Спиридон Папаниколау ворчал про себя, проклиная судьбу и своё невезение, но его опытные глаза неустанно следили за «фиатом». Они въехали в старую часть Афин, пронизанную узкими улочками. Это не был престижный район для богатых, здесь проживали рабочие. Узкие извилистые улицы сейчас были почти пустыми. Тот, кто работал, находился сейчас на службе. Домашние хозяйки разошлись по магазинам. Дети играли в парке. К тому же в это время года много отпускников уезжают отдыхать на острова, так что улицы были пустыми более обычного. Внезапно «фиат», затормозив, свернул вправо в один из бесчисленных переулков.

— Ты готов?

— Да.

Автомобиль на мгновение остановился. Расселл уже снял пиджак, думая, а не ловушка ли это, наконец. Впрочем, теперь это уже не имело значения. Что будет — то будет. Он сжимал и разжимал могучие ладони, направляясь по улице назад.

Сержант увеличил скорость, чтобы побыстрее достичь поворота. Если они скроются в лабиринте этих переулков, ему придётся быть совсем рядом, чтобы следить за ними. Ничего не поделаешь — может быть, его заметили. Тогда он вызовет помощь по радио. В конце концов, работа полицейского соткана из случайностей. Как только сержант приблизился к перекрёстку, он увидел в переулке мужчину. Тот стоял и читал газету. Это не один из тех, за кем следил Папаниколау, — без пиджака, правда, лицо повёрнуто в сторону и поза напоминает какого-то киноактёра. При этой мысли сержант даже улыбнулся — но улыбка тут же исчезла. Он заметил, что «фиат» остановился всего в двадцати метрах и задним ходом двигается к нему. Сержант нажал на тормоза и начал было поворачивать голову, глядя назад, чтобы развернуть машину, как к его лицу протянулась рука. Он инстинктивно поднял руки, пытаясь защищаться, но опоздал. Одна мощная ладонь схватила его за подбородок, другая опустилась на затылок. Руки нападавшего резко повернули его голову — и сержант увидел американца. Но увидел его лишь на миг — шейные позвонки громко хрустнули, и этот звук дал понять полицейскому, что он мёртв, словно в него попала пуля. В последнее мгновение он узнал лицо — у мужчины были действительно странные черты, как у артиста, как у артиста, как у…

Расселл отскочил в сторону и махнул рукой. «Фиат» рванул вперёд, затем резко подал назад и врезался в такси. Голова таксиста безвольно качнулась на сломанной шее. Он уже мёртв, подумал Расселл. Надо убедиться. Наклонившись к таксисту, он попытался нащупать пульс. Шейные — да и спинные — позвонки сломаны. Расселл подбежал к «фиату». Опускаясь на сиденье, он улыбнулся про себя. Как просто…

— Он мёртв. Поехали отсюда!

— Ты уверен?

— Я сломал ему шею, как спичку. Не сомневайся. Совсем несложно, хлипкий мужичонка.

— Хочешь сказать, вроде меня? — Водитель повернулся к Расселлу и усмехнулся. Ему, разумеется, придётся бросить машину, однако эйфория спасения и убийства противника была сейчас его главным чувством. К тому же он нашёл товарища — надёжного и достойного.

— Как тебя зовут?

— Марвин.

— А меня — Ибрагим.

