«Бытие», глава третья, стих первый. То, что случилось прежде, не должно случиться вновь. На этот раз мы его уничтожим, врага. Какое бы обличье он ни принял. Я буду, думал кардинал, молиться об этом.

– Примите мои извинения, – сказал он кучке приезжих священников, ожидавших его в огромной приёмной. – Я должен ненадолго удалиться в часовню. Поступило известие о серьёзных событиях.

Он стоял на коленях в тишине и полумраке часовни, освещенной лишь парой свечей, горевших в дальних её углах.

Отче, молился он, научи нас познать пути Твои и как следовать ими. Научи нас, как защитить себя и оградиться от врага. Дай нам прозреть и понять его многомерзостные каверзы. Ибо велики его мерзости и велико его коварство. Дай нам силу – удели нам от Своей божественной власти – изгнать его, где бы он ни таился.

Кардинал не услышал ответа, что нисколько его не удивило. Набожные люди обращаются к Богу, но лишь сумасшедшие слышат Его ответы. Его ответы должны прийти изнутри, из глубин твоего собственного сердца. Ответ, подсказанный Духом Святым. Так было всегда.

Внутри кардинала Дух Святой, в обличьи его собственных соображений, без задержки ратифицировал его собственный план. Стих «Ворожеи не оставляй в живых» включал в сферу своей деятельности и вот этого контрабандного мутанта. «Ворожею» можно было с легкостью приравнять «чудовищу». Следовательно, Писание его поддерживало.

Да и вообще он был главным представителем Господа на Земле.

Для полной уверенности он раскрыл свою огромную Библию и перечитал стих восемнадцатый двадцать второй главы «Исхода»:

«Ворожеи не оставляй в живых».

А заодно прочитал и следующий стих:

«Всякий скотоложник да будет предан смерти».

Затем он прочитал примечания.

Древнее колдовство глубоко погрязло в преступлениях, аморальности и обмане; оно окунало людей в грязь отвратительных обычаев и суеверий. Стиху предшествует предупреждение против сексуальной распущенности, за ним следует решительное осуждение противоприродных извращений и идолопоклонства.

Ну что ж, это тоже прямо относится к данному случаю. Отвратительные обычаи и суеверия. Существа, зачатые при сношениях с нёлюдьми на далёких, чуждых планетах. Они не должны вторгнуться в этот священный мир, сказал он себе. Я уверен, что мой коллега Верховный Прокуратор вполне со мною согласится.

И вдруг его посетило озарение. К нам вторглись! – понял он. То, о чём нам твердили уже два века. Святой Дух говорит мне: это свершилось!

Проклятое исчадие мерзости, думал он, поспешая в главный центр управления, где находился терминал прямой, тщательно защищенной линии связи с прокуратором.

– Это про младенца, что ли? – спросил Булковский, когда контакт был – во мгновение ока – установлен. – Я уже лёг спать, это как-нибудь подождёт до завтра.

– Там появилась некая мерзость, – сказал кардинал Хармс. – «Исход», глава двадцать вторая, стих восемнадцатый: «Ворожеи…»

– Большой Болван не допустит эту мерзость на Землю. Можно не сомневаться, что она была перехвачена уже на внешних поясах иммиграционного контроля.

– Господь не желает чудовищ в этом мире, первом из его миров. И вы как новообращённый христианин тоже должны это понимать.

– А я что, не понимаю? – возмутился Булковский.

– Так какие же указания должен я дать Большому Болвану? Что он должен делать?

– Вернее сказать, – криво усмехнулся Булковский, – какие указания даст нам Большой Болван. Или вам так не кажется?

– Мы будем молиться, чтобы Господь споспешествовал нам пройти сквозь бурю этого кризиса, – сказал Хармс. – Присоединитесь ко мне в молитве, склоните вашу голову.

– Меня зовёт жена, – сказал Булковский. – А помолиться можно будет и завтра. Спокойной ночи.

Он прервал связь, не дожидаясь ответа.

О Господь Израиля, молился Хармс, низко склонив голову. Не дай нам промедлить и защити от обрушившегося на нас зла. Пробуди прокураторову душу к неотложной значимости этого часа испытания.

