Но прежде чем я смогла поближе рассмотреть татуировки Бекхэма, кто-то произнес хриплым голосом:

– Генри! Мой милый мальчик!

И это был не Дэвид Бекхэм, а голая женщина, расслабляющаяся в джакузи. То есть я не видела, полностью ли она голая, так как в воде бурлило слишком много пузырьков, но выше талии на ней определенно ничего не было. Со слегка загорелой кожей, блестящими золотисто-каштановыми локонами и огромными зелеными глазами, обрамленными длинными пушистыми ресницами, она легко могла сойти за русалку. Только темно-красная помада придавала ей немного вульгарный вид.

Генри улыбнулся ей. Как будто он не просто ждал встречи, а был счастлив ее видеть.

Я чувствовала, что становлюсь все тяжелее и медленно опускаюсь к полу.

– Привет, Би, – сказал Генри, не удостоивший Бекхэма даже взглядом. Би или Б? Что это за кодовое имя? Вряд ли это размер ее бюстгальтера.

Би вытянула одну из своих длинных ног из воды. Я бы не удивилась, если бы там все-таки оказался рыбий хвост.

– Разве ты не залезешь в воду? – Она двусмысленно улыбнулась.

Нет, не залезет, с удовольствием закричала бы я, но облака не умеют говорить. Генри развязал пояс и небрежным жестом сбросил халат с плеч на пол так стремительно, что Би в джакузи с радостью выдохнула, а у меня возникли проблемы с тем, чтобы удержаться в воздухе. Безо всяких усилий я превратилась в нечто среднее между облаком и конденсатом и знала, что мне не удастся долго продержаться в таком странном состоянии. Но это единственное, что я знала. Что, черт возьми, здесь происходит? Злые слова Леди Тайны пронеслись в моей голове. Что она тогда написала? Что Генри никогда не отличался сдержанностью, когда дело касалось женщин?

Не очень понимая, что делаю, я превратилась в стрекозу и уселась на лист кувшинки рядом с бассейном. Так уже лучше. Будучи стрекозой, я, по крайней мере, могла дышать и стоять всеми шестью лапками на твердой поверхности.

Тем временем Би прищурилась и оглядела Генри с ног до головы.

– У тебя фантастическое тело, – промурлыкала она. В этом она была права: рядом с Генри терялся даже Дэвид Бекхэм, причем буквально – его и след простыл.

Правда, на Генри были плавки, я заметила это, хотя в данный момент данный факт меня не очень-то и успокоил.

– Чего же ты ждешь? – Засмеявшись, Би откинула голову. Зубы у нее тоже были красивые. – Или ты боишься меня?

Нет, Генри совсем не выглядел так, будто кого-то боится. Совсем наоборот. Я почувствовала, как мои крылья задрожали. Не по этой ли причине Генри так спокойно ждал, как будут развиваться наши отношения? Потому что с другой он...

«Не ходи туда», – мысленно умоляла я. Я с удовольствием закрыла бы глаза передними лапками (и почему, спрашивается, я всегда превращаюсь в животных с отличным зрением?), но не сделала ничего подобного. Вместо этого я смотрела на Генри, который скользнул в воду и медленно нырнул, как модель в одной рекламе туалетной воды. Когда он снова вынырнул, вокруг него мерцали крошечные капельки, в которых преломлялся свет, как в кино с эффектом замедления, а на его гладкой коже сверкали большие капли-жемчужины. С довольной улыбкой Генри удобно устроился напротив Би. Они были в бассейне одни. И Селин Дион снова запела: «Every night in my dreams I see you, I feel you, that is how I know you go on…»

Могут ли стрекозы падать духом? Я чувствовала себя именно так.

На месте Дэвида Бекхэма на краю бассейна вдруг появился пожилой мужчина в мятом костюме. Он сидел на потертом пластиковом стуле, совершенно не вписывающемся в общую атмосферу, и довольно резко и недоброжелательно говорил что-то на незнакомом мне языке, может, по-русски.

Би недовольно поморщилась.

– Западаю ли я уже и на детей? – Только теперь я услышала в ее голосе легкий акцент. – Посмотри на него, отец, он больше мужчина, чем ты когда-либо был. И у меня есть право немного развлечься.

