– Ваше Истинное Достоинство, – с чувством, как это и положено по этикету, респектнулся Вивисектор, – дозволено ли нам?

Окапюшоненные промолчали, но кивнули, правда, едва-едва, будто бы говоря всем своим видом – ну здравствуй, здравствуй, хрен мордастый.

– Дозволено, дозволено. – Кормчий проглотил плевок, мило улыбнулся, сделал гостеприимный жест. – Прошу, прошу. Закусить с дорожки. Чем бог послал.

– Благодарствую, – отозвался вдруг один из гостей, сел, откинул капюшон и взглянул на Гаранта. – Ну-с, чем будете потчевать?

– Вот икорка… карпа Ре. С ястыками и молоками… Пряного закваса. Вот, извольте видеть, пенис тигра У… Бланшированный, в собственном соку… Вот… В общем, не стесняйтесь, кушайте, гости дорогие… – Кормчий побледнел, как смерть, опустил глаза, судорожно, словно бы борясь со рвотой, дернул горлом. – Мы вам завсегда… рады.

Понять причину его смущения было несложно – перед ним сидел репт. Причем не какой-нибудь там репт третьей категории, кои только-то и могут, что мокрушничать в Галактике. Нет, это был репт из Избранных, жрец, посвященный и чародей, владеющий гипнозом, оккультизмом, магией и прочими тайными премудростями. Внешне же являющий собой страшную пародию на ануннака – синее чешуйчатое лицо, красные фасеточные глаза, розово-безгубая прорезь рта. Это не считая носа, похожего на баклажан, огромных, лопухами, ушей и мощных шестипалых когтистых конечностей, обладающих чудовищной силой. А уж яда, хитростей, увертливостей и злобы…

– Уверен, гости дорогие, вам понравится другое угощение, – с ловкостью вклинился в общение Закадычный Зам, ушлый, многоопытный и тертый. – Момент, – усмехнулся он, положил икры на тарелку и кинул безразличный взгляд в сторону софы с секретаршами. – Эй, кто-нибудь, сюда.

Мигом вскочила и подбежала одна, грудастая, тугобедрая, в теле. Кормчий, видимо, любил плотных женщин… Репт из Избранных тоже.

– Ближе подойди, – распорядился он, взял паузу и мутно посмотрел, как удав на кролика. – Раздевайся.

Туалет настоящих секретарш обычно скор и упрощен. Двигаясь, как во сне, женщина избавилась от блузки, опустила на пол юбку-клеш и, оставшись только в туфельках и розовых чулках, замерла покорной, на все готовой статуей. Со стороны явственно казалось, что она и ни жива, и ни мертва.

– Откормленная, – усмехнулся репт, сделал отвратительную гримасу и вдруг движением лапы вскрыл женщине живот. Словно прошелся скальпелем…

Сразу же подскочили окапюшоненные, крепко зафиксировали тело, а Избранный засунул лапу в рану и начал углубляться внутрь. Хмыкнул, понимающе кивнул Бывалый Вивисектор, глянул сально на бедра жертвы привычный Закадычный Зам, вздрогнули, охнули, зашлись беззвучным криком белые, как саван, секретарши. И с облегчением вздохнули – пусть, сволочь, жрет, авось подавится. А Избранный тем временем покопался в ране, чмокнул с экспрессией, дернул плечом и вытащил окровавленную матку. Взвесил на когте, трепетно лизнул и, макнув в икру, откусил половину. Зубы у него были мощные, острые, словно зубья пилы.

– Матка с икрой, – все же взял себя в руки, на то он и президент, Президент. – А ведь это символично. Очень даже.

– Не столько символично, сколько калорийно, – вытер кровь на остром подбородке репт. – Эта ваша суета полов меня ничуть не возбуждает. А вот хорошо поесть, – он мерзостно рыгнул, – это важно. Впрочем, ладно, приступим к делу.

Он сделал жест окапюшоненным, и те поволокли женщину прочь, подобную теплой еще, бездыханной кукле, с безвольно волочащимися по полу ногами. В розовых, сексуально-ажурных чулках, залитых до колен кровью. Тащили недолго, до угла. Бросили на пол, сняли капюшоны и, добыв яичники, принялись жрать. Зрелище было донельзя омерзительное – чавкающие монстры, поедающие плоть.

