В 1976 году США выдвинули против него новое обвинение, на этот раз в хищении средств IOS на сумму 224 млн. долларов. Через два года новый президент Коста-Рики перестал благосклонно взирать на Веско, и тот обосновался на Багамах, где открыл банк и обеспечил себе право на бессрочное проживание, предоставив некоторым членам правительства Пиндлинга право пользоваться удивительными банковскими счетами — с которых можно бесконечно снимать деньги, не заботясь об их возврате. Щедрость Веско была вознаграждена багамским дипломатическим паспортом.

Дипломатический иммунитет оказался весьма кстати, особенно теперь, когда Веско затеял создать предприятие, которое по-настоящему разозлит американцев. Обосновавшись на принадлежащем ему багамском острове Систерн-Кэй, откуда его нельзя было выдворить, Веско занялся делами вместе со своим соседом, жившим на другом частном острове — Норманс-Кэй. Карлос Ледер был в то время компаньоном занимавшегося контрабандой кокаина Пабло Эскобара. Веско помог Ледеру превратить Багамы в главный перевалочный пункт транспортировки кокаина в Северную Америку. Выступая в роли их консильери, Веско использовал все свои корпоративные навыки и превратил Ледера и Эскобара из второразрядных контрабандистов в предпринимателей, управляющих вертикально интегрированным Медельинским картелем.

Когда Веско, наконец, стал невыносим и для багамцев — а также и для самого Пиндлинга, — он бежал в Никарагуа. Здесь он стал обхаживать некоторых влиятельных панамцев, включая Мануэля Норьегу, которые могли предоставить ему убежище. И они сделали бы это, если бы у Норьеги не было своих собственных проблем. Из Никарагуа Веско направился на Антигуа, где правительство Вере Бёрда за определенную сумму обеспечило его убежищем и паспортом на чужое имя. Бёрд довольно долго сопротивлялся американским требованиям выдать Веско, и тот успел позвонить в Коста-Рику Пепе Фигересу и попросить у него помощи. По просьбе Веско Фигерес лично позвонил Фиделю Кастро, чтобы обсудить возможность предоставления ему убежища. Кастро согласился, но не из уважения к Фигересу, а потому, что Веско готов был заплатить за эту любезность гигантское вознаграждение. Поговаривают, что речь шла о миллиарде долларов, но вряд ли у Веско было так много денег. С другой стороны, даже если он заплатил 10% от этой суммы — а такие деньги у Веско, несомненно, имелись, — это тоже пустяком не назовешь.

Итак, Кастро поселил Веско в резиденции для гостей в Ла-Коронела, самом респектабельном районе Гаваны, и приставил к нему подразделение сил безопасности — как для охраны, так и для того, чтобы держать его на коротком поводке. Веско получил возможность общаться с членами дипломатического корпуса в самом модном гольф-клубе страны, отправить своих детей учиться за границу, в престижную международную школу, устраивать шикарные вечеринки, вкладывать деньги в сахарный и табачный бизнес, построить несколько домов на побережье, торговать кофейными фьючерсами и управлять огромным предприятием по отмыванию денег неподалеку от Кайо-Ларго на юге Кубы. Он использовал свои колумбийские связи, чтобы превратить Кубу в перевалочный пункт транспортировки кокаина, обеспечивая выплату «ренты» братьям Кастро, и панамские — чтобы помогать Фиделю обходить американское эмбарго на кубинские товары. Для этого Веско была разработана схема, по которой сахар отправлялся из Гаваны в Панаму, там перемаркировывался и переоформлялся как панамский сахар, а затем ввозился в Штаты. Та же тактика использовалась и для экспорта кубинских лобстеров. Кроме того, Веско организовал «отмывание» в Панаме американских товаров, которые не могли доставляться на Кубу легально: отсюда они фактически отплывали в Гавану, а в накладных указывался совершенно другой пункт назначения. Максимум, что смогли сделать американцы, — это вновь выдвинуть обвинение против Веско, на этот раз в участии в преступном сговоре с целью контрабанды кокаина в Соединенные Штаты.

