Когда пришел домой, мой Рембрандт висел на стене, над диваном, где раньше были бархатные клоуны. Мое сердце билось с частотой в двести ударов в минуту, когда я пересекал комнату. Только подойдя ближе я понял, что это копия… вы понимаете, репродукция. Я, конечно, разочаровался, но не сильно. Хочу сказать, это был Рембрандт, пусть и не подлинник.

В другой раз я написал «Фотография Николь Кидман с автографом». Я думаю, она — самая красивая актриса из ныне здравствующих, я просто тащусь от нее, так она меня возбуждает. И когда пришел домой, ее фотография украшала дверцу холодильника, прижатая двумя магнитами. На ней было одно из платьев, в которых она снималась в «Мулин Руж». И на этот раз я получил подлинник. Я это знаю, потому что внизу тянулась надпись: «Динки Эрншоу, с любовью и поцелуями от Николь».

Вот такие дела. Круто.

И вот что я хочу тебе сказать, приятель: если бы я работал на совесть и действительно этого бы захотел, на стене моей гостиной мог появиться подлинник Рембрандта. На такой работе путь только один — от малого к большему. И вот это, в определенном смысле, пугает больше всего.

4

Теперь мне не приходится писать перечень продуктов. Уборщики и так знают, что я люблю: замороженные обеды «Стоуффер», особенно кусочки мяса в сметанном соусе, которые опускают в кипящую воду в специальном мешочке (мать называла это блюдо говном на палочке), замороженную клубнику, жирное молоко, котлеты-гамбургеры, которые надо только положить на горячую сковородку (я терпеть не могу возиться со свежим мясом), пудинги «Доул» в пластиковых стаканчиках (вредны для кожи, но я их люблю). Если речь идет о повседневной еде. А вот когда мне хочется что-то особенное, я прибегаю к помощи «ДОСКИ ЗАКАЗОВ ДИНКИ».

Однажды я попросил домашний яблочный пирог, подчеркнув — не из супермаркета, и когда к вечеру, уже начало темнеть, вернулся домой, мой пирог стоял в холодильнике, вместе с остальными продуктами. Только не упакованный, просто лежал на тарелке с синей каемкой. По отсутствию упаковки я понял, что пирог действительно домашний. Не сразу решился приняться за него, откуда мне знать, где и кто его выпекал, потом понял, что веду себя глупо. Мы же не знаем, откуда еда доставляется в супермаркет, не так ли? То есть мы полагаем, что она качественная, потому что упакована или в банке, или с надписью «герметизирована ради вашей защиты», но кто-то мог хвататься за нее грязными пальцами до того, как ее герметизировали, чихать на нее, даже подтирать ею задницу. Я не хочу вас пугать, но ведь это правда. В мире полно странных людей, и многие из них «не способны на что-то хорошее». Я лично с такими сталкивался, можете мне поверить.

В общем пирог, я попробовал, и до чего же он оказался вкусным! Я съел половину в пятницу вечером, а вторую — в субботу утром. Субботниц вечер практически полностью просидел в сортире, освобождал кишки от всех этих яблок, но не жаловался. Пирог того стоил. «Как пекла мама», — обычно говорят про такой, но только к моей матери это не относится. Моя мать не смогла бы поджарить и «спэм».

5

Мне никогда не приходилось заказывать нижнее белье. Каждые пять недель, все, что лежало в бельевых ящиках исчезает, зато появляются новенькие трусы-плавки «Хейнс», носки в пластиковых мешочках. Герметизированные для моей защиты, ха-ха. Туалетная бумага, стиральный порошок, мыло, шампунь, ничего этого я не заказываю. Все появляется и так.

Очень предельно, или вы так не думаете?

6

Я никогда не видел уборщиков, как и не видел парня, может, это и девица, который приносит мне семьдесят баксов по четвергам, когда я смотрю «Пока вертится мир». И у меня нет желания увидеть их. Во-первых, мне это не нужно. Во-вторых, да, признаюсь, я их боюсь. Точно так же, как боялся мистера Шарптона в его большом сером «мерседесе» в тот вечер, когда встретился с ним. Боюсь, и все тут.

По пятницам ленч я дома не ем. Досматриваю «Пока вертится мир», сажусь в машину и еду в город. Съедаю «Четверть фунта» в «Микки Ди», иду в кино, потом в парк, если погода хорошая. Там хорошо думается, а в последнее время мне есть о чем подумать.

