Гибкая, как ива, она порхала с ним по зале, проскальзывая время от времени у него под рукой. В ее стройной фигуре, так выделявшей ее среди других знатных дам, не было никакой округлости, смягчавшей худобу. Напротив, хрупкая внешность явно противоречила ее скрытой силе. Он ощущал гладкие мышцы под кожей ее руки, стремившиеся удержать его на расстоянии. Это было зрелище, которое опьяняло, очаровывало и распаляло одновременно.

Закрыв глаза, он притянул ее к себе еще ближе и глубоко вздохнул. Ее разгоряченная кожа пахла свежестью…

Его дыхание стало прерывистым, глаза медленно приоткрылись, как у человека, страшившегося того, что предстанет его взору.

Сделав неверное па, Энн оступилась и приникла к нему. Он подхватил ее тело — такое близкое, такое знакомое. Она уперлась рукой в то же место на его груди, что и пять ночей назад, и тут же в ужасе отпрянула.

Где-то совсем рядом, смутно почудилось Джеку, раздался сатанинский смех.

Он задрожал. Еще никогда в жизни он не был так близок к тому, чтобы лишиться самообладания. Энн еще повезло, что они находились в зале не одни, потому что Джек отнюдь не был уверен в том, что в противном случае не задушил бы ее в объятиях прямо в танце.

Он схватил ее за плечи, уставившись на нее сверху вниз. Она с вызовом вскинула голову, ее глаза блестели, словно мириады звезд, гаснущих в ночной тишине.

— Моя воровка! — произнес он.

— Неужели вы думали, что я вас не узнаю? Что ваш образ не врезался намертво в мою память? — спросил он низким, сердитым голосом.

— Вы делаете мне больно, — ответила она чуть слышно.

Его руки упали с ее плеч. Пара, танцующая рядом, изумленно уставилась на них. В досаде буркнув что-то себе под нос, Джек снова подхватил свою партнершу и принялся кружить в вальсе.

— Помоги мне, Боже, если я не могу распознать вас на ощупь. Ваше тело мне знакомо. От этого вам никуда не деться. — Его хриплый и вместе с тем мягкий голос еще никогда не звучал так вкрадчиво и так угрожающе.

А она думала, будто уже не способна испытывать страх. Как же она заблуждалась!

Кровь отхлынула от щек Энн. «Доведи игру до конца. Сделай вид, будто он намекает на тот мимолетный поцелуй возле городского особняка Нортов».

— Прошу вас, полковник… — Ей не было нужды притворяться смущенной. — Я не настолько легкомысленна, как это следует из моего недавнего поступка. Могу сказать в свое оправдание лишь то, что ваш… ваш поцелуй застал меня врасплох.

Его губы скривились.

— Вы ведь сами этого не хотите.

— Чего именно?

— Продолжать со мною эти игры.

Должно быть, он опять крепко стиснул ее пальцы, поскольку они слегка онемели.

Следом за вспышкой молнии раздался сильный удар грома, и струи воды ударили в оконные стекла. Стены словно надвинулась на Энн, голова у нее закружилась.

— Все кончено, — прошептал он. — Вы моя и должны с этим смириться.

— Это что, насмешка? Хотя я готова признать свою вину в том, что поощряла для видимости ваши ухаживания, но… — Ее голос замер, в ушах звенело. Боль волнами накатывалась на нее. «Прощай, Джек. Прощай, былая нежность. Мне уже ничего не вернуть». — Я должна решительно против этого возразить. Я была сбита с толку, так как прежде мне не приходилось иметь дело с людьми… вашего круга, и…

Выражение муки затмило блеск его светло-серых глаз, словно набежавшая тень луны.

— И я не желала бы иметь с ними дело и впредь.

Его голова откинулась назад, как будто она его ударила. Губы приоткрылись, и он судорожно вздохнул.

— Вы мне лжете.

— Умоляю вас, полковник, — проговорила она слабым голосом. — Я нахожу этот разговор крайне неприятным. Может, нам лучше прервать танец?

Серые глаза Джека сузились, но спустя какое-то мгновение его лицо обрело прежнюю безмятежность, словно весь его гнев оказался погребенным под слоем остывшего пепла.

— О нет, мадам. — Его тон был жестким. — Смиренно приношу вам свои извинения и умоляю не покидать меня.

