Выборы, инаугурация… масса текущих дел, которые немедленно на нее свалились. — И, которые на порядок превосходили тот объем работы, которой ей приходилось делать, когда она занимала пост сенатора. Месяц ушел только на формирование аппарата. Военные дела Падме с чистой совестью сбросила, на широки плечи Мэйса Винду и на маленькую фигурку гранд-мастера Йоды — благо, Сенат ничего против этого не имел. Ей самой хватало головной боли от дел гражданских: Крайне неприятно было узнать, что идею возобновления войны с Конфедерацией в провинции не просто не поддерживают, а активно ей противятся многие республиканские миры. Они даже готовы были поставить вопрос о собственном выходе из состава государства! Вникнув в суть проблемы, Падме ужаснулась: налоги и подати со всех собирались исправно и вовремя — а защиты от безмерно расплодившихся пиратов и произвола межзвездных монополий у миров в провинциях не было совершенно никакого. Дошло до того, что многие миры из Внешнего Кольца, и из Среднего Кольца предпочли заключать договоры о взаимной безопасности с мирами, оставшимися в составе КНС! — Как ни странно, правительство Конфедерации на Раксусе этому не только не мешало, но даже поощряло свои отдаленные анклавы к таким шагам. На Корусанте всего этого старались не замечать, но в скором времени происходящие процессы сулили нешуточные проблемы: в конце концов, война имела изначальной причиной именно немотивированные финансовые поборы! Тогда Республика тоже захотела не заработанных ей денег, и даже получила их — а теперь они все расхлебывают последствия данного решения. Нет, за защиту никто платить не откажется! — но, именно за защиту, а не просто за красивые глаза корусантских политиков. — И, тем более, никто не станет платить просто за абстрактную «демократию» — особенно, когда твоей жизни и имуществу угрожают бандиты, а верховной власти на это наплевать.
Падме попыталась донести эту мысль до Сената, но понимания не встретила: все уже были настроены на разборку с «Осколком КНС». Магистры Йода и Винду тоже только руками развели: Высший Совет проголосовал за возобновление военных действий большинством голосов — им оставалось решению большинства только подчиниться. Поняв тщетность своих усилий, Амидала решила сделать перерыв в работе. Отдохнуть, но с пользой: совершить несколько визитов на важные республиканские миры — себя показать и с народом поближе пообщаться. Заодно, по дороге, сделала несколько заявлений для прессы — с призывами к диалогу, компромиссу и примирению. Как показали опросы, ее выступления были встречены гражданами положительно: большинство воевать снова не хотело никак.
Между тем, война началась как-то буднично и незаметно. Даже заявление с требованиями к руководству КНС зачитала в эфире не она сама, а уполномоченный ей и Сенатом Мес Амедда. Краткое напутствие войскам сказать все же пришлось — должность обязывала! — Правда, и тут Падме осталась верна себе: в выступлении было больше призывов к миру, чем пожеланий уничтожить «ненавистных сепов». Само обращение Амидала делала с Нубии — стратегически важного мира, расположенного у развилки Кореллианского Торгового Пути, — в прямом эфире ГолоНета. Хвала Силе, вся эта предвоенная лихорадка обошлась без нее: смотреть в глаза людям, отправляемым на смерть из-за чьей-то глупости и жадности, было выше ее сил. Чтобы как то успокоить нервы, Падме решила сделать небольшой перерыв в работе — и посетить, наконец, родной дом. Неофициальный визит: она даже с королевой встретилась только в частном порядке — про какие-то общественные мероприятия и разговора не шло. Хотя, несомненно, сограждане не поскупились бы, что бы организовать для своей бывшей королевы роскошный прием. Три дня, проведенных вместе с семьей, пролетели как одно мгновение — зато она снова увидела маленьких Люка и Лейю! С детьми все было в порядке. Впрочем, ожидать чего-то иного от сестрицы, и без того вырастивших двух прекрасных дочерей, было невозможно — детей та любила самозабвенно. После недолгих раздумий, Падме все же одела близнецам те амулеты, что сделали для них по предложению Райдена Дуку: узнавшая про артефакты Сола, сестру в этом горячо поддержала — перспектива, что за младенцами когда-нибудь приедут джедаи, ее не радовала. Да и сама Падме совсем не хотела видеть детей там, где сломали жизнь, и даже вероятно приложили руку к смерти их отца. Кем бы там ни был младший Дуку, но Оби-Ван ему полностью доверял — а для Амидалы его мнение много значило: лучше такой способ защиты, чем ничего. Только перестав, наконец, беспокоиться о детях, Падме Амидала Наберри, Великий Канцлер Республики, могла с чистой совестью вернуться на Корусант, к исполнению своих непростых обязанностей…
Пока летишь до своего «дома», хотя трудно называть домом боевой корабль, есть время подумать и пофилософствовать. Последним Кен Старкиллер, в прежней жизни, заниматься не слишком любил. Зато теперь для философии имелось слишком много свободного времени, да и причин для размышлений о бренности бытия было — хоть отбавляй. Жизнь профессионального солдата: несколько мгновений адреналинового шторма в крови, и унылая рутина — на все остальное отведенное тебе в жизни время. В Ордене, как ни странно, было совсем наоборот: адреналин из ушей тек, чуть ли не постоянно, а рутинная обыденность из-за этого, по ходу, почти не замечалась. Чего уж там говорить, веселая была жизнь, жаль только, что закончилось все так плохо. Зато вот появилась возможность и, даже, необходимость — почаще включать мозги, не полагаясь на чью-то безмерную мудрость. Мысли, приходившие от этого в голову, были временами странные и страшненькие: Кен даже и не думал, что в его собственной голове могут обитать такие вот мозговые черви-паразиты. А еще, после «той» жизни, приходилось заново учиться делать самые доступные прежде вещи: Пользоваться Силой, воевать, не полагаясь больше на Предвидение… — да многое еще, чего.
Это, наверное, как после выздоровления от тяжелой, почти смертельной болезни. Той, что не убила, но забрала здоровье и силы. Когда выздоровевшему больному снова приходится учиться ходить, что-то делать руками… и каждое, даже самое легкое, движение вызывает в теле боль и быструю усталость. Или, если брать еще круче: ты полностью ослеп — твое тело так же гибко и ловко, руки способны гнуть пласталевую арматуру без усилия, но… ты калека, практически не способный к нормальной жизни, как все остальные. Тебе остается разве что жалость и милость других, тех, кто могут! — в отличие от тебя…
Нет, с жалостью к самому себе Кен покончил еще там, в «уютной» камере, расположенной где-то в глубинах Храма. Да и весь лоск орденского воспитания и образования так и не выбил из него татуинскую закваску: на проклятой родине тех, кто не мог самостоятельно подняться после сокрушительного удара судьбы, обычно просто закапывали в песок. — Это, как раз, и была жалость по татуински. К тому же, Кену приходилось слышать истории про то, как ослепшие люди удачно компенсировали недостаток зрения работой других чувств: слуха, обоняния, осязания. И умели, потом, прекрасно обходиться даже без «костылей» в виде бионических имплантов, которые могли бы вернуть им снова способность видеть. Сейчас с ним произошло примерно, то же самое: слабенькое ощущение чего-то такого, что всегда стоит у тебя за плечами — жалкая пародия на тот спокойный бесконечный океан Силы, что всегда был с ним рядом. Не умеешь, как следует, «чуять» Силу — не берись работать с ее потоками, даже если и знаешь, как это делать! Ты ведь сам вбивал в тупые головы малолеток-юнлингов эту мысль, когда тебе доводилось проводить уроки для молодняка, не так ли? Тебя тоже учили, что если нет Чувства, то никакой Контроль не поможет, если попытаешься что-то с помощью Силы Изменить: ответ будет немедленным и жестоким — и хорошо еще, если заденет только тебя одного. Наставники не жалели слов, рассказывая разные давние бывальщины и страшилки, про тех, кто вообразил себя самыми умными и всемогущими. Большинство этих историй даже были правдивы, а те, что говорили не всю правду, лишь только избавлялись от излишне кровавых, по мнению наставников, подробностей. Был, правда, еще Улик Кель-Дрома, который не вписывался ни в какие правила и наставления. Но, опять же, Улик тоже закончил совсем не хорошо… — да что там: ты же сам был возле его гробницы, и даже говорил с его Призраком Силы! Та встреча затерялась в череде событий, но память о ней осталась. Интересно, когда с радостью ухватился за возможность научиться необычным техникам использования Силы у Райдена Дуку — это был просто так, обычная жажда новых знаний? А может, где-то в голове все же всплыла тень того воспоминания? Или сама Сила просто подтолкнула его немного, дав возможность узнать, как можно, при случае, обходиться вообще без «глаз»?
