И спал я в ту неделю ужасно. То и дело заходил в маленький кабинет, не хотел, но ноги сами влекли меня. Говорят же, что убийц неудержимо тянет на место преступления. Вставал на пороге, смотрел на темный экран компьютера, модем «Глобал виллидж» и потел от чувства вины, раздражения и страха. Потел, даже глядя на чистый, без единого клочка бумаги, стол. Буквально слышал, как стены бормочут: «Нет, здесь никто ничего не делает» и «Где же этот тип, который должен тут работать?»

Мне снились кошмары. В одном раздался звонок в дверь и открыв ее, я увидел на пороге мистера Шарптона. С наручниками.

— Вытяни руки перед собой, динк, — говорит он. — Мы думали, что ты — трэнни, но, очевидно, ошиблись. Такое случается.

— Нет, я — трэнни, — отвечаю я. — Трэнни, но мне нужно немножко времени, чтобы пообвыкнуть. Я никогда не уезжал из дому, не забывайте об этом.

— У тебя было пять лет.

Я в ступоре. Не могу в это поверить. Но где-то в душе сознаю, что это правда. Но ощущениям — дни, но на самом деле прошло пять гребаных лет, и я ни разу не включил компьютер в маленьком кабинете. Если бы не уборщике, на столе лежал бы слой пыли толщиной в шесть дюймов.

— Вытягивай руки, Динк. Не создавай трудностей ни мне, ни себе.

— Не вытяну, — отвечаю я, — и вы меня не заставите.

Он оглядывается, и кто поднимается по ступенькам крыльца? Естественно, Шкипер Браннигэн. В красной нейлоновой футболке, только вместо «СУПР СЭВР» на ней вышито «ТРЭНКОРП». Лицо бледное, но в остальном он в полном порядке. Совсем и не мертвый.

— Ты думал, будто что-то сделал мне, но это не так, — говорит Шкипер. — Никому ты ничего не можешь сделать. Никчемный хиппи.

— Я хочу надеть на него наручники, — говорит мистер Шарптон Шкиперу. — Если он будет мне мешать, переедь тележкой для покупок.

— Всенепременно, — кивает Шкипер, и тут я проснулся от собственного крика, едва не вывалившись из кровати.

Через десять дней после приезда в Коламбия-Сити мне приснился другой сон. Не помню, какой именно, но, должно быть, хороший, потому что проснулся я, улыбаясь. Я ее чувствовал, большую, широкую улыбку, растянувшую мои губы. Настроение было, как в то утро, когда я проснулся с идеей, позволившей избавиться от пса миссис Буковски. Почти такое же.

Я натянул джинсы и прошел в кабинет. Включил компьютер, открыл окно с надписью «ПРОГРАММЫ». Одна из программ называлась «БЛОКНОТ ДИНКИ». Я начал с нее, и нашел в ней все мои символы: круги, треугольники, завитушки, ромбоиды, кривульки, сотни других. Тысячи. Может, миллионы. Правильно говорил мистер Шарптон: новый мир, и я вышел на берег первого континента.

Я понял, все, что необходимо, у меня есть, и мой рабочий инструмент — мощный «макинтош», а кусок розового мела. От меня требовалось лишь напечатать обозначение символа, и символ появлялся на экране. Мне созданы все условия для того, что я работал быстро и качественно. Словно река огня потекла в моей голове. Я писал, вызывал на экран символы, с помощью мышки перетаскивал на положенное им место. А в результате получилось письмо. Одно из особых писем.

Но письмо кому?

Письмо куда?

Тут я понял, что значения это не имеет. Несколько мелких корректировок, и очень многих людей это письмо может отправить… хотя предназначалось оно скорее мужчине, чем женщине. Я не мог сказать, откуда я это знаю; просто знал. Решил начать с Цинциннати, потому что именно название этого города первым пришло в голову. С тем же успехом это мог быть Цюрих в Швейцарии или Уотервиль в штате Мэн.

Через «ПРОГРАММЫ» попытался открыть «ПОЧТУ ДИНКИ». Прежде чем компьютер мне это разрешил, я получил напоминание о том, что надо включить модем. Как только модем заработал, компьютер попросил набрать телефонный номер из региона 312. 312 — это Чикаго, и, как я понял, все мои компьютерные контакты пойдут через штаб-квартиру «ТрэнКорп». Меня это не волновало: их дела, я не причем. Потому что нашел свое дело и занимался им.

После того, как компьютер через модем соединился с Чикаго, на экране вспыхнуло:

«ПОЧТА ДИНКИ К РАБОТЕ ГОТОВА».

