Природа наградила меня тяжелой русой гривой, которую не берет плойка, поэтому, кудри на моей голове появляются исключительно благодаря термобигудям. Зажав во рту несколько шпилек со стразами, пытаюсь соорудить на голове подобие вечерней прически, чистые пряди не слушаются и постоянно рассыпаются из укладки под пальцами.

— Да что ж такое, — уже начинаю злиться на свои руки, растущие сегодня явно из «пятой точки», как в комнате начинает звонить телефон, — Вовремя, — бросаю попытки совладать с локонами и отправляюсь на поиски мобильного.

— Привет, Ален! — запыхавшись, выдыхаю в трубку, успев принять вызов в самый последний момент.

— Привет! Ты куда пропала? — подруга явно настроена порычать на меня, — Саш, ты хоть видела, сколько раз я тебе звонила вчера и сегодня? Я уже решила отпрашиваться с работы и ехать к тебе!

— Сколько время? — я удивлённо смотрю на часы, — Ого! Уже два!

— Уже два ноль два, — передразнивает мой тон подруга, — Ладно, Саш, — чувствую, что строгость Аленку начинает отпускать, — У меня есть лишнее приглашение на сегодняшний корпоратив. Коллега из соседнего отдела заболела. Пойдём со мной, развеешься?

— Неудобно, как-то. Да и не знаю я никого кроме тебя.

— Да я сама мало кого знаю. Только месяц работаю. Пошли а? Я Тошку уже к соседке снизу определила на вечер.

— Ладно, — сдаюсь я, — Во сколько начало? И где. У меня же сегодня детский праздник вечером, ты помнишь?

— Ой, да успеешь ты везде. Начало в десять, ресторан «Мимино».

— Это где, подожди?

— И не скажу, такси возьми, нечего в платье ездить на метро. Все, — звонко целует трубку, — Ты у меня чудо, я побежала. Клиенты ждут.

Теперь ещё и платье на работу придётся брать, хорошо, что купила новое. Надо примерить ещё разок. Застегиваю боковой замок на расшитом стразами лифе, расправляю легкую шифоновую юбку и обуваю туфли на шпильке. Кручусь перед зеркалом в полный рост, ощущая, как мое настроение ползёт вверх. Красиво. Внимание мужчин мне сегодня будет обеспечено. Что не говори, Аленка права, развеяться- лучшая терапия. Лак для волос становится микрофоном, и я представляю себя известной актрисой, конечно, на получении премии «Оскар».

— Я так волнуюсь, совсем не знаю, что люди говорят в таких случаях, — крепко стискиваю в руках баллончик и прижимаю его к груди, — Хочу поблагодарить маму, папу, режиссера и моих любимых поклонников. Эта награда — наша общая заслуга!

— Мдаа… — раздаётся смешливое покашливание у меня за спиной. От неожиданности лак выскальзывает из рук и падает на пол, — Я вот уже и сам сомневаюсь. Ты точно меня не нафантазировала?

— Так и заикой можно стать! — заливаюсь краской от смущения, начиная злиться на на Игната, — Зачем меня пугаешь? И почему я тебя не вижу?

— Просто обернись, я ж в зеркалах не отражаюсь, — поворачиваюсь к нему лицом и наблюдаю, как он вальяжно выседает на диване, — А вообще, уже давно здесь, — он пытается сдержать улыбку, — Не хотел тебя прерывать. Любовался.

— Что ты успел увидеть? — интересуюсь очень вкрадчиво, предвещая надвигающуюся бурю.

— Саш, — он выставляет вперёд руки, признавая капитуляцию, — Честное слово, ты уже была одета, — он конкретно этим забавляется, — Вот только мне сильно интересно, чтобы ты мне сделала, если бы я признался, что видел тебя в нижнем белье?

— По-мужски ты должен был закрыть глаза и обнаружить своё присутствие сразу.

— Какая ж ты красивая, когда злишься, — он внимательно осматривает меня с ног до головы и останавливает взгляд на губах. Их начинает приятно покалывать, и я не сдержавшись, прикусываю нижнюю, — У тебя свидание? — спрашивает чуть с большим нажимом, чем положено знакомому.

