Экспедиционные силы прибыли во Фритаун 17 сентября. Все командиры решительно воспротивились идее отказа от проведения операции.
Это был новый момент в обстановке. На том этапе войны весьма редко случалось, чтобы командиры на месте настаивали на смелых действиях. Обычно требования пойти на риск исходили сверху. В данном случае генерал Ирвин в свое время, прежде чем выйти в поход, тщательно изложил все свои опасения на бумаге. Я поэтому был приятно удивлен явным стремлением попытаться провести эту сложную полуполитическую операцию. Если люди на местах считали, что наступило время действовать и дерзать, мы, конечно, должны были предоставить им свободу действий. Поэтому в 11 часов 52 минуты вечера 16 сентября я послал следующую телеграмму:
«Вам предоставляется полная свобода самостоятельно взвесить обстоятельства и проконсультироваться с де Голлем, и мы затем внимательно обдумаем любой совет, который вы сможете дать».
Вскоре прибыл решительный протест от генерала де Голля, который желал выполнить план:
«Если английское правительство будет отстаивать свое новое отрицательное решение относительно прямых действий против Дакара с моря, то я настаиваю по меньшей мере на немедленном сотрудничестве английских военно-морских и военно-воздушных сил, находящихся здесь, для поддержки и прикрытия операции, которую я лично проведу со своими войсками против Дакара с суши».
Нет необходимости подробно рассказывать здесь обо всем, что произошло в течение трехдневной операции против Дакара. Эти события сохраняют свое место в военных анналах и служат новым примером исключительного невезения. 23 сентября, когда англофранцузская армада подошла к крепости, причем де Голль и его французские корабли двигались в авангарде, опустился густой туман. Мы надеялись, что, так как подавляющее большинство населения, французского и туземного, было на нашей стороне, появление всех этих кораблей (с учетом, что английские корабли находились далеко на горизонте) определит действия губернатора. Однако вскоре оказалось, что хозяевами являются сторонники Виши, и не могло быть сомнения в том, что прибытие крейсеров с войсками уничтожило всякую надежду на присоединение Дакара к движению Свободной Франции. Два самолета де Голля приземлились на местном аэродроме, и их пилоты были немедленно арестованы. У одного из них был при себе список виднейших сторонников Свободной Франции.
Парламентеры де Голля, посланные под трехцветным и белым флагами, встретили решительный отпор, а других, отправившихся позднее на катере, обстреляли, причем один из них был ранен. Все ожесточились, и английский флот подошел в тумане на расстояние пяти тысяч ярдов от берега. В 10 часов утра береговая батарея открыла огонь по одному из наших фланговых эсминцев. Был открыт ответный огонь, и вскоре бой стал всеобщим. Эсминцы «Инглфилд» и «Форсайт» были незначительно повреждены, а «Кумберленд» получил попадание в машинное отделение и вынужден был уйти. Одна французская подводная лодка подверглась бомбардировке с самолета на глубине перископа, и один французский эсминец загорелся.
Английский флот при надлежащей корректировке стрельбы теоретически мог вести огонь по дакарским батареям, имевшим 9,4-дюймовые орудия, на расстоянии 27 тысяч ярдов и после определенного числа залпов их уничтожить. Но вишистские силы в этот момент располагали также линкором «Ришелье», который оказался способным вести огонь залпами из двух 15-дюймовых орудий. Английскому адмиралу пришлось это учитывать. Кроме того, надо было принимать во внимание туман. Поэтому обстрел прекратился примерно в 11 часов 30 минут, все английские корабли и корабли Свободной Франции ушли.
Днем генерал де Голль попытался высадить свои войска в Рюфиске, но туман и неразбериха к этому времени настолько усилились, что от этой попытки пришлось отказаться. К 4 часам 30 минутам дня командиры решили отвести военные транспорты и возобновить операцию на следующий день.