Я нажал на «ПОИСК». К этому времени провел в кабинете уже три часа, только один раз быстренько сбегал в туалет по малой нужде, весь вспотел и чувствовал, что пахнет от меня, как от мартышки в оранжерее. Я не возражал. Нравился мне этот запах. Я отлично проводил время. Разве что не прыгал от счастья.

Я напечатал «ЦИНТИНАТИ» и щелкнул мышкой на окно «ВЫПОЛНЯТЬ».

«В СПИСКЕ ЦИНТИННАТИ НЕТ», —

ответил компьютер. Ладно, не проблема. Попробуем Колумбус, все ближе к дому. И все вышло, господа! Мы попали в десятку.

«В СПИСКЕ ДВОЕ ИЗ КОЛУМБУСА».

Далее шли два телефонных номера. Я щелкнул по верхнему, снедаемый любопытством, но не без страха: мало ли что могло появиться на экране. Появилось ни досье, не профиль, ни, упаси Бог, фотография. Одно-единственное слово:

«МАФФИН»

И что бы это значило?

Но я уже знал. Так звали домашнего любимца мистера Колумбуса. Скорее всего, кота. Я вновь вызвал на экран мое особое письмо, переместил два символа, убрал третий. Сверху добавил «МАФФИН», со стрелкой, направленной вниз. На том и закончил. Больше корректировок не требовалось.

Задавался ли я вопросом, кто хозяин Маффина и чем он привлек внимание «ТрэнКорп»? Или что с ним произойдет? Нет. Мысль, что сеансы гипноза, проведенные со мной в Пеории, имели непосредственное отношение к отсутствию интереса к адресату, также не пришла в голову. Я выполнял свою работу, вот и все. Выполнял и чуть не писал в штаны от восторга. Я набрал номер на экране. Звуковая карта компьютера работала, но слова «алле» я не услышал, только ответный сигнал другого компьютера. И славненько. Жизнь гораздо проще, если из нее исключается человеческий фактор. В этом случае все похоже на фильм, «Ровно в двенадцать часов». Ты словно кружишь над Берлином в своем надежном «В-52», смотришь в надежный прицел Нордена, выжидаешь нужный момент для того, чтобы открыть бомбовые люки. В прицел ты видишь поднимающийся из труб дым, крыши заводов, но не людей. Парням, которые сбрасывали бомбы с «В-52» не полагалось слышать крики матерей, детей которых взрывами разрывало на куски, вот и мне не следовало слышать чье-либо «алле». И это правильно.

Какое-то время спустя я отключил звук. Он меня отвлекал.

«МОДЕМ НАЙДЕН», —

доложил компьютер, потом высветил новую строчку:

«ПОИСК ЭЛЕКТРОННОГО АДРЕСА ДА/НЕТ»

Я отпечатал «ДА». На этот раз пауза затянулась. Думаю, компьютер вновь связывался с Чикаго, получал все необходимое для того, чтобы обеспечить доступ к электронному адресу мистера Колумбуса. Однако, через тридцать секунд компьютер вновь обратился ко мне:

«ЭЛЕКТРОННЫЙ АДРЕС НАЙДЕН ОТПРАВЛЯТЬ ПОЧТУ ДИНКИ ДА/НЕТ»

Я без малейшей запинки напечатал «ДА». Компьютер высветил:

«ОТПРАВЛЯЮ ПОЧТУ ДИНКИ»

а потом:

«ПОЧТА ДИНКИ ОТПРАВЛЕНА».

Все. Никаких фейерверков.

Я, правда, задался вопросом, а что ждет Маффин?

Вы понимаете. После того, как.

В тот вечер я позвонил мистеру Шарптону и сообщил: «Я работаю».

— Это хорошо, Динк. Отличная новость. Настроение улучшилось? — спокойно, как всегда. Мистер Шарптон — что погода на Таити.

— Да, — я пребывал на седьмом небе. То был лучший день в моей жизни. С сомнениями или без них, с тревогами или без оных, я и сейчас в этом уверен. Самый предельный день в моей жизни. Словно река огня текла в моей голове, гребаная река огня, можете вы себе такое представить? — Вы тоже чувствуете себя получше, мистер Шарптон? Отлегло от сердца?

— Я счастлив за тебя, но не могу сказать, что у меня отлегло от сердца, потому что..

— …вы из-за меня и не волновались.

— Именно так.

— Другими словами, все предельно.

Он рассмеялся. Всегда смеется, когда я так говорю.

— Совершенно верно, Динк. Все предельно.