Дальше маячили тени и слышался необъяснимый стрекот.

— Кто там? — крикнул американец.

— Машины несем, — просипел кто-то. — Авария, как-никак.

Фонарик высветил идущих. Американец вздрогнул. В следующую секунду кончилась батарейка.

Однако он успел различить пару рослых деревенских парней, без усилия несущих под мышкой два древних черных велосипеда.

— Как?.. — промолвил американец.

Но парни уже прошли, унося с собой машины без передних и задних фар. Туман поглотил их. Американец стоял один на пустой дороге, держа бесполезный фонарь.

К тому времени как он открыл дверь заведения, оба «тела» уже лежали на стойке бара.

— Тела на стойке, — сообщил старик, оборачиваясь К американцу.

Толпа сгрудилась вокруг не ради выпивки, однако она не давала пройти врачу — ему пришлось бочком протискиваться от одной жертвы ночной езды без фар к другой.

— Первый — Пэт Нолан, — шептал старик. — Временно не работающий. Другой — мистер Пиви из Мэйнута, торговля сигаретами и леденцами. — Он повысил голос. — Мертвы, доктор?

— Нельзя чуть-чуть помолчать? — Доктор напоминал скульптора, которому никак не удается враз завершить композицию из двух полномасштабных мраморных фигур. — Положите одного пострадавшего на пол.

— На пол — верная смерть, — сказал Хибер Финн. — Простудится как пить дать. Лучше пусть лежит здесь, где мы надышали.

— Но, — тихо и смущенно спросил американец, — я в жизни не слышал о таких авариях. Вы уверены, что там не было машин? Только эти двое на велосипедах?

— Только?! — проорал старик. — Да на велосипеде, если приналечь, развиваешь скорость до шестидесяти километров в час, а под горку, да на длинном спуске, все девяносто, если не девяносто пять! Вот они и неслись, без передних и задних фар…

— Разве это не запрещено законом?

— К чертям законы! Пусть правительство не лезет в нашу жизнь!.. Так эти двое несутся, без фар, из одного города в другой, словно за ними черти гонятся! Навстречу, но по одной стороне дороги. Нам говорят, всегда езди по другой стороне, против движения, так безопасней. Вот и глядите, что выходит из этих постановлений. Люди гибнут! Как? Не понятно, что ли? Один помнил про правило, другой — нет. Лучше б уж гам, наверху, молчали! А теперь эти двое лежат рядком и вот-вот отправятся на тот свет.

— На тот свет? — Американец вздрогнул.

— А вы подумайте! Два здоровенных лба мчат сломя голову, один из Килкока в Мэйнут, другой из Мэйнута в Килкок. И что между ними? Туман! Только туман отделяет их от столкновения. И когда они врезаются друг в друга на перекрестке, происходит, что в кегельбане. Бах! Кегли летят! Вот и они, болезные, взлетают футов на девять, крутятся в воздухе, голова к голове, как закадычные дружки, велосипеды сцепились, словно мартовские коты. Ну и падают, ясное дело, лежат, ждут, пока за ними придет Косая.

— Но ведь они не…

— Думаете? В прошлом году не было в Свободной Стране ночи, чтобы хоть кто-нибудь не отдал Богу душу после проклятой аварии!

— Вы хотите сказать, более трехсот ирландских велосипедистов в год погибает от столкновений?

— Святая правда.

— Я никогда не езжу ночью на велосипеде. — Хибер Финн смотрел на тело. — Только хожу.

— Ну так чертовы велосипедисты на тебя наезжают! — вскричал старик. — На колесах или пешком, все равно какой-то Богом ушибленный гонит тебе навстречу. Да они переедут насмерть, «здрасьте» не скажут. О, я видел, как смелые люди гибли, оставались без рук, без ног или хуже, да еще потом год жаловались на головную боль. — Старик дрожал, глаза его были прикрыты. — Можно подумать, человеку не дано управлять таким сложным механизмом.

— Триста смертей в год, — ошалело повторил американец.

— Это еще без «легкораненых»! Их, почитай, тыща в неделю будет. Чертыхнется, забросит велосипед в туман, оформит пенсию и доживает свой век калекой.

— Что же мы разговариваем? — Американец беспомощно указал на простертые тела. — Здесь есть больница?