— Подруга пригласила на корпоратив. Тут поиск по твоей фотографии завершился, — резко перевожу тему и чувствую, как он замирает в ожидании вердикта, — Не нашли. Ничего. Ты случайно больше ничего не вспомнил?

— Нет, — настроение мужчины падает вниз, и возле глаз пропадают те самые «гусиные лапки», которые мне так нравятся.

— Игнат… — я мнусь, не зная, как его попросить не ходить за мной на работу.

— Ты хочешь попросить меня не ходить с тобой на корпоратив, — на губах появляется ухмылка, — Не пойду, не переживай.

— Нет! — вот блин! — Это совсем не то, о чем ты подумал. Сегодня вечером я буду работать на детском празднике. И мне бы не хотелось, чтобы я как-то отреагировала на твоё присутствие перед малышами.

— Ты работаешь аниматором?

— Вообще, я — учитель иностранных языков, но сейчас пришлось уволиться из школы. Моя свекровь тоже там работает…

— Они ещё хуже чем я думал!

— Давай не будем портить мне настроение. Детки, они все чувствуют. И мне уже пора идти… Чем займёшься?

— Погуляю. Может быть, удасться зацепиться за что-то…

— Тааак, внученька, ну а ты чем порадуешь дедушку? — Борис Иванович старательно придаёт голосу обволакивающей глубины бархатных обертонов.

Я весь вечер искренне наслаждаюсь тем, как немолодой учитель физики играет роль главного новогоднего персонажа и не скидывает все действие на Снегурочку, как это обычно бывает. Достаю из большого мешка подарок и держу его наготове для маленькой снежинки.

Старательно декламирует заученный стих девочка пяти лет. Почему-то она очень сильно выделяется из общей массы детей. Приглядываюсь к ней профессиональным взглядом. Очень дорогая одежда, как у куколки, брендовый серебристый рюкзачок в тон туфелькам и пронзительно печальные голубые глаза. О, Господи. Взгляд лет на восемь потянет. Но вот что я могу сделать? Я всего лишь аниматор, а через пятнадцать минут ее заберут родители. Они уже начинают собираться возле раздевалки и тихонько фотографируют своих малышей на телефоны. Одариваем последнего зайчика пожарной машиной и уходим с дедом Морозом в небольшую костюмерную.

— Ну вы прям молодцы! — Соня залетает в комнату и раздаёт нам по конверту, — Родители просто в восторге, дети им уже головы про вас забили, — она довольно смеётся и плюхается на диван.

— Сонь, а можно тебя тихонько на пару слов? — не знаю, как попрошу ее разузнать на тему Игната, но у старой знакомой, наверняка остались связи в полиции. Они смогут поднять все сводки и происшествия за последний месяц. Другого варианта выяснить правду у меня нет.

— Конечно, если наедине, то пошли в кабинет, — она проводит меня по коридору к самой последней двери и открывает ее, — Вот. Не смотри, что маленький. Из туалета переделать пришлось, зато свой. Ну, выкладывай. Тебя кто-то обидел по работе?

— Ой, нет! — я даже отмахиваюсь ладонью, — Я совсем по личному. Включи блютус и прими фотографию. Есть?

— Красивый мужик. Так зачем он мне?

— Его зовут Игнат Плисецкий. Больше я о нем ничего не знаю. С ним что-то случилось за последний месяц. Я хочу попросить тебя узнать что. У тебя же остались возможности… Мне очень нужно, он приходит ко мне во снах…

— Хм… Сань, ты меня пугаешь.

— Я — нормальная, если ты об этом. Просто хочется понимания.

— Хорошо, все сделаем. Сегодня суббота, так что, только послезавтра.

— Спасибо тебе огромное. За все.

— Ладно, Саш, не волнуйся, домой иди. Мне тоже надо бежать забирать ребёнка от свекрови. Родители мужа в театр идут.

Надеваю пальто, выхожу в раздевалку, чтобы обуть сапоги и вижу ту самою грустную снежинку, одиноко сидящую на лавочке и что-то старательно рисующую в цветном блокноте.

— Малышка, а где твои родители? — подхожу к ней ближе и присаживаюсь на корточки, заглядываю в глаза и стараюсь невзначай показать ладони. Так психологи учили нас устанавливать базовое доверие с детьми, когда я проходила практику в интернате.