Если погода плохая, я иду в торговый центр. Теперь, когда дни стали короче, у меня возникают мысли о том, а не заняться ли вновь боулингом. Чтобы хоть как-то скоротать вторую половину пятницы. Раньше мы частенько ходили в боулинг-центр с Пагом.

Мне недостает Пага. Хотелось бы мне позвонить ему, поболтать, кое=чего рассказать. К примеру, об этом парне, Неффе.

Короче, плюнуть в океан и посмотреть, что из этого выйдет.

Пока меня нет, уборщики прибирают весь дом, от стены до стены, от пола до потолка. Моют посуду (хотя с этим я сам справляюсь неплохо), моют полы, стирают грязную одежду, меняют белью, вешают чистые полотенца, загружают холодильник, выполняют заказы с «ДОСКИ». Все равно, что живешь в отеле, где самая эффективная в мире (даже, предельная) система обслуживания.

Единственное место, куда они особо не заглядывают — кабинет, примыкающий к столовой. В кабинете темно, окно затянуто шторами, и они никогда их не распахивают, как в других комнатах. Не пахнет в кабинете и «Лемон пледж», хотя вечером по пятницам остальные комнаты им так и благоухают. Иногда до такой степени, что я начинаю чихать. Это не аллергия, скорее, нос выражает свой протест.

Уборщики пылесосят полы, освобождают корзинки для мусора, но не прикасаются к бумажкам на столе, даже если они навалены кучей и смяты. Однажды я заклеил ящик тоненькой полоской прозрачной ленты. Когда я вернулся в пятницу вечером, полоска была на месте. Я не держу в ящике секретных материалом, вы понимаете, просто мне хотелось знать.

Опять же, если, уходя, я оставляю компьютер и модем включенными, ничего не меняется и к моему возвращению. Экран, конечно темный, работает программа сохранения электроэнергии и повышения долговечности монитора, но компьютер готов к работе. Если, уходя, я все выключаю, к моему приходу все остается выключенным. В кабинете Динки они стараются ничего не трогать.

Может, и уборщики побаиваются меня, а?

7

Телефонный звонок, который изменил мою жизнь, раздался аккурат в тот момент, когда я думал о том, мамаша и работа в «Пицце из Рима» на пару точно сведут меня с ума. Звонок пришелся на мой выходной день. Мать ушла с подружками в клуб, поиграть в бинго, все они дымили, как паровоз и, без сомнения смеялись, когда ведущий, доставая номер Б-12, говорил: «А теперь, дорогие дамы, самое время принять витамины». Я смотрел по Тэ-эн-тэ фильм с Клинтоном Иствудом и мечтал о том, чтобы перенестись в какое-нибудь другое место. Даже в Саскачеван.

Звонил телефон, и я думаю, это Паг, кто, кроме него, поэтому, снимая трубку, говоря сладеньким голосом: «Вы позвонили в церковь Всего предельного, харкервильское отделение, преподобный Динк внимательно вас слушает».

— Привет, мистер Эрншоу, — отвечает мне мужской голос. Я его никогда не слышал, но человек этот нисколько не сердится и не удивляется моей болтовне. Так что я, думаю, растерялся за нас обоих. Вы такого не замечали? Если сразу, с первого слова, пытаешься отчебучить что-нибудь по телефону, так на том конце провода обязательно окажется не тот человек, чьего звонка ты ждешь. Как-то я слышал о девушке, которая сняла трубку и выпалила: «Привет Элен, я так хочу, чтобы ты меня оттрахала». Она-то не сомневалась, что звонит подружка, а позвонил ее отец. Возможно, это выдумка, как байка о том, что в сточных водах Нью-Йорка живут крокодилы (или письма в «Пентхауз», но вы понимаете, о чем я.

— Ой, извините, — я так смущаюсь, что даже не задаваюсь вопросом, а откуда обладатель голоса знает, что преподобный Динк также и мистер Эрншоу, а полное его имя Ричард Эллери Эрншоу. — Я подумал, что звонит кто-то еще.

— Я и есть кто-то еще, — отвечает голос, и хотя тогда я не рассмеялся, потом без этого не обошлось. Мистер Шарптон — точно кто-то еще. Серьезно, предельно кто-то еще.