Почему я вообще заснула? Я же не собиралась. Мне нужно было всю ночь следить за Миа.

Вчера, после того как ее сон рухнул, а я проснулась, задыхаясь от страха, Миа посмотрела на меня с негодованием, а кончик ее носа оказался всего в нескольких сантиметрах от моего.

– Ты меня разбудила, – пожаловалась она. – С каких пор ты так дико мечешься во сне туда-сюда?

Я села. Свет ночника тускло освещал комнату, все выглядело, как и должно.

– Ущипни меня, – на всякий случай попросила я.

– Что?

– Ты должна меня ущипнуть! – Я протянула Миа руку.

– С удовольствием, – сказала она.

– Ай! Не так сильно!

Теперь будет синяк. Слава богу. Я действительно проснулась. И это была реальная жизнь в настоящей комнате Миа. А снаружи не было никакого тропического солнца и не ревели обезьяны.

Миа ущипнула меня еще раз.

– Ой! Хватит!

– Это за то, что ты меня разбудила. – Она взглянула на будильник. – О нет, нам вставать еще только через полчаса.

– Ты помнишь, что тебе снилось?

– Ты имеешь в виду, перед тем, как ты разбудила меня своими метаниями? – Миа взбила подушку и устроилась поудобнее. – Нет, не очень. Что-то такое со змеями... И ты тоже там была, я помню...

– И Артур, верно?

– Артур Гамильтон? – возмущенно повторила Миа. – Тот тип, при виде которого девочки в моем классе синхронно вздыхают? С какой стати он должен мне сниться? Он же выглядит, как человек, которого ребенком слишком часто изображали на пакетах с сухариками. А теперь можем мы еще пару минут поспать?

– Ты действительно ничего не помнишь из своего сна? Ни землетрясения? Ни Бенедикта Камбербэтча?

Глаза Миа снова закрылись.

– Мне жаль, если тебе снилось землетрясение. Если это произойдет снова, постарайся держать свои локти под контролем, хорошо? И не дергай... – Дальнейшие слова были произнесены невнятным шепотом.

– Миа...

– Я хочу спать. Отстань.

Я вздохнула.

– Прости. Но если тебе приснится Артур, то... то ты должна немедленно проснуться, слышишь?

Миа зарычала. А еще через секунду мягко засопела.

Генри говорил, что мы не должны паниковать. Но сказать – намного проще, чем сделать. И хотя угрозы Артура при свете дня выглядели менее пугающими, я все же понимала, что настроен он чрезвычайно серьезно. И мы мало что могли предпринять против него.

Даже если Генри был другого мнения, в моих глазах Артуром, как и Аннабель, должны были заниматься психиатры. Только что мы могли для этого сделать? Если бы мы рассказали, что Артур украл у Миа перчатку и теперь может управлять ею в ее снах, как марионеткой, в лучшем случае, врачи пришли бы за нами, а не за ним. Единственным человеком, который мог бы нам поверить, был сенатор Тод, он же доктор Отто Андерсон, но он сам был психопатом.

И я не учла еще одного: даже если с Миа что-нибудь произойдет, обвинить в этом Артура не получится: в конце концов, в это время он будет спать в своей постели в полукилометре отсюда. Никому и в голову не придет, что он причастен к произошедшему.

С другой стороны, если с Миа что-то случится, поверят нам или нет, будет уже совершенно неважно.

Грейсон побледнел от ярости, когда наутро в школе мы с Генри рассказали ему о том, что случилось во сне Миа. Первой его реакцией было намерение поколотить Артура на месте. Он не успокаивался довольно долго, пока не понял, что это бесполезно – Артур все равно смог бы спать и видеть сны. Вот только тогда он стал бы еще мстительнее.

Кроме того, после вчерашней ночи Артур как сквозь землю провалился. Он не появился ни на занятиях, ни где-либо еще, не выходил на связь ни по телефону, ни по электронной почте. И это внушало мне еще больший страх.

– С Миа ничего не случится, – раз сто повторил Генри, чтобы успокоить меня, но из этого ничего не вышло.

Все, что Артур сказал прошлой ночью, звучало в моей голове снова и снова, как навязчивая мелодия, от которой невозможно избавиться. «Я могу сделать с ней что угодно. В любое время. Когда однажды ночью она проснется и бросится под машину... Страшно представить, что она могла бы просто встать однажды ночью и повеситься в вашем сарае, правда?»