— В безлунную ночь, — продолжал Хибер Финн, — лучше идти полями, а дороги — ну их вообще к лукавому! Только благодаря этому правилу я дожил до пятого десятка.

— А-а… — Один из раненых шевельнулся.

Доктор, почувствовав, что слишком долго держит собравшихся в напряжении и они уже начали отвлекаться, вернул ситуации накал — резко выпрямился и произнес:

— Ну!

Все разговоры смолкли.

— Вот у этого малого… — Врач показал. — Синяки, порезы, страшная боль в спине на ближайшие две недели. А вот у этого… — Он состроил гримасу и уставился на второго велосипедиста — тот был бледен, черты заострились; складывалось впечатление, что пора бежать за попом. — Сотрясение мозга.

— Сотрясение! — пронеслось над стойкой, и вновь наступило молчание.

— Его можно спасти, если немедленно доставить в мэйнутскую клинику. Кто готов отвезти?

Все, как один, повернулись к американцу. Тот почувствовал, как превращается из стороннего наблюдателя в главного участника ритуала, и покраснел, вспомнив, что у дверей припаркованы семнадцать велосипедов и только один автомобиль. Он торопливо кивнул.

— Вот, ребята! Человек вызвался! Давай подымай этого малого — осторожно! — и неси в машину нашего доброго друга!

«Ребята» уже собрались было поднять раненого, но замерли, когда американец кашлянул. Он обвел рукой собравшихся и прижал к губам согнутую ладонь — жест в заведении весьма опасный.

— На дорожку!

Теперь даже более удачливый из двух, внезапно оживший, обнаружил в руке кружку. Ее вложили туда заботливые пальцы, со словами:

— Ну давай же… рассказывай…

— …что случилось, а?

Тело стащили со стойки, поминки временно отменили, в комнате остались только американец, врач, ожившая жертва катастрофы и двое забулдыг. Было слышно, как на улице укладывают единственного тяжелораненого в автомобиль «нашего доброго друга».

Доктор сказал:

— Допейте пиво, мистер…

— Макгвайр, — сказал американец.

— Святые угодники, да он ирландец!

Нет, думал американец, растерянно гляДя вокруг, на живого велосипедиста, который сидел, ожидая, когда возвратятся слушатели, на залитый кровью пол, на две «машины», брошенные у двери, словно театральный реквизит, на немыслимый туман и тьму за открытой дверью, вслушиваясь в раскаты и каденции голосов, каждый из которых в точности соответствует хозяину и природе. Нет, думал американец по фамилии Макгвайр, я почти, но не совсем, ирландец…

— Доктор, — услышал он свой голос, кладя монетки на стойку, — часто у вас сталкиваются автомобили?

— Только не в нашем городе! — Доктор скорбно кивнул на восток. — За этим езжайте в Дублин!

Они вместе пошли к дверям. Доктор взял американца под руку, словно надеясь последним советом уберечь его от беды. Ведомый врачом, тот чувствовал, как внутри переливается крепкий портер, и старался приноравливать шаг к этому обстоятельству.

Доктор шептал на ухо:

— Послушайте, мистер Макгвайр, вы ведь мало водили в Ирландии? Тогда запоминайте! В таком тумане, да еще в Мэйнут, лучше ехать на полной скорости! Чтоб грохот стоял на всю округу! Почему? Пусть коровы и велосипедисты брызнут с дороги!.. Поедете медленно — задавите не один десяток, прежде чем они догадаются, что к чему. И еще: увидите машину, сразу гасите фары. Лучше и безопаснее разъехаться в темноте. Проклятые огни только слепят глаза, сколько народу из-за них гибнет, не сосчитать. Ясно? Две вещи: скорость и гасить фары, как только завидите встречного!

В дверях американец кивнул. За его спиной более везучий участник аварии, устроившись поудобнее, смаковал портер и потихоньку, вдумчиво начинал рассказ:

— Так вот, еду я домой, ни о чем таком не думаю, под горочку…

Снаружи постанывал на заднем сиденье второй участник.

Доктор давал последнее напутствие:

— Обязательно надевайте кепку, если выходите ночью. Чтоб голова не болела, если столкнетесь с Келли, или Мораном, или еще с кем из наших лихачей. Они-то непрошибаемые с рождения, да еще накачаются в стельку. Так что для пешеходов в Ирландии тоже есть правила, и первое — быть в кепке!