В этот вечер губернатору Дакара был предъявлен ультиматум, на который был получен ответ, что он будет защищать крепость до последней капли крови. Командиры ответили, что они намереваются продолжать операцию. Видимость была лучше, чем накануне, но все еще плохой. Береговые батареи открыли огонь по нашим кораблям, когда они подошли, а «Бархэм» и «Резолюшн» вступили в бой с «Ришелье» на дистанции 13 600 ярдов. Вскоре после этого «Девоншир» и «Австралия» вступили в бой с крейсером и эсминцем, нанеся повреждения последнему. Артиллерийский огонь закончился примерно в 10 часов; к этому времени «Ришелье» был поврежден 15-дюймовым снарядом, так же как и «Фор Манюэль», и один легкий крейсер загорелся. Кроме того, одну вражескую подводную лодку, которая пыталась помешать нам приблизиться, заставили при помощи глубинных бомб всплыть на поверхность, и ее экипаж сдался. Ни один из наших кораблей не был поврежден. Днем артиллерийский обстрел возобновился на короткое время. На сей раз «Бархэм» получил четыре попадания, не причинивших ему серьезных повреждений. Обстрел не имел решающих результатов, если не считать того, что он показал силу обороны и решимость гарнизона сопротивляться.
25 сентября действия возобновились. Погода была ясной, и наши корабли, открыв огонь на дистанции 21 тысячи ярдов, встретили ответный огонь не только со стороны береговых батарей, бивших весьма точно, но и со стороны «Ришелье», который делал двухорудийные залпы из 15-дюймовых орудий. Дымовая завеса, поставленная по приказу командующего гарнизоном Дакара, мешала вести прицельный огонь. Вскоре после 9 часов утра линкор «Резолюшн» был поврежден торпедой, пущенной вишистской подводной лодкой. После этого адмирал решил уйти в море «ввиду состояния „Резолюшн“, постоянной опасности со стороны подводных лодок, большой точности попадания береговых батарей и стойкости береговой обороны.
В результате трехдневного обстрела ни один английский корабль не был потоплен, но линкор «Резолюшн» был выведен из строя на несколько месяцев и два эсминца получили повреждения, которые требовали, серьезного ремонта в отечественных доках. Две вишистские подводные лодки были потоплены, причем экипаж одной был спасен, два эсминца сгорели и выбросились на берег, а линкор «Ришелье» был поврежден 15-дюймовым снарядом и близкими разрывами двух 250-фунтовых бомб. В Дакаре, конечно, не было средств отремонтировать этот огромный корабль, который уже был временно выведен из строя в июле, и теперь он мог быть совершенно сброшен со счетов при оценке сил противника.
Хотя бои в Дакаре оказались гораздо более серьезными, чем ожидалось, мы не ошиблись в своем предположении, что правительство Виши не объявит войну Великобритании. Оно ограничилось в качестве меры возмездия воздушными налетами на Гибралтар из Северной Африки. 24 и 25 сентября были совершены налеты на порт и доки; в первом налете было сброшено 50 бомб, а во время второго налета, в котором участвовало около 100 самолетов, — в четыре раза больше. Французские летчики, по-видимому, делали свое дело без особого рвения, и большинство бомб упало в море. Повреждения были незначительные, и никто не был ранен. Наши зенитные батареи сбили три самолета. Поскольку военные действия в Дакаре закончились победой Виши, то, по молчаливому согласию, инцидент считался исчерпанным.
Дакарский эпизод заслуживает внимательного изучения, ибо он является яркой иллюстрацией не только непредвиденных случайностей войны, но и переплетения военных и политических сил и трудности десантных операций, особенно в тех случаях, когда участвуют несколько союзников. Широкой публике этот эпизод казался вопиющим образцом просчета, путаницы, нерешительности и неразберихи. В Соединенных Штатах, где он вызвал особый интерес ввиду близости Дакара к Американскому континенту, поднялась буря резкой критики. Австралийское правительство было встревожено. В самой Англии раздавалось много недовольных голосов по поводу неправильного руководства военными действиями. Я, однако, решил, что не следует давать никаких объяснений, и парламент согласился со мной.
