— Лучше здесь, на свежем воздухе с видом на рушащиеся стены Перуджи. Картина помогает… проникнуться нужными мыслями.

— О да, синьор Чезаре, — криво усмехнулся Асканио, успевший повоевать как на стороне венецианцев, так и против них. — Я немного знаком с герцогом, ему надо сразу показывать, кто ты есть и тогда он не станет чересчур навязчивым в отстаивании собственных желаний. Но он хороший военачальник, иначе Венеция не доверила бы ему командование.

— Благодарю, Асканио. Ты же знаешь, я не стану отмахиваться от умных слов даже от врага. Венеция же сейчас нам союзна.

Излишним было выделять интонациями слово «сейчас», Росиенте и так это понимал. Сейчас да, у нас с Венецией общие интересы и даже после завершения «французских дел» останется очень важная точка соприкосновения под названием Османская империя, а точнее необходимость прищемить ей яйца до тоненького голоса, приличествующего исключительно кастратам. Только вот важно постоянно напоминать, что Венеция не является главной в этой взаимовыгодной связке. Равноправное сотрудничество? Со всем нашим уважением. Но подчинённое положение — это уж обломитесь в полный рост! А венецианцы будут пытаться выставить себя в качестве лидера, уже сейчас сие видно невооружённым глазом. Иначе не явились бы во всём великолепии, желая показать численное преимущество своей армии, сгладили бы сей нюанс.

Вот он, Франческо Гонзага, герцог Мантуи во всём своём великолепии… относительном. Богатые одеяния, роскошные, но в то же время качественные броня и оружие, только вот внешность подкачала. Невысок, курнос, да и глаза показывают пусть несильную, но базедову болезнь. А рядом, как я полагаю, его дядюшка, Ридольфо Гонзага, который многому научил племянника да и до сей поры не оставлял без полезных советов.

— Ваша светлость, синьор Ридольфо, рад видеть прославленных своими делами воинов здесь, близ города, который скоро откроет нам путь внутрь считавшихся столь крепкими стен.

— Ваше Высокопреосвященство…

— Великий магистр, — а это уже Ридольфо, в отличие от племянника использовавший более светскую часть моего титулования. — Похоже, Перуджа действительно скоро падёт, ваша артиллерия снова доказала свою значимость и на поле боя и при осаде крепостей.

И внимательный такой взгляд в сторону племянника. Дескать, смотри и запоминай, какую силу представляет из себя новое оружие. Тот и смотрел, благо даже невооружённым глазом кое-что разглядеть было можно, пусть и без подробностей.

— Штурм начнётся либо после полудня, либо завтра с утра. Это зависит от того, удастся ли сделать третью большую брешь в стене и если да, то когда именно, — не стал я затягивать с тем, что меня сейчас интересовало более прочего. — Предварительные договорённости о штурме города в силе?

— В силе, — подтвердил герцог. — это справедливо. Но я не могу приказать всем своим солдатам не грабить… Они не поймут.

— Не «не грабить», а собирать добычу правильно, не озлобляя тех наших вассалов, кто не причастен к мятежу, — уточнил я. — Участвующие в штурме не будут обделены. Никто не будет.

Треть наших солдат, две трети венецианских — вот какова была договорённость. Протестов не прозвучало лишь потому, что именно наша артиллерия пробивала в стенах такие «двери», куда штурмовые отряды могли пройти пусть и не как на параде, но с потерями значительно меньше тех, которые понесли бы при использовании обычной тактики. Оставалось утрясти кое-какие мелочи. Этим мы и занимались где-то около получаса вместе с присоединившимся Гаэтано Рикотто и парочкой венецианских кондотьеров, когда…

— Видимо, синьоры, штурм состоится сегодня.

Самый подходящий комментарий, учитывая то, что несколькими секундами раньше окончательно обрушился и третий, последний из намеченных участков стены. Теперь не было ни малейшего смысла откладывать штурм на завтра, тем самым давая возможность защитникам установить за ночь хотя бы какие-то временные укрепления на месте рухнувших участков стены.

Оба представителя славного рода Гонзага, уточнив ещё кое-что с учётом недавнего события, удалились, прихватив с собой и венецианских кондотьеров. Рикотто же, глядя им вслед, заметил:

— Они согласились ещё и потому, что первыми на штурм пойдут шитоносцы. Наши.

