Миа задыхалась в тесных маминых объятиях. Наконец ее веки вздрогнули и поднялись, а затем она завертела головой.

– Мама?

– Все хорошо, золотце, мы с тобой, – сказала мама и немного ослабила свою хватку.

– Я... я снова ходила во сне? – вздохнула Миа. – Я даже не могу вспомнить, что мне снилось.

– Да, но твоя охранная система сработала отлично, – заметила я и включила ночник.

– Постарайся вспомнить, что тебе снилось, – прямо и бесцеремонно велел Грейсон.

Миа все еще выглядела, словно в полусне.

– Это было... море, – пробормотала она. – И причал. Я сидела на нем и болтала ногами в воде... – Она взглянула на свою крышку от кастрюли. – Правда было громко?

– О да. – Лотти потерла руки. – Я думала, мусоровоз протаранил дом.

– Но я все равно не проснулась. Что-то со мной не так. – Миа снова откинулась на подушку.

– Вчера был насыщенный день. – Мама погладила Миа по щеке и посмотрела на Эрнеста. – Если мать собирается замуж, это может быть шоком для ребенка, таким драматическим переживанием... – сказала она шепотом, который был прекрасно слышен по всей комнате. Затем она снова повернулась к Миа. – Я просто посплю сегодня с тобой, да, мышонок?

Миа перехватила мой взгляд. Я знала, о чем она думает. Шок у нас был несколько месяцев назад, когда Эрнест и мама сообщили, что хотят жить вместе. Вот тогда мы были шокированы – а предложение руки и сердца стало хоть и неожиданностью, но приятной.

И все же меня полностью устраивало, что Миа сегодня будет спать не одна. Мама уже прижалась к ней под одеялом и обняла ее за талию.

– Мама, все хорошо, – сказала Миа. – Я рада, что вы с Эрнестом поженитесь. Свадьба будет супер. Одна мысль о том, как встретятся тетя Гертруда и ВВЖ...

– Не говоря уже о тете Вирджинии, – добавила Лотти.

– Я предвижу катастрофу, – пробормотала Флоренс, и мама с Миа одновременно захихикали.

– Ну тогда вам обеим пора спать. – На лице Эрнеста было написано облегчение, когда он вышел за нами из комнаты и закрыл дверь. – Все в порядке, – повторил он слова Миа.

Но, конечно же, это было не так. Все было совсем не в порядке. Без своей охранной сигнализации моя сестренка, возможно, сегодня ночью выпрыгнула бы из окна.

Я почувствовала на себе взгляд Грейсона, но ничего ему не сказала, а, быстро пробормотав пожелания доброй ночи, скрылась в своей комнате.

Удивительно, но скоро я заснула снова, и когда вышла в коридор, все было так, будто я никуда не уходила. Меня поразило, что дверь Генри все еще находилась прямо напротив моей и ничуть не изменилась. Элегантная, черная, внушительная, с ручкой в виде мрачно глядящей головы льва.

Я быстро отвела взгляд и посмотрела на собственную дверь – наверное, я ожидала, что она окажется в таком же беспорядке, как и я сама: облупленный лак, несколько глубоких царапин, возможно, другой цвет, который подходил бы мне больше, чем этот веселый мятный оттенок. Но моя дверь оставалась в идеальном состоянии. Ящерица подмигнула мне, прежде чем снова свернулась в блестящую дверную ручку.

Дверь Миа сегодня находилась справа от моей, а мистера Ву и след простыл. Вместо этого, когда я уже хотела взяться за ручку, к двери подошел кто-то другой.

– Мама?

Мама прижала палец к губам.

– Тс-с-с, Миа необходимо отдохнуть, – прошептала она.

Я смотрела на нее со смешанными чувствами. Это так трогательно, что Миа настолько доверяла маме, что сделала ее защитницей своих снов – и так неэффективно. Я заметила, что мама немного шире открыла дверь и приглашающе взмахнула рукой:

– Но ты, конечно, можешь войти, Лив, золотце. Если ты не будешь мешать нам спокойно отдыхать. Мы считаем овец.

– Нет, нет, так не пойдет. Откуда ты вообще знаешь, что я настоящая Лив?

Мама из сна со снисходительной улыбкой покачала головой.

– Настоящая Лив? Что за глупости ты говоришь, сокровище? Как будто я не узнаю моих дочерей. О, а вот и Грейсон.

Я обернулась. Действительно, позади меня в проходе стоял Грейсон, – его дверь как раз с тихим щелчком захлопнулась.