Речь президента была триумфальной. Он знает, как обращаться к слушателям, подумал Райан, когда в зале заседаний Генеральной Ассамблеи раздались аплодисменты. На лице президента появилась благодарная, хотя не без холодка улыбка, когда он поклонился собравшимся делегатам из ста шестидесяти — или более того — стран. Телевизионные камеры показали крупным планом израильскую делегацию, чьи аплодисменты оказались не столь восторженными, как у делегатов арабских государств: судя по всему, израильтян не успели подробно информировать о происходящем. Советская делегация превзошла себя и присоединилась к тем, кто аплодировал стоя. Райан нажал на кнопку дистанционного управления и выключил телевизор ещё до того, как комментатор службы новостей Эй-би-си начал излагать содержание выступления президента. Черновик речи лежал у Райана на столе, и он делал пометки у себя в блокноте. Несколько минут назад по телексу передали приглашения Ватикана всем заинтересованным министерствам иностранных дел. Они пришлют своих представителей в Рим через десять дней. Проект договора был подготовлен. Стремительные шаги, предпринятые втайне от всех горсткой послов и их патронов-чиновников, информировали остальные правительства, чего следует ожидать, и результатом стало всеобщее одобрение. Израильтяне знали об этом. Было разрешено просочиться кое-каким сведениям — в желательных, разумеется, направлениях. А если они всё-таки будут сопротивляться — ну что же, Банкер приостановил отправку крупной партии запчастей для израильских ВВС, и израильтяне были настолько потрясены этим, что ещё не успели прореагировать. Если уж быть более точным, их предупредили, чтобы они никак не реагировали, если хотят получить новые радиолокационные системы. Израильское лобби в конгрессе уже начало действовать — у него были свои источники на разных уровнях американского правительства, — и конгрессмены, занимающие наиболее ответственные посты, получили осторожные запросы. Однако Фаулер двумя днями раньше собрал лидеров конгресса и сообщил им о своих планах. В результате предварительные намётки гласили, что План Фаулера будет принят весьма благожелательно. Председатель Комитета по иностранным делам сената и его ведущие члены обещали, что проекты обоих договоров будут одобрены в течение недели. Это действительно может произойти, подумал Райан, и на Ближнем Востоке может наконец наступить мир. Во всяком случае шаги, предпринятые Соединёнными Штатами, не нанесут никакого ущерба. Подтверждением тому — вся репутация Америки, которую она заслужила во время столь рискованной войны в Персидском заливе. Арабы рассматривают американские намерения как коренное изменение в политике США — это действительно было резким поворотом, в результате которого американцы решили приструнить израильтян. Израиль придёт к аналогичной точке зрения, но для них это не соответствовало действительности. Мир на Ближнем Востоке будет гарантирован единственным возможным способом — военной и политической мощью Америки. Конец конфронтации между Востоком и Западом сделал это возможным, и Америка вместе с остальными крупными государствами решила продиктовать условия справедливого мира. Не совсем так, поправил себя Райан, мы собираемся продиктовать то, что нам кажется условиями справедливого мира. Боже мой, надеюсь, это осуществится.

Для этого достаточно поздно, конечно. В конце концов, План Фаулера был его, Райана, идеей. Нужно было разорвать заколдованный круг, найти выход из ловушки. Америка оказалась единственной страной, которой верили и те и другие, чего удалось добиться пролитой кровью американцев, с одной стороны, и огромными денежными субсидиями — с другой. Америка вынуждена гарантировать мир, и этот мир должен основываться на чём-то, похожем на справедливость для всех заинтересованных сторон. Уравнение было одновременно простым и сложным. Его принципы можно выразить в одном коротком параграфе, а вот методы осуществления займут целую книгу. Финансовые затраты — законы, делающие их возможными, — легко пройдут через конгресс, несмотря на солидные размеры ассигнований. Саудовская Аравия принимает на себя четверть необходимых затрат — этого удалось добиться четыре дня назад государственному секретарю Талботу. В обмен на это саудовцы смогут купить ещё одну партию самого современного оружия, чем займётся Деннис Банкер. Талбот и Банкер исполнили свои роли поистине блестяще, подумал Райан. Несмотря на все недостатки президента, два наиболее важных члена его администрации — два близких друга — представляли собой лучшую команду в правительстве, которую приходилось видеть Райану.

На прошлой неделе они принесли немалую пользу своей стране и её президенту.

— Да, похоже, что это осуществляется, — тихо произнёс Райан в одиночестве своего кабинета. — Может быть, может быть, может быть… — Он посмотрел на часы. Примерно через три часа у него уже будет информация по этому вопросу.