— Потери не будут велики, их прикроют аркебузиры. А вот уличные бои пусть достаются венецианцам. Напомни остальным командирам, что не нужно чересчур усердствовать, важнее следить за союзниками и не давать им особенно разгуляться. Я хочу сделать с Перуджей то же самое, что произошло с Болоньей. Ну и иными городами.

Гаэтано лишь коротко поклонился, выражая согласие с тем, кого признал в качестве не только командира, но и сюзерена. Увы, но пока ему… немного не хватало глубины мышления. Может и не немного, а чуток больше. В любом случае, время у него есть, равно как и у других. Развитие, самосовершенствование — это то, заняться чем никогда не поздно. Зато кое-кому явно не судьба… Тем, кто сейчас по другую сторону крепостных стен, готовится к отражению штурма. Или сначала в очередной раз попробуют договориться? Только смысла в этом как не было, так и не появилась. Капитуляция, а не переговоры — вот то единственное, что я готов принять.

Спустя час всё было готово. Не капитуляция, конечно, всего лишь завершение последних шагов перед собственно штурмом города. Штурмом, в котором нам, к немалому моему удовольствию, отводилась не самая опасная роль. Лишь авангард штурмовых групп состоял из солдат армии Борджиа. Далее должны были идти венецианцы, они же и вынести на своих плечах основную тяжесть городских боёв. А мы будем стоять, смотреть, контролировать. И остальная часть участвующих в штурме войск под знамёнами Борджиа и Ордена Храма пойдёт в задних рядах — закреплять успехи и подводить итоги.

Залп! Не ядрами, тем более не картечью, исключительно бомбами. Их цель — разметать тех защитников города, кто находится поблизости от пробитых в стене брешей. И вот уже движутся плотно сбитые, прикрытые теми самыми стальными щитами отряды. По ним ещё стреляют со стен из арбалетов и немногочисленных аркебуз, но эффективность подобного обстрела не шибко высока. Немалая часть стрел увязает в щитах или и вовсе от них отскакивает, другая не в силах пробить реально хорошие доспехи. Что до пушек… В Перудже их и так было мало, да к тому же устаревших, а обстрел крепостных стен чуть ли не в первую очередь должен был подавить орудия противника. Это и было сделано в самые сжатые сроки.

— Моё и Гаэтано место должно было быть там, — показал в сторону штурмующих бреши отрядов Раталли. Почему, синьор Чезаре?

— Отвыкай быть кондотьером, Винченцо, — вместо меня отозвался Корелья. — Военачальник не всегда в строю, чаще он смотрит издалека, чтобы принимать правильные решения, смотря на общее, а не на отдельную часть. Думаю, скоро все мы и терции водить в бой перестанем, когда войско нашего великого магистра ещё немного вырастет.

— А оно вырастет, Мигель, — вижу, что Бьянка, говоря эти слова, довольно улыбается, глядя то на нас, то на бреши, в которых уже закипела схватка. — И мы все растём вместе с ним. Или растём над собой, как любит говорить Чезаре.

Люблю, чего уж тут скрывать! Я вообще много какие привычки утащил с собой из веков грядущих, даже не собираясь расставаться с ними. Вот сейчас стою и не без удовольствия смотрю на кипящее сражение, с трудом отделываясь от иллюзии, что вижу фильм, снятый на скверную камеру или же любительскую историческую реконструкцию с привлечением огромной массовки.

Пошла движуха! Вот в одной из брешей штурмовые отряды продавили таки сопротивление защитников, хлынув внутрь. И туда же, согласно приказу, двинулись новые отряды, до поры находившиеся в отдалении, в резерве. Теперь точно всё, в городских боях защитникам долго не выстоять, учитывая как их меньшую, заметно меньшую численность, как и дрогнувший боевой дух. Плюс готовность штурмующих принимать сдачу как отдельных солдат противника, так и больших групп. Разоружать, конвоировать и запирать до поры под охраной, но в целом обращаться вежливо, без жестокости. А потери… Наши командиры среднего звена уже озадачены инструкциями не ввязываться в городские бои сверх необходимого минимума. Пусть геройствуют венецианцы, а мы свою часть, причём немалую, уже выполнили, пробив стены и продавив сопротивление защитников города.