Ей следовало бы уйти. Он дал ей для этого более чем достаточный повод. Однако нужные слова почему-то не шли у нее с языка. Она не могла бросить его прямо посреди бальной залы, а он не стал дожидаться ее ответа.

Они медленно, грациозно кружились в танце, попадая в такт мелодии, такой же строгой и причудливой, как и поединок, разыгрывавшийся между ними. Через тонкую ткань платья она ясно ощущала его пальцы, широкую ладонь и изгиб руки, обнимавшей ее за талию. Это чувство одновременно и опьяняло, и очаровывало ее, разжигая пламя в душе и заставляя трепетать.

Все это напоминало безумие, добровольное жертвоприношение. Ей надо держаться от него подальше.

— А вы уверены в том, что хотите именно этого, мадам? — спросил Джек, даже не поведя бровью. Он как будто читал мысли Энн. — Вы не производите впечатления глупой женщины, миссис Уайлдер, — с трудом продолжал он. — Но тот путь, который вы избрали, может привести только к трагическому исходу.

— Вы, наверное, имеете в виду то, что я далеко не блестяще справляюсь со своей ролью компаньонки при Софии, — бросила она. — Неужели я действительно оказалась такой плохой наставницей? Я знаю, что София слишком своенравна, но какая девушка с ее характером…

— Вы умышленно делаете вид, будто не поняли меня.

Энн вздохнула:

— Как видно, я постоянно вас разочаровываю, полковник.

На этот раз он не стал с ней спорить.

— Тогда давайте найдем какую-нибудь другую тему для беседы. Как продвигаются ваши поиски Призрака? — Она намеренно его поддразнивала, решив, что легче заставить его выплеснуть наружу свой гнев, чем терзаться пустыми иллюзиями.

На какой-то миг ей показалось, что она заметила озабоченность в его холодных глазах, сочувствие в резком тоне. Но нет! Это не более чем очередная ее фантазия.

Яростные раскаты грома потрясли дом.

— Едва ли бедняга рискнет выйти на улицу в такую ужасную ночь, — продолжала она беспечно. — Для этого нужно дойти до полного отчаяния. Хотя надо заметить, что здесь для него найдется достаточно соблазнов. — Леди Диббс пронеслась мимо, кружась в объятиях какого-то старого жуира. — Леди Диббс щеголяет сегодня в прелестном новом ожерелье. Да и диадема леди Понс-Бартон тоже обошлась в кругленькую сумму.

Она подняла глаза на Джека. Тот внимательно следил за нею.

— Вы, очевидно, сильно раздосадованы тем, что вам до сих пор не удалось поймать Призрака, — продолжала Энн. — Но не стоит из-за этого огорчаться. Кто способен предугадать, каким будет следующий шаг преступника? Ведь у них образ мыслей совершенно иной, чем у порядочных людей.

Она запрокинула голову. Лицо Джека было непроницаемым.

— Надеюсь, я не слишком вас утомила, полковник? Или мне следует называть вас Джеком? — Она произнесла его имя с явным вызовом. Он не должен был оставаться безучастным. Лучше открытая ненависть, чем это томное безразличие.

— О, уверяю вас, я нисколько не устал, — проговорил он совершенно спокойно.

О Боже, он должен ее возненавидеть! Из ее горла, сдавленного болью, вырвался короткий, почти истерический смешок. Ей не удалось сдержать охватившую ее дрожь. Во время очередной фигуры танца Энн оступилась и, чтобы не упасть, ухватилась за его искалеченную руку. Джек невольно поморщился.

— Ох! — воскликнула она. — Я сделала вам больно.

— Нет, — возразил он мягко. — Я больше не доставлю вам этого удовольствия, дорогая.

Его воровка! Хрупкая, погруженная в мирские заботы вдова сливалась в его сознании с дерзкой, неуловимой ночной грабительницей. Похоть и нежность. Отчаяние и гордыня.

Она насмехалась над ним, однако не это было главным. Влечение к ней его раздражало даже больше, чем ее откровенная издевка.

Ему стало трудно дышать. Она просто его разыгрывала, поощряя ухаживания и заставив его ей довериться, открыть свои тайные помыслы. Однако даже это соображение не могло убить в нем страсть.