Ты проверяешь нашу духовную стойкость, говорил он Богу. Во всяком случае – мою, я это знаю. Мы должны доказать свою стойкость, отбросив прочь сатанинское наваждение. Господи, сделай нас стойкими, дай нам в руки меч Твоего всемогущества. Дай нам седло праведности, дабы воссесть на скакуна… Кардинал не смог додумать эту мысль, слишком уж она была пронзительной. Поспеши к нам на помощь, закончил он и поднял голову. Он ликовал, словно, подумал он, заманив обречённую жертву в ловушку. Мы его затравили, думал он, и оно умрёт. Велик и славен Господь!

Прямой скоростной рейс умотал Райбис Ромми до полусмерти. Компания «Юнайтед Спейсуэйс» предоставила не совсем обычной пассажирке целый ряд из пяти сидений, чтобы можно было лежать, но даже это не слишком помогло. Райбис лежала на боку, натянув одеяло до подбородка, и не говорила ни слова.

– Чёрт бы побрал все эти юридические формальности, – сказал Элиас Тейт, хмуро глядя на измученную женщину. – Если бы мы отправились без промедления… – Он поморщился и не закончил фразу.

Укрытый во чреве Райбис зародыш – теперь уже шестимесячный – долго, кошмарно долго не подавал ни малейших признаков жизни. А что, если он умер? – спросил себя Херб Ашер. Смерть Бога… причём при обстоятельствах, никем и никогда не предвиденных. И ведь никто, кроме Райбис, Элиаса Тейта и его самого, Ашера, никогда об этом не узнает.

А может ли Бог умереть? – думал он. Бог, а с ним и моя жена.

Церемония бракосочетания была короткой и предельно простой – заурядная канцелярская процедура, напрочь лишённая отсылок к религии и морали. Но для начала и ему, и Райбис пришлось пройти подробное медицинское обследование, в ходе которого была, конечно же, обнаружена её беременность.

– Отец вы? – спросил его врач.

– Да, – кивнул Херб Ашер.

Врач ухмыльнулся и сделал пометку в карточке.

– Мы решили, что нам стоит пожениться, – сказал Ашер.

– И правильно сделали. – Вокруг немолодого холёного врача почти ощутимо висела аура полного безразличия. – Вы знаете, что это будет мальчик?

– Да, – кивнул Ашер. Ещё бы не знать.

– Я только одного не понимаю, – сказал врач. – Было ли оплодотворение естественным? Как-то больше похоже на искусственное, потому что сохранилась девственная плева.

– Поразительно, – поразился Херб Ашер.

– Такое хоть и редко, но случается. Так что технически ваша жена всё ещё девушка.

– Поразительно, – поразился Херб Ашер.

– Сейчас она в очень тяжёлом состоянии, – сказал врач. – Рассеянный склероз.

– Я знаю, – стоически ответил Ашер.

– И нет, как вы понимаете, никакой гарантии, что она выживет. Поэтому я приветствую идею вернуть её на Землю и ото всей души одобряю ваше решение лететь вместе с ней. Однако всё это может оказаться впустую. Рассеянный склероз – болезнь весьма коварная. В миелиновой оболочке нервных волокон образуются затвердения, что приводит со временем к полному параличу. За многие десятилетия интенсивных исследований были выявлены два действующих фактора. Некий микроорганизм и, что гораздо важнее, специфическая форма аллергии. Методика лечения связана с преобразованием иммунной системы таким образом, чтобы…

Доктор продолжал и продолжал, а Херб Ашер делал вид, что внимательно слушает. Всё это было ему известно со слов Райбис и из текстов, которые она получала от MED; подобно ей, он давно уже стал специалистом по этой болезни.

– А можно мне воды? – пробормотала Райбис, с трудом оторвав голову от подушки. Её распухшее, с вывернутыми губами лицо сплошь пошло коричневыми пятнами. Она еле ворочала языком, так что Херб Адлер не сразу её понял.

Стюардесса принесла бумажный стаканчик с водой, Херб Ашер и Элиас придали Райбис полусидячее положение, и она взяла стаканчик. Её руки тряслись, как, впрочем, и всё её тело.

– Потерпи, уже немного осталось, – сказал Херб Ашер.

– Господи, – пробормотала Райбис, – мне кажется, я прежде умру. Скажи стюардессе, что меня снова будет тошнить, пусть принесёт этот тазик. Господи.