– Какие могут быть вопросы? Вот, как договаривались. – Зам перестал жевать, переглянулся с Кормчим и вытащил пси-контейнер с кристалло-голограммой. – Здесь все в полном объеме – сектор, геосистема, координаты планеты. Как говорится, банкуйте, бон вояж.

Губы его кривились в ухмылочке, пальцы баюкали теллуриевый нож, а хитро прищуренные алчные глаза нет-нет да и посматривали на пирующих чудовищ. Сомнений нет, из касты рептояров, этих палачей, садистов, безжалостных чудищ. Вот бы таких набрать на службу. Да побольше…

– Сектор и геосистема это, конечно, хорошо. – Репт из Избранных взял контейнер, с улыбкой покрутил и положил на стол. – Сектор и геосистема это, конечно, славно. А координаты туннеля? Чтобы нам напрасно не терять наше время…

– Координаты туннеля? – переспросил Президент. – О каком таком туннеле вы говорите, уважаемый? А, припоминаю, там вроде бы был один. Совершенно непролазный, заблокированный предателями. Был у нас изменник один, маршал Алалу, так вот он, каналья…

– Да ладно вам, достопочтимый, – перебил его репт. – У вас же послан туда десант, вы поддерживаете с ним связь. Интересно, как? Не надо пудрить мне мозги, держать за дурака и пытаться объехать на мякине по кривой. А то получается как-то скверно. – Он выдержал паузу, уставился на Кормчего, и красные фасеточные глаза его налились огнем. – Мы вывели из строя хронокрут на Дзете, так? Взорвали базы скорчеров в Персее и в Гончих Псах? Угробили цвет нации в Пегасе и Альтаире? А удар-команды киборгов, зажаренных на Веге? А субполк гвардейских роботов, аннигилированный в Проксиме? А секретная, не подлежащая восстановлению мегапушка на Центавре? Разве этого всего недостаточно для дружбы, понимания, открытости и искренности? Для доверия, расположения, взаимовыгодной симпатии? А? Что-то в сердце у меня копится скверный осадок, ужас, какой тяжелый и до отвращения горький. – И репт, дабы показать всю полноту своих чувств, прошелся когтями по крышке стола, отчего на поверхности остались веские отметины.

«Вот сволочь», – огорчился Президент, глянув на испорченную полировку, однако ничего, виду не показал, тонко и дипломатично улыбнулся.

– Ну конечно же, конечно. Как же я мог забыть. Что-то с памятью моей стало. Правда ваша, уважаемый, есть там еще один канал. Так, захудалый, пользуемся в случае надобности. Нужды какой. Малой. Эй, кто-нибудь, расстарайтесь, живо координаты сюда.

– Принято, Ваше Истинное Достоинство, – Зам вскочил, изобразил усердие. – Понято, прочувствовано и сделано. Вот, – сунул он руку в карман и подал кристалл с координатами, – как и было приказано, Ваше Истинное Достоинство.

Сделано это было настолько мастерски, что Избранный перестал переживать, взял координаты, попрощался и вместе со своими отчалил, только шпоры звякнули. Вот так, по-хамски, даже и за хлеб-соль не поблагодарив…

– На фиг мне нужна такая дружба народов, – с радостью резюмировал Гарант, когда закрылись двери. – Таких гостей за хрен и в конвертер. Нагадили, напакостили, насвинячили, мебеля угробили, в душу наплевали. Нечуткое опять-таки отношение к женщине, – закашлялся он, вздохнул, поежившись, поцокал языком. – Такая секретарша была, сказка, рапсодия, самка – огонь. А он ей матку вывернул. Да еще и сожрал. Нет, я только чудом удержался, чтобы не спустить на них змея, – пхнул он гада-карателя, свернувшегося под столом. – Чтобы знали, сволочи, как вести себя с приличными гуманоидами.

Негодовал-то он негодовал, жутко сверкал глазами, однако же в душе был доволен – ура, дело сделано, тайм-аут взят – всей этой вего-альтаир-альдебаранской сволочи крепко прижали хвост. Так что время есть. Время не спеша собраться, вдумчиво подбить бабки и свалить. Туда, где нет ассуров, рептов, политического говна, мудака этого Зама, остывающих шлюх, лежащих праздно, без дела и без матки. Хватит, обрыдло, достало. А потом, к гадалке не ходи, все закончится очень нехорошо. Коли появились репты – добра уже не жди. А значит, надо линять. Подальше. В свой райский уголок. К бабам, ханумаку, гармонии и тринопле. Много ли ануннаку надо для полного-то счастья…