Пожилой мужчина ответил на своем родном языке, еще более злобно, чем раньше. На его лице было написано пренебрежение. В подтверждение своих слов он плюнул на пол.

– Это неправда! – возмущенно закричала Би. – Я не выгляжу ни на день старше двадцати девяти, а этот парень совершеннолетний и точно знает, что делает.

– Абсолютно, – подтвердил Генри, хотя это была неправда. Восемнадцать ему исполнится только в феврале, через неделю после Грейсона и Флоренс. – А теперь я хотел бы попросить вас, чтобы вы оставили вашу дочь в покое, иначе я буду вынужден вам помочь.

Отец Би не выглядел готовым выполнить эту просьбу. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но Генри поднял руку и будто выключил звук: отец Би говорил, отчаянно жестикулируя, но его все же не было слышно, даже когда он вопил все громче, широко открыв рот, а вены на его лбу вздулись. Еще один знак Генри – и появились два одетых в белое смотрителя, которые подняли безмолвно кричащего мужчину вместе с его стулом и вынесли прочь.

– Да, так вот, – начал Генри, снова повернувшись к Би, которая с восхищением смотрела на него.

– Как ты это сделал? – спросила она. – Никто никогда не мог заставить его замолчать.

– Для этого нужно время, – ответил Генри.

Пожимание плечами было так для него характерно, что я снова задрожала на своем листе кувшинки, и на этот раз лист задрожал вместе со мной. Что я здесь делаю? Почему я вообще слежу за ним? Я не хотела всего этого видеть. Единственное, чего я хотела на самом деле – это проснуться.

Между тем затряслось уже все растение, но Генри этого не заметил.

– Ты этого действительно не заслужила, Би, – продолжал он тихим, ласковым голосом. – Такая женщина, как ты, не должна терпеть подобное отношение ни от кого.

– Ох, ты замечательный, замечательный мальчик!

Би собралась подплыть к нему, и в последующие дни я много раз спрашивала себя, что бы произошло дальше, если бы я не поскользнулась на листе кувшинки и не свалилась бы вниз. С громким всплеском я упала в бурлящую воду между Генри и Би. Она испустила короткий вопль и захлебнулась, в то время как Генри растерянно уставился на меня.

Я не могла контролировать обратное превращение и поэтому не удивилась, что тоже оказалась голой, но моя кожа сияла сине-голубым металлическим блеском, а на спине все еще оставались четыре тонких стрекозиных крыла, которые полностью промокли и повисли бесполезными тряпками.

Но сейчас мне не было до этого никакого дела.

Би наконец отошла от шока. Она закашлялась и выплюнула воду.

– О нет, нет! – негодующе сказала она. – Все было так хорошо. Идеально! И нам не нужен смешной эльф или существо из «Аватара»! Что это?

Да, что это? Я тоже не знала. Я больше ничего не знала.

От чувства вины в глазах Генри мне стало еще хуже, и я так разозлилась, что полностью забыла о смущении.

– Понятия не имею! – фыркнула я и заставила крылья исчезнуть, а цвет кожи – стать нормальным. – Давайте спросим Генри!

Но Генри молчал. Очевидно, мое появление лишило его дара речи.

Я доплыла до края бассейна, вылезла и поплелась мимо остальных голых людей. Мои ноги все еще были зелеными, и мне казалось, что каждый в этом помещении пялится на меня. Ну и пусть – мы точно никогда не встретимся снова!

Почему я не могу проснуться? Где дверь в коридор? Я хотела домой. Просто хотела домой.

Я начала плакать, как будто кто-то открыл во мне кран. Слезы текли по моим щекам, я ничего не могла с этим поделать. Черт! Не сейчас. Где-то же должна быть эта дурацкая дверь. Заплаканная, я на ощупь искала дорогу вдоль стены.

– Лив! – Генри схватил меня за плечи и развернул к себе.

Недолго думая, я освободилась от захвата приемом, который мы отрабатывали с мистером Ву в Беркли столько раз, что я могла выполнить его, даже проснувшись среди ночи. Генри снова потянулся ко мне, и я ударила его кулаком в грудь.

Но вместо того, чтобы согнуться от сильного удара, Генри протянул ко мне руки и попытался вытереть слезы с моих щек.

– Ливви, пожалуйста! Не убегай!