Сенатор Амидала плотно сжала веки и просидела так, не двигаясь из-за стола, несколько секунд. Она смертельно устала: трудные роды, потом вся эта канитель со скрытием детей — когда вернулась на Корусант, известие об аресте и суде над Энакином ее почти добило. Все свои тогдашние действия она помнила, как будто сквозь пелену тумана: сейчас она понимала, что сделала много лишнего — и, к сожалению, не сделала того, что было бы по-настоящему необходимо. К счастью, у нее были друзья: Оби-Ван, Бэйл, другие… — их помощь, в трудную минуту, невозможно было переоценить. Падме понимала, что решив скрывать свою частную жизнь до конца, она сама осложнила себе жизнь. Но, ничего иного придумать была просто не в состоянии: она ведь была не одна, сама по себе, а представляла в Сенате интересы даже не одной своей планеты, а целого сектора! — О репутации приходилось заботиться очень тщательно. Вот так и получилось, что на одной стороне оказалась ее репутация, а на другой — жизнь ее мужа. Единственное, что она тогда не представляла: выбрав одно, она должна была отказаться от другого. Имей она хоть намек, чем все может закончиться, стала бы действовать совсем по-иному. А так, ее слишком осторожные шаги, с целью вытащить Энакина, кто-то воспринял слишком болезненно — и, просто организовал его убийство. Когда ей сказали, что транспортник, на котором Энакина должны были доставить в Сенат, для дачи показаний, взорвался — она сначала не поверила. Только увидев закаменевшее лицо Кеноби, поняла, что да — это все! У нее еще хватило сил не разреветься на людях: выплакалась она уже «дома», в своих апартаментах в здании номер пятьсот по улице Республики. В полном одиночестве.

А еще, она нашла в себе силы сделать вид, что ничего вообще не произошло: снова включилась в работу Сената, начала активно участвовать в общественной жизни. Кажется, ей поверили даже близкие люди — никогда о себе не думала, что является такой хорошей актрисой. Работа, отнимавшая все время, не заполняла пустоты в душе, образовавшейся с уходом Энакина. Только потеряв его, она смогла понять, что для нее значил тот человек, которого юная Падме, когда то, встретила еще маленьким мальчиком среди мертвых песков Татуина.

Любовь ушла, а фальшь по-прежнему окружала ее в жизни: только теперь, вместо мужа, она разделяла ее с детьми. И, в то же время, сенатор Амидала, имеющая массу врагов, в том числе и личных, не могла себе позволить роскоши показать детей всему миру. Не сейчас! — не после гибели Энакина… что бы там не говорил тот безумный человек, на Мандалоре.

Сама встреча с Райденом Дуку была не первой: они виделись однажды — когда то давно, еще до войны! Или, нет? — и война уже шла? Да, точно — дело было, как раз, после событий на Джеонозисе… тогда они все еще верили, что все еще можно было решить миром. Помниться, встреча тоже была на свадьбе — Райден, усыновленный перед этим тионским королем, женился на наследнице королевства Крон. Обычная протокольная встреча: их представили друг другу, и на этом все общение закончилось. Честно говоря, Падме даже думала, что никогда вообще больше не встретиться с этим человеком: галактика большая! Но оказалось, что даже звезды рано или поздно гаснут…

Тогда, на Мандалоре, делегации Сената было дано указание: никаких официальных или полуофициальных контактов с самозваным новым главой Конфедерации. Позиция руководства Республики, по отношению не желающих идти на мировую Сепаратистов на ультимативных условиях, показалась ей более чем странной. В конце концов, они приехали договариваться, или просто давить на партнеров по переговорам? — Сама Падме так топорно работать не привыкла: ее учили, что договор только тогда будет чего-то стоить, если в нем заинтересованы обе стороны. Не видя возможности работать, она просто восприняла проведенную на Мандалоре неделю, как небольшой незапланированный отдых. Тем более, что Сатин помогла ей там неплохо устроиться. Потом было это объявление, что Оби-Ван и ее подруга желают юридически оформить свои отношения… — Падме только порадовалась за Сатин. На церемонии, куда было приглашено только три или четыре десятка самых близких для новобрачных людей, она и встретилась снова с младшим Дуку. Не то, чтобы Амидала хотела с ним о чем-то поговорить, наоборот — во время разговора Райдена и Кеноби, ее саму позвали принять в нем участие. С молчаливого согласия Сатин, Кеноби увел их всех в отдельный кабинет, оставив жену наедине с гостями.