И у меня не получалось ничего придумать. Мы с Миа не могли каждую ночь до конца наших дней быть связанными друг с другом, словно несчастные индийские слоны. И как я могу быть уверенной, что Миа не перережет веревку, пока я сплю?

Лучше всего было бы вовсе не спать, чтобы приглядывать за Миа. Но это было так же невозможно, как и остановить Артура. Никто не может обходиться без сна.

Мне, во всяком случае, не удалось выдержать еще одну ночь, несмотря на три двойных эспрессо, которые я выпила около десяти вечера, и несмотря на то, что я не ложилась, а сидела, прислонившись к спинке кровати Миа. Я позаимствовала у Эрнеста триллер, но это оказалось плохой идеей. Книга только лишний раз убедила меня, насколько плох этот мир. Когда третья жертва маньяка-убийцы была погребена заживо, а я почувствовала себя такой же беспомощной и невежественной, как женщина-комиссар, Миа пожаловалась на слишком яркий свет. С неохотой и одновременно с облегчением я закрыла книгу и выключила ночник. Я и без того могла догадаться, чем все закончится. В конце книги молодая женщина-комиссар будет сама похоронена заживо, но, конечно же, вовремя спасется. И будет бояться темноты всю оставшуюся жизнь.

Я поглядывала то на спящую Миа, то на цифры на ее будильнике. Должно быть, где-то между двумя двадцатью и двумя двадцатью одной я уснула. В противном случае я бы не блуждала, почти отчаявшись, по этому бесконечному лабиринту из комнат. Все залы выглядели одинаково, по крайней мере, мне так казалось. Сначала я пыталась запоминать расположение дверей, сквозь которые я шла, чтобы понимать, была ли я уже в этой комнате. Но так как это был воображаемый лабиринт, то, вероятно, законы логики здесь не применялись.

Почему я снова не смогла проснуться? Даже когда пришел Спот и запрыгнул на кровать. И почему не звонит будильник Миа? Я запрограммировала его звонить каждый час, на случай, если усну.

Не знаю точно, что мне снилось сначала – это был относительно мирный сон со слонами и обезьянами – но когда я вдруг обнаружила свою зеленую дверь и поняла, что кофеин не сработал, то в панике выскочила в коридор.

Грейсон, который, вооружившись дробовиком, стоял у двери Миа, испуганно отскочил, когда моя дверь захлопнулась.

– Разве ты не собиралась бодрствовать?

– Да, – в отчаянии воскликнула я. – Но ничего не вышло, и теперь я не могу проснуться. Лучше всего, если ты дашь мне пощечину. Изо всех сил.

– Сомневаюсь, что это сработает. Кроме того, я не бью девочек. – Грейсон, нахмурившись, смотрел на меня. – Успокойся, Лив. Здесь все в порядке. Я лег спать гораздо раньше Миа – и поверь мне, Артура тут не было. Да и Генри появится в любую минуту. Мы договорились встретиться у двери Миа. Он сказал, что есть способ остановить Артура раз и навсегда.

Я глубоко вздохнула.

– Если бы я мог, то нафантазировал бы для тебя успокаивающий чай, – произнес Грейсон.

– Почему не звонит этот дурацкий будильник? – Я попыталась вспомнить, на какое время завела его последний раз. На три часа? Полчетвертого? – Я должна была все рассказать Миа, чтобы она сама могла защитить себя.

– Ни в коем случае. Этим ты ей не поможешь, а только подвергнешь еще большей опасности. Разве ты не помнишь, как это было с тобой? Как долго ты не могла смириться с мыслью о существовании этого места? И еще больше времени прошло, пока ты не научилась управлять своими снами. – Грейсон вздохнул. – А я вообще так и не научился. – Он указал на ружье. – Это должен был быть классный пулемет. Вместо этого вышла пукалка, с которой мой дедушка ходил на утиную охоту, когда мне было девять.

Я не смогла сдержать улыбку, но тут же посерьезнела.

– У Генри действительно есть план?

– Да, и он совершенно уверен в нем. Но где же он?

– Да, где же он?

Тяжело вздыхая, я осматривала коридор.