– Грейсон, милый, – осуждающе сказала мама. – На дворе январь. Не то время, чтобы ходить раздетым.

Грейсон подозрительно уставился на нее.

– Это дверь Миа? – спросил он меня.

Я кивнула. Что он здесь делает? Разве он не сказал, что больше никогда не выйдет в коридор?

– Грейсон, ты же...

– Я знаю, что ты подумала, – перебил он. – И я по-прежнему считаю, что мы должны оставить все это. Но твоя сестра только что чуть не выпрыгнула из окна, и я хотел... – Он покачал головой и вдруг посмотрел с некоторым смущением.

– Что ты хотел?

– Я думал, нужно посторожить. Как-нибудь.

Теплое чувство заполнило меня. Я взволнованно улыбнулась ему.

– Пора! – Мама нетерпеливо прищелкнула языком. – Ну что, Лив? Туда или сюда? Эти хердвикские овечки такие милые...

– Возможно, позже, – сказала я. – Закрывай дверь.

Мама так и сделала, но перед этим не удержалась от того, чтобы не посоветовать кое-что Грейсону. В следующую секунду Грейсон оказался облачен в пуховик.

– Отлично сделано, – похвалила я его. – Это хорошая тренировка.

Но судя по тому, как Грейсон осматривал себя, качая головой, я поняла, что он собирался вообразить что-то другое.

– Разве ты не говорила, что установила систему безопасности? – мрачно спросил он. – Я не совсем уверен, но, по-моему, тут ничего нет.

Ах да. С мистером Ву было безопасно. Но, очевидно, его возможности не беспредельны.

– Так любой может войти в сон Миа, – продолжил Грейсон. Он вглядывался в неясный свет коридора и явно чувствовал себя неуютно.

Я вздохнула. К сожалению, так оно и есть. С другой стороны, его идея посторожить дверь Миа, была отличной, но невыполнимой. Оставалось только одно.

– Я боюсь, у меня не осталось другого выхода, кроме как рассказать все Миа, – сказала я.

– Нет, Лив! Ты не можешь ее в это втянуть!

– Возможно, она и так уже втянута в это. И Миа должна уметь защищать свою дверь. Только так она может помешать тому, кто проникает в ее сны и заставляет ее ходить во сне и делать страшные вещи.

– Если бы только знать... – Грейсон не закончил фразу, потому что в этот момент мы услышали мужской голос.

– Стой на месте, дрянь! Брось это! – прогремело из соседнего коридора. – Стоп! Прекрати немедленно!

Голос был мне знаком. К сожалению.

Грейсон вздрогнул, и я вспомнила, что он все пропустил. Но прежде чем я успела что-то ему объяснить, из-за угла показалась фигура, которая стремительно приближалась к нам. Стройный и грациозный силуэт, который двигался очень элегантно, несмотря на спешку.

Это была Аннабель.

У меня оставалось не так много времени, чтобы рассмотреть ее и побороть свое изумление, так как она бежала прямо к нам. Сенатор Тод в развевающемся плаще и мягкой шляпе преследовал ее по пятам и без передышки ругался, причем «мерзавка» и «маленькая дрянь» были самыми мягкими вариантами.

Наконец Аннабель поравнялась с нами, и я поступила совершенно инстинктивно. Я пропустила ее мимо, преградила путь сенатору Тоду и воздвигла защиту.

Задыхаясь, он остановился.

– Снова ты! – прорычал он. – Скоро я устану от вас, дети!

– Или мы от вас, – заверила я его.

Только сейчас я поняла, что подняла руку, словно дорожный регулировщик. Понятия не имею, почему. Я постаралась незаметно опустить ее, не сводя, однако, глаз с сенатора Тода.

Аннабель стояла за моей спиной, и когда она вдруг начала смеяться, я в тот же момент поняла, насколько смешной казалась моя предполагаемая спасательная акция. Аннабель была последней, кто нуждался в защите во сне. Однако вместе с этим я испытывала облегчение, оттого что она снова была здесь. Осознание, что Аннабель совершенно беспомощна перед сенатором Тодом и его медикаментами в этой клинике, угнетало больше, чем мне бы хотелось.

– Смейся, пока можешь, ты, маленький дьявол, – прошипел сенатор Тод. – Я скоро узнаю, какая из этих дверей твоя, и тогда... – Прищурив глаза, он взглянул на Грейсона. – Кто этот новенький?