— Падме, подойди пожалуйста. Дело очень важное.

Оби-Ван был чем-то до крайности возбужден. В руках у него был датапад, экран которого они, с его собеседником, только перед этим, внимательно разглядывали.

— Ваше величество. Господин принц-консорт. Чем могу быть обязана?

— Падме, не надо официоза. Дело необычное… Райден утверждает, что Энакин мог спастись!

Сердце у нее пропустило удар, а потом заколотилось как бешеное.

— Как…

Ничего больше Падме выговорить не смогла, по Кеноби ее прекрасно понял.

— Вот запись из внутреннего отсека той НВШТ, в которой тогда перевозили Энакина…

Падме смотрела на маленький экран, и мучительно переживала прошлые события: Вот наемники стреляют в эскортную канонерку. Вот устанавливают взрывное устройство — камера, в это время, перебегает с подрывника террористов на прикованного к поручням арестанта. Амидала тогда, на Корусанте, когда просматривала подобные записи по служебному допуску, с ужасом поняла — это были последние мгновения жизни ее мужа…

— Смотри: вот тут, и вот тут!

Оби-Ван показал ей два изображения, одно за другим. На одном бандиты еще были внутри отсека, на другом — там остались только ее муж, и заложенная в НВШТ бомба.

— Оби-Ван, я не понимаю…

— Посмотри на поручни там, и там.

Кеноби ткнул в нужное место, на изображении, пальцем. И, только увидев скрученные и разорванные — кем? — прочнейшие поручни, за которые в бою обычно держались одетые в броню десантники, до Падме что-то начало доходить.

— Но, как? — ты же, мне сам говорил, что Энакин больше…

— Есть и другие способы использовать Силу, госпожа Амидала. И они работают даже тогда, когда человек не имеет такой же связи с Силой, какую имеют обычные форсъюзеры. Чертовский удобно — например, когда хочешь освободиться от вражеского захвата, сделанного с помощью Форс Грипа. Кстати, это первое, чему ваш муж просил меня, его научить.

Падме сначала даже не поняла смысл слов Дуку. Зажегшийся в груди огонек безумной надежды погас так же быстро, как и вспыхнул…

— Даже если Энакин смог, как-то, освободиться… — каким образом он уцелел, пережив взрыв канонерки, и падение вниз на несколько сотен метров! Я смотрела материалы следственной комиссии…

— Смотрите.

Райден Дуку взял с ближайшего из столиков с напитками, приготовленными для гостей, бокал с вином. Взял не руками — Падме не раз видела, как Энакин проделывал то же самое, на ее глазах. Телекинез. По лицу легонько прошлось дуновение ветерка… странно, дверь вроде бы закрыта, и окна тоже.

— Магистр Кеноби подтвердит вам, что я воспользовался отнюдь не Телекинезом. Этому искусству я научился у Формовщиков Кро Вара, оно называется — Управление Стихиями. Многие из Формовщиков, виртуозно обращающиеся с Землей или Ветром, Огнем или Водой, даже не порог Храма ступить не имели бы права — так мало было в их крови мидихлориан, и так слаба была их связь с Силой. — На тот момент, когда они начинали обучение работе со Стихиями.

— Так вы думаете, что…

Падме не договорила, но Дуку ее прекрасно понял.

— Да, Энакин был прекрасным учеником: все новое схватывал буквально слету. Я уверен, что именно он взорвал джетпаки наемников, и он же сумел освободиться от оков, и благополучно добраться до поверхности. К сожалению, доказательств у меня нет. И магистр Кеноби, теперь, уже не может мне помочь в расследовании этого дела.

— Вы думаете, куда он потом мог пойти?

— Да. Боюсь, что меня он исключил из-за смерти дяди — когда то я просил сохранить ему жизнь… судьба, увы, не дала этого сделать. С вами, после этого, никто не пытался выйти на связь… незнакомый, но ссылавшийся на каких-то общих знакомых?