Как и следовало ожидать, швейцарцы опять возбудили дело против Бёрни Корнфелда. Пока они изучали документы IOS, он провел в камере предварительного заключения 11 месяцев. Не имея возможности обратиться за помощью к коммандос, которые когда-то освободили его продавцов в Бразилии, Бёрни удовольствовался тем, что заказывал еду в лучших ресторанах Женевы. Его обвинили в хищении 7 млн. долларов, но швейцарцы не смогли доказать этого, и он был оправдан. Большую часть оставшейся жизни Бёрни провел в маленьком домике в Лондоне, не переставая, впрочем, волочиться за юбками. В 1995 году, когда он находился в Израиле, с ним случился удар, и его друзьям пришлось скинуться, чтобы перевезти его в Великобританию. Через несколько недель он умер.

В тот же год Кастро обвинил Веско в том, что тот был «агентом-провокатором» иностранных правительств, которые, однако, не были названы. Веско вместе с племянником Ричарда Никсона Дональдом занялся разработкой чудо-лекарства от рака и артрита. Однако чуда не произошло. Государственный департамент США известили о том, что Куба готова передать им Веско, но и этого не случилось.

Бёрни как-то сказал, что придет день, когда Веско просто переживет свою полезность, и Кастро бесцеремонно отвернется от него. Что и произошло. Кастро упрятал Роберта Веско в тюрьму на 13 лет.

И там, где он оказался после смерти, Бёрни смог посмеяться последним.

Вначале 1960-х годов количество долларов, неподконтрольных властям США, достигло, наконец, такой цифры, когда стоимость американской валюты, находящейся за рубежом, фактически превысила стоимость американского золотого запаса. Впервые в истории США вероятность осуществления «сценария правителя Абу-Даби» стала весьма реальной.

Отсутствие достаточного количества золота в Форт-Ноксе создало реальную угрозу международной валютной системе, доллару как мировой валюте и самой экономической мощи Соединенных Штатов. Эта ситуация еще больше усугублялась тем, что Америка все глубже увязала во Вьетнаме, поскольку это значительно увеличивало поток валюты, утекавшей за рубеж. Баланс внешней торговли резко ухудшился, и драконовские меры казались неизбежными.

Начиная с середины 1963 года, когда у власти находилась администрация Кеннеди, и до окончания президентского срока Линдона Джонсона в январе 1969 года американцы пытались ужесточить финансовое регулирование и ввести контроль за движением капитала в тщетной надежде ограничить отток долларов за границу. Но война во Вьетнаме разрушила платежный баланс. Вначале Джонсон сделал меры регулирования добровольными, но это не дало никакого результата. Затем он сделал их обязательными, и из этого тоже ничего не вышло. Крупные международные банки расценивали это вмешательство как неестественное ограничение естественного движения капитала и придумывали способы обходить его. Джонсон утверждал, что данные меры были вызваны политической необходимостью, но, чтобы умиротворить большой бизнес, он разрешил компаниям, работающим за рубежом, оставлять свои прибыли за пределами страны. Перед компаниями встал вопрос: куда вложить эти прибыли? Очевидным ответом стало: в свой собственный «задний двор», в Багамы.

Началась новая золотая лихорадка. Американские банки ринулись на юг, чтобы открыть там офшорные отделения, за банками в офшорные зоны последовали компании, а за компаниями — еще больше банков. Гангстеры указали путь большому бизнесу, и к тому времени, когда в Овальном кабинете Линдона Джонсона сменил Ричард Никсон, Багамы стали одним из важнейших мировых финансовых центров.

По мере того как деньги аккумулировались вне досягаемости тех правительств, которые эти деньги печатали, концепции суверенитета был нанесен еще один удар. Было время, когда граница независимого государства пролегала по горному хребту или реке, или по береговой линии, к которой добавлялось три мили океана, потому что именно такое расстояние могло преодолеть пушечное ядро; в небе ей соответствовала высота, на которую поднимался воздушный шар. И хотя трехмильная зона была позднее расширена до 12 миль, чтобы дать рыболовным флотам монополию на улов рыбы, которая иначе оказывалась в международных водах, а высота границы с появлением реактивных самолетов достигла 50,55 мили, большая часть того, что когда-то означало суверенитет, теперь была разрушена, потому что офшорный мир, по определению, находится за пределами суверенитета.