пока не удастся купить пару ботинок, джинсы и рубашку. На обращение золотых Клотагорба в наличные много времени не уйдет – это охотно сделают в первом же ломбарде.

– Теперь уж будь осторожен наверняка. – Перестраховщик ласково взглянул на него.

– Ты тоже. Куда теперь?

– По-моему, в родной деревне все еще ужасно разгневаны на меня, уж будьте покойны. Так что я думаю пойти с твоим парнем выдром и поглядеть, что за край это Колоколесье.

– Мы будем тебя ждать. – Неужели Виджи плачет? – Я поговорю с твоей любезной Талеей как женщина с женщиной и объясню, куда ты собрался.

Джон-Том, а как ты доберешься до дома, когда вернешься? Ты ведь не знаешь, сколько будешь отсутствовать, а Тейва не может ждать до скончания века.

– Мне вообще не нужно, чтоб он ждал. Мы с Маджем прошли пешком полмира, так что небольшая прогулка к дому меня не пугает. – Он в последний раз оглядел вещи и убедился, что наготове несколько факелов.

– Пожалуй, все. Тейва и его друзья донесут вас до Колоколесья и…

В грудь ему врезалась мохнатая молния, и Джон-Том чуть не упал вместе с прильнувшим к нему Маджем.

– Ты не вернешься! – неудержимо рыдал Мадж. Его черный нос и усы были всего в нескольких дюймах от лица Джон-Тома. По мохнатым щекам сбегали слезы. – Я чую, что так и будет! Как тока ты уйдешь в свой мир через эту клепаную дыру, то окажешься в знакомом окружении, среди соплеменников и позабудешь про нас! Позабудешь бедного старого Маджа, и Виджи, и этот слабоумный орех на ножках, Клотагорба, которому нужен твой присмотр в старости. И даже Талею. Ты останешься там, где удобно, приятно и безопасно, а сюда не вернешься!

Он ухватил Джон-Тома за ворот вымокшей от слез индиговой рубашки и тряхнул его.

– Слышишь, ты, мерзкая, невежественная, наивная голозадая макака? И что я буду тут без тебя делать?

– Успокойся, Мадж. – Чувствуя, что и у него самого глаза на мокром месте, Джон-Том осторожно отрывал пальцы выдра от рубашки. – Я не смогу навек бросить своего лучшего друга, хоть он и врун, мошенник, вор, пьяница и неисправимый бабник.

– От этих твоих речей, приятель, у меня на сердце как-то полегчало.

– Утирая глаза и нос, Мадж отступил на шаг. – Можа, ты и вернешься, но зарекаться я б не стал. Я видал, что бывает, када возвращаешься туда, откуда пришел. Я чертовски уверен, что не поставил бы на твое возвращение и ломаного гроша.

– Если я почему-то и не вернусь, то не хочу, чтобы ты хныкал и стонал по этому поводу круглые сутки.

– Кто, я?! – Мадж выдавил подобие улыбки. – Чертова чушь! Да ни в коем разе!

– Мы неплохо провели время, а? – Джон-Том глянул в сторону пещеры.

– Поставили на место кое-каких злодеев, повидали любопытные племена, распространили толику доброй воли и вообще нарушили статус-кво. Так что сожалеть не о чем.

Он опустился на колени, зажег первый факел и на четвереньках пополз в зияющее отверстие.

– Вот увидите, я вернусь. Скажите Талее, чтоб не падала духом. Я приду за ней.

– Верняк, приятель!

Выдры и Перестраховщик махали ему вслед, а Тейва бил копытом о землю. Вот только после прощальной тирады Маджа на душе остался мутный осадок.

Джон-Том карабкался по знакомому тоннелю до тех пор, пока не смог выпрямиться во весь рост. Закинув мешок за плечи, он поднес факел к земле и пошел по следам, во множестве оставленным здесь во время предыдущей экскурсии. Меньше чем через час провод в полуистлевшей изоляции привел его к расселине, отделяющей один мир от другого.

В узком коридорчике факел пришлось погасить: с другой стороны горел свет и слышались голоса. Света было вполне достаточно, чтобы одолеть остаток пути до родного мира.

Едва Джон-Том вышел, как его окликнули:

– Эй. вы!

В глаза ударил ослепительный луч мощного фонаря. Юноша зажмурился и загородился ладонью, пытаясь разглядеть крикуна.

– Что такое?

Луч опустился, голос стал тише.

– Больше не суйтесь туда. В этой пещере масса опасных провалов и неисследованных тупиков. Пока что никто не заблудился, но открывать счет сегодня нам не хочется.

– Извините.

Теперь, когда глаза привыкли к свету, Джон-Том разглядел, что на него глазеет дюжина людей – одно-два семейства, несколько молодых пар и три юнца, путешествующих в одиночку. У одного из них за спиной висел самодельный рюкзак – точь-в-точь как у Джон-Тома.

Экскурсовод опять заученно завел монотонным голосом:

– Повернувшись направо, вы увидите образование, которое мы называем «Застенчивым слоном».

Все взоры обратились в указанном направлении. Дети заохали и заахали. На появление Джон-Тома никто не обратил внимания: передние решили, что он был сзади, задние – что он вошел с экскурсоводом. Так что юноша просто присоединился к экскурсии и вместе с ней вышел в жаркий солнечный техасский полдень. Перед ним стоял старый дом, в котором пришлось столкнуться сначала с пиратами, а потом с поставщиками наркотиков; позади – вход в пещеру, у въезда на проселок – знак, сообщающий, что здесь находится достопримечательность, а вдали – шоссе, по которому тогда катил восемнадцатиколесный тягач, так напугавший друзей Джон-Тома. К югу отсюда был Сан-Антонио, а в тысяче двухстах с чем-то милях – родной